Шато д'Иф и другие повести (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Таким образом Феджо стал эпохальной достопримечательностью. Иные европейские критики отвергали его, называя местную архитектуру «сценическими декорациями»; другие восхищались, третьи испытывали отвращение. Никто не отрицал, однако, того, что Феджо производил потрясающее впечатление. «По сравнению с Феджо Бразилиа выглядит стерильной, эклектичной, искусственно принаряженной», — писал английский критик. «Безумные фантазии, которые могли бы привести в отчаяние самого Гауди», — резко отозвался испанец. «Феджо — дерзкий вызов, брошенный африканским гением, но излишества этого вызова скорее объясняются эмоциональной несдержанностью, нежели продиктованы стилем», — заявил итальянец. «Феджо, — писал француз, — отвратительный, пугающий, уродливый, претенциозный, непродуманный, гнетущий проект, достопримечательный лишь извращенными формами, которые можно создать, затрачивая добротные строительные материалы».
В центре Феджо торчала пятидесятиэтажная остроконечная башня Африканского института. Рядом громоздился Верховный Парламент, вознесенный на медных арках, с овальными окнами и покрытой лазурной эмалью крышей, напоминавшей широкополую шляпу-котелок. Площадь перед парламентом окружали шесть высоких статуй воинов из полированного базальта, символизировавших шесть важнейших лахадийских племен, а за площадью находился «Тропический отель», самый великолепный в Африке и не уступавший ни одной гостинице мира. «Тропический отель», пожалуй, можно было назвать самым традиционным зданием центрального комплекса, но и в этом случае зодчие настояли на соблюдении подлинно африканского стиля. Из висячего сада на крыше вдоль белых и голубых стен свисали гирлянды вьющихся растений, вестибюль меблировали скамьями типа «падаук» из тика и черного дерева, колонны из конструкционного стекла поднимались над серебристо-голубыми и багрово-красными коврами, поддерживая потолок из нержавеющей стали, покрытый черной эмалью.
В дальнем конце площади возвышался правительственный дворец, а за ним — первые три из запланированных двенадцати многоэтажных зданий, предназначенных для высших должностных лиц. Из всех архитектурных новшеств Феджо эти три сооружения произвели самое благоприятное впечатление на критиков — возможно, в связи с относительной простотой их замысла. Каждый этаж представлял собой отдельный диск четырехметровой высоты и поддерживался, независимо от других этажей, смещенных в разные стороны по горизонтали, четырьмя опорами, пронзавшими все диски. Каждый ярус был окаймлен широкой, просторной прогулочной террасой, а верхний служил вертолетной площадкой.
По другую сторону «Тропического отеля» простиралась еще одна площадь, удовлетворявшая потребность африканцев в базаре. Здесь, помимо акробатов и фокусников, расположились всевозможные лавочники, лоточники и шарлатаны, предлагавшие автохронные наручные часы с питанием и синхронизацией от гринвичского импульса частотой 60 Герц, а также амулеты, талисманы, эликсиры и снадобья.
По площади разгуливала веселая и переменчивая толпа: чернокожие женщины в великолепных платьях из набивных узорчатых тканей, хлопчатобумажных, шелковых и сетчатых; магометане в белых джеллабах; туареги — «синий народ» мавританских пустынь; китайцы в старомодных черных костюмах; неизбежные торговцы-индусы, а время от времени и мрачноватые русские, державшиеся поодаль от остальных. За площадью начинался район ослепительно-белых кубических трехэтажных многоквартирных домов. Люди, выглядывавшие из окон, казались нерешительными, неуверенными в себе — как если бы одной человеческой жизни было недостаточно, чтобы свыкнуться с переселением из глинобитных хижин, крытых связками сушеных листьев, в жилища из стекла и керамической плитки с кондиционированным воздухом.
В пять часов пополудни Джеймс Кийт прибыл в Феджо поездом из Дасаи, в купе первого класса. От вокзала он промаршировал через базарную площадь в «Тропический отель», решительно приблизился к конторке в вестибюле, нагло протиснувшись в начало очереди ожидавших регистрации постояльцев, и постучал кулаком по конторке, чтобы привлечь внимание служащего — бледного уроженца Евразии, раздраженно поднявшего голову в поисках источника шума.
