Шато д'Иф и другие повести (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Себастьяни выключил экран брезгливым жестом: «Мы неоднократно обсуждали программу дальнейших действий, — он протянул руку, открыл шкафчик и вынул потертый чемоданчик из стекловолокна. — Вот ваш комплект. Вы знакомы с его содержимым — за исключением, пожалуй, вот этого...» Себастьяни показал Кийту три флакона с белыми, желтыми и коричневыми таблетками, соответственно: «Судя по надписям на ярлыках — витамины, — он пристально взглянул Кийту в глаза. — Мы их называем «пилюлями непопулярности». Не принимайте их, если не хотите приобрести непопулярность».
«Любопытно! — заметил Кийт. — Как они действуют?»
«Они придают телу исключительно неприятный запах. Не все люди одинаково реагируют на один и тот же запах, это во многом зависит от происхождения и привычек, внушенных культурными традициями. Поэтому предусмотрены таблетки трех цветов, — Себастьяни усмехнулся, заметив скептический взгляд Кийта. — Не следует недооценивать эти пилюли. Запахи создают подсознательный фон для впечатлений: оскорбляющий обоняние запах вызывает раздражение, неприязнь, недоверие. Обратите внимание на расцветку таблеток: она соответствует наиболее чувствительным расовым группам. Белые таблетки — для представителей кавказской расы, желтые — для китайцев, коричневые — для негров».
«Я всегда думал, что вонь — это вонь, и ничего больше», — сказал Кийт.
Себастьяни назидательно поджал губы: «Само собой, безошибочное действие труднодостижимо. Уроженцы Северного Китая реагируют не так, как жители Южного Китая. Лапландцы, французы, русские и марокканцы также реагируют на запахи по-разному. В культурном отношении американские негры подобны кавказцам. Думаю, что в дальнейших пояснениях нет необходимости — функция этих таблеток, конечно же, вам понятна. Действие одной пилюли продолжается два-три дня, причем тот, кто принял пилюлю, сам не испытывает никаких неудобств, — Себастьяни положил флаконы в чемоданчик и, словно вспомнив об этом в последний момент, вынул помятый карманный фонарик. — А эта штука, разумеется, строго засекречена. Для меня оказался полной неожиданностью тот факт, что директор разрешил ее вам предоставить. Эта кнопка включает фонарик. Но если вы отодвинете предохранительный ползунок и нажмете ту же кнопку снова, — он уронил фонарик обратно в чемоданчик, — испускается луч смерти. Точнее говоря, высокоинтенсивное лазерное излучение в инфракрасном и красном диапазонах спектра. Если вы попытаетесь вскрыть фонарик, вам оторвет руку. Его можно перезаряжать, вставляя штепсель в обычную розетку сети переменного тока. Эпоха огнестрельного оружия подходит к концу». Себастьяни захлопнул чемоданчик, поднялся на ноги и грубовато попрощался взмахом руки: «Подождите Парриша в приемной, он отведет вас к самолету. Задание вам известно. Это отчаянное, в высшей степени рискованное предприятие. Но вам такие вещи нравятся, надо полагать — иначе вы работали бы на почте».
На рассвете, в пункте с координатами 6° 34' северной широты и 13° 30' западной долготы, самолет ждала, покачиваясь на волнах, черная подводная лодка. Кийт плавно спустился к ней на аппарате, состоявшем из сиденья, небольшого двигателя и ротора с четырьмя лопастями. Как только Кийт оказался на борту, подводная лодка погрузилась и вынырнула только через двадцать три часа, выгрузив Кийта в байдарке под парусом, после чего снова скрылась в морских глубинах.
Кийт остался в одиночестве посреди Южного Атлантического океана. Горизонт окаймляла утренняя заря, на востоке темнела полоска африканского берега. Кийт поднял и повернул парус — бриз наполнил его, за кормой вспенилась кильватерная струя.
Восходящее солнце осветило пустынный песчаный берег, где можно было различить несколько рыбацких хижин. Севернее, под черновато-зелеными древесными кронами, белели постройки Дасаи. Вытащив байдарку на берег, Кийт прошел по дюнам, увязая в песке, к прибрежному шоссе.
Там уже кипела жизнь: женщины гнали по дороге ослов, молодые люди проезжали на велосипедах, иногда появлялся небольшой автомобиль старинной модели; однажды мимо пролетела с мягким шипением роскошная «Амфитрита» на воздушной подушке.