«Пошевеливайся! — рявкнул Кийт. — Члену парламента не подобает ждать в присутствии таких, как ты! Прикажи провести меня в номера».
Манеры регистратора заметно изменились: «Как вас зовут, сударь?»
«Тамба Нгаси!»
«Для вас никто не резервировал номера, товарищ Нгаси. Разве вы...»
Кийт уставился на служащего яростным, возмущенным взором: «Члену Верховного Парламента не нужно ничего резервировать».
«Но все номера заняты!»
«Значит, выгони кого-нибудь, и поскорее».
«Да, товарищ Нгаси. Сию минуту».
Кийта провели в роскошные апартаменты с мебелью из резного дерева, вазами зеленого стекла, толстыми коврами. Он с утра ничего не ел и, прикоснувшись к кнопке, вызвал на телеэкран ресторанное меню. «Почему бы племенному вождю не нравилась европейская кухня?» — подумал Кийт и заказал соответствующие блюда. Ожидая обеда, он осматривал стены, пол, портьеры, потолок и мебель. В кишащем интригами Феджо подслушивающие и подсматривающие устройства вполне могли рассматриваться как стандартное гостиничное оборудование. Не было никаких признаков их наличия, однако — причем Кийт и не ожидал их обнаружить. Лучшее современное оборудование практически никогда нельзя заметить невооруженным глазом.
Он вышел на веранду, прижал язык к зубам и несколько минут передавал шепотом речевое сообщение, а затем выключил передатчик. Кодированное сообщение — импульс протяженностью несколько сотых долей секунды — было неотличимо от помех. На высоте полутора тысяч километров этот импульс зарегистрировал геостационарный спутник, усиливший его и передавший его в Вашингтон.
Кийт ждал. Прошло несколько минут — для того, чтобы прослушать отчет и закодировать ответ, требовалось некоторое время. Затем послышался почти неуловимый щелчок, свидетельствовавший о получении импульса. Слуховой нерв, вживленный в челюстную кость Кийта, позволил ему прослушать расшифрованное сообщение, беззвучное для окружающих, но записанное самим Себастьяни — интонации его голоса распознавались безошибочно.
«Пока что все в порядке, — говорил Себастьяни. — Но поступили неприятные известия. Не пытайтесь установить контакт с Корти. По всей видимости, его задержали китайцы — ему промыли мозги. Так что полагайтесь только на себя».
Кийт мрачно хмыкнул и вернулся в гостиную. Ему уже подали обед; подкрепившись, он открыл чемоданчик, экспроприированный у Тамбы Нгаси. Чемоданчик этот походил на его собственный. Сходным, на первый взгляд, было и его содержимое: чистое белье, гигиенические принадлежности, личные вещи, папка с документами. Документы, распечатанные витиеватым «новоафриканским» шрифтом, не слишком заинтересовали Кийта: перечень кандидатов с указанием результатов выборов, различные официальные уведомления. Кийт нашел инструкцию: «Когда вы прибудете в Феджо, остановитесь в квартире № 453 по улице Арсабатт — там вы сможете удобно устроиться. Пожалуйста, как можно скорее дайте знать о своем прибытии начальнику секретариата парламента».
Кийт усмехнулся. Ему достаточно было заявить, что он предпочитает «Тропический отель». Кто стал бы противоречить знаменитому свой раздражительностью провинциальному вождю?
Возвращая вещи Нгаси в чемоданчик парламентария, Кийт почувствовал что-то необычное. Вещи эти были какими-то... странными. Коробочка-фетиш, например, была чуть тяжелее, чем должна была быть, судя по ее размерам. В голове Кийта быстро сменяли одна другую всевозможные гипотезы. Вот эта старая, исцарапанная шариковая ручка... Кийт внимательно рассмотрел ее, направил пишущим концом от себя и нажал на выдвигающий стержень колпачок. За щелчком послышалось шипение — ручка испустила туманную струйку газа. Кийт отшатнулся и быстро отошел подальше. Ручка оказалась миниатюрным газовым инжектором, предназначенным вводить наркотик через кожные поры. Подозрения Кийта подтвердились — и к каким неожиданным выводам они могли привести!