В девять часов утра Кийт перешел по мосту ленивую коричневую реку Даса и оказался в Дасаи — небольшом, выжженном солнцем портовом городке, еще не затронутом изменениями, преобразившими Феджо, столицу Лахади. Вдоль широкой главной улицы выстроились двух- и трехэтажные белые оштукатуренные здания со сводчатыми галереями вдоль нижних этажей, а посреди бульвара зеленела вереница окруженных газоном пальм, рододендронов и олеандров. Здесь находились две гостиницы, банк, гараж, различные лавки и административные учреждения. Дорожное движение регулировал унылый полицейский в белом шлеме; в данный момент, однако, ему некого было регулировать, кроме двух верблюдов, которых вел под уздцы оборванец-бедуин. На приземистом пьедестале красовались четыре больших фотографических портрета Адуи Шгаве, «возлюбленного народом премьер-министра, великого лидера, указывающего путь всей Африке». Ниже расположились фотографии заметно меньших размеров — Маркса, Ленина и Мао Цзэдуна.
Кийт повернул на боковую улицу и вышел на берег реки. Там он увидел ветхие причалы и полдюжины ресторанов, пивных под открытым небом и кабаре, устроенных над водой на свайных площадках и затененных крышами из сухих пальмовых листьев. Кийт подозвал проходившего мимо мальчишку — тот осторожно приблизился.
«Где причаливает баркас из Котобы?»
Мальчишка показал тонким кривым пальцем: «У той пристани, господин, сразу за кафе «Голливуд»».
«И когда приплывет этот баркас?»
«Не знаю, господин».
Кийт бросил мальчишке монету и прошел на пристань. Там он узнал, что речной баркас из Котобы должен был причалить примерно в два часа дня, во всяком случае не позже трех часов и, что уже не подлежало никаким сомнениям, не позже четырех.
Кийт задумался. Если Тамба Нгаси прибудет в два или даже в три часа дня, скорее всего, он тут же отправится в Феджо — до столицы оставалось еще почти 100 километров по прибрежной железной дороге. Но если баркас существенно задержится, Нгаси мог остановиться на ночь в Дасаи — скорее всего, в отеле «Гран плезир», в нескольких шагах от пристани.
Вопрос: где перехватить Тамбу Нгаси? Здесь, в Дасаи? В отеле «Гран плезир»? По пути в Феджо?
Ни одна из этих возможностей не привлекала Кийта. Он вернулся на главную улицу. Торговец табачными изделиями заверил его в том, что в Дасаи ни один владелец автомобиля никогда не остановится, чтобы подобрать «голосующего» пассажира — за исключением водителей трех древних городских такси. Лавочник указал на старый черный «Ситроен», стоявший поодаль в тени раскидистой саподиллы. Таксист — тощий старик в белых шортах, выцветшей голубой рубашке и парусиновых туфлях, бездельничал у киоска, торговавшего газировкой с сиропами и дробленым льдом. Хозяйка киоска, пышнотелая женщина в блестящем черном платье с золотистыми и оранжевыми узорами, ткнула таксиста мухобойкой, обратив его внимание на Кийта. Водитель неохотно пересек тротуар: «Господин желает куда-то ехать?»
Исполняя роль варвара из глубинки, Кийт с сомнением погладил длинный подбородок: «Я попробовал бы с тобой поехать, если ты не попытаешься меня надуть».
«У меня твердые расценки! — без особого энтузиазма заявил таксист. — Три рупии за первый километр, а потом по одной рупии за каждый следующий. Куда вы хотите ехать?»
Кийт сел в машину: «Поедем вдоль берега реки, вверх по течению».
Дребезжащий «Ситроен» выехал из городка по грунтовой дороге, тянувшейся главным образом вдоль берега. Дорогу окружали засушливые пустоши, поросшие терновником; время от времени попадался массивный баобаб. Проехав несколько километров, водитель стал нервничать: «Так куда, все-таки, вы желаете приехать?»
«Останови здесь», — сказал Кийт. Таксист неуверенно притормозил. Кийт вынул деньги из кожаной поясной сумки: «Я хочу проехаться на твоей машине. Один. Можешь подождать под этим деревом».
