Машина пространства - Сенин Кирилл (полные книги txt) 📗
Вечером мы совсем уже собрались отправиться на покой, когда из врезанной в стену металлической сетки донесся звук, который я надеялся никогда больше не слышать: лающий, скрежещущий голос чудовищ. Каждому из нас не раз доводилось встречаться с выражением «кровь стынет в жилах»; в тот миг я понял, что эти затертые слова совершенно точны.
Я тут же вылез из гамака и поспешил по коридору к запечатанной двери отсека, где находились чудовища. Едва отведя стальную задвижку, я убедился, что проклятые монстры пришли в сознание. Два из них прямо передо мной неуклюже ползали на своих щупальцах. Мне доставило удовольствие видеть, что увеличенная сила тяжести (а я еще в середине полета повысил скорость вращения снаряда вокруг оси, чтобы заранее приноровиться к земному притяжению) сделала их неловкими и неповоротливыми. В обстоятельствах, когда все рисовалось в черном свете, это была, пожалуй, многообещающая примета: если нам хоть чуть-чуть повезет, то для наших противников дополнительный вес на Земле станет серьезным неудобством.
Амелия пошла следом за мной и, как только я отодвинулся, заняла место у крохотного оконца. Вгляделась, вздрогнула, затем отстранилась.
— Неужели нет никакого способа уничтожить эту пакость? — воскликнула она.
Я ответил ей взглядом; надеюсь, выражение моего лица ярче любых заверений свидетельствовало, каким же несчастным я себя чувствовал.
— Вероятно, нет, — отозвался я наконец.
Когда мы вернулись в свой отсек, то оказалось, что одно из чудовищ, а может, и не одно, еще не оставило попыток связаться с нами. Резкие оклики эхом отражались от металлических стен.
— Как по-твоему, чего они хотят? — спросила Амелия.
— Откуда мне знать?
— А если мы должны выполнить какое-то приказание?
— Бояться их, во всяком случае, нечего, — рассудил я. — Им до нас не добраться — точно так же, как и нам до них.
Но, несмотря на любые доводы разума, слышать беспрерывный омерзительный скрежет не доставляло удовольствия, и, когда спустя четверть часа все стихло, мы оба вздохнули с облегчением, снова залезли в гамак и через несколько минут заснули. Правда, по истечении некоторого времени — взглянув на стрелки, я установил, что прошло четыре с половиной часа, — чудовища разбудили нас новой волной истошных криков. Мы лежали не шевелясь, от всей души надеясь, что крики прекратятся сами собой, но на сей раз нас хватило ненадолго, через пять минут наше терпение истощилось: ни Амелия, ни я выносить эту какофонию больше не могли.
Я выбрался из гамака и подошел к пульту управления. Земля приблизилась настолько, что ее очертания заняли весь передний экран. Я проверил совмещение решеток и сразу же обратил внимание, что дело неладно. Пока мы спали, снаряд вновь отклонился от курса: призрачная решетка по-прежнему стояла над Британскими островами, однако верхняя, основная, сместилась далеко к востоку — это значило, что, если не принять мер, приземление произойдет где-то в Балтийском море.
Я подозвал Амелию и указал на прибор.
— Ты сумеешь это выправить? — спросила она.
— Полагаю, что сумею.
А чудовища знай себе продолжали свои хриплые выкрики.
Мы, как уже вошло у нас в привычку, прочно уперлись в пол, и я качнул рукоять в сторону. По моим расчетам, достаточно было самой небольшой коррекции, но, невзирая на все усилия, мы по-прежнему отклонялись от цели на сотни миль. За считанные секунды, пока наши взоры были устремлены на экран, подсвеченная решетка ощутимо съехала к востоку.
Тогда-то Амелия и заметила, что на пульте вспыхнул зеленый огонек, который до сих пор ни разу не загорался. И зажегся он возле ручки, какой я еще не трогал: возле той, которая, как мне помнилось, высвобождала заряды зеленого пламени из носовой части снаряда.
Чутье подсказало мне, что наше путешествие подходит к концу, и я без долгих размышлений нажал на заветную ручку. Реакция на это простое действие оказалась столь резкой и внезапной, что нас обоих оторвало от пульта и бросило вперед. Амелия упала навзничь, а я беспомощно распластался поперек нее. Все вещи, да и остатки пищи, какие нашлись в отсеке, взмыли в воздух и беспорядочно закружились над нашими головами.
Я не очень пострадал, зато Амелия ударилась головой о металлический выступ, и по лицу у нее ручьем текла кровь. Чувства почти изменили ей, она жестоко страдала, и я склонился над ней в нескрываемой тревоге. Она сжимала голову в ладонях и все-таки нашла в себе силы, чтобы вытянуть руку и бессильно оттолкнуть меня.
— Я… мне… со мной все в порядке, Эдуард, — прошептала она. — Пожалуйста… Мне нехорошо. Оставь меня. Ничего страшного не случилось…
— Дорогая, позволь мне взглянуть, что с тобой!
Она плотно сомкнула глаза и смертельно побледнела, но продолжала твердить, что рана не опасна.
— Тебе надо быть у приборов, — повторяла она.
Я колебался, но она опять, оттолкнула меня, и я нехотя возвратился к пульту. Категорически утверждаю, что не терял сознания ни на мгновение, однако наша цель — Земля — теперь казалась гораздо ближе. Между тем центр основной решетки вновь сдвинулся и сейчас находился где-то в Северном море, что могло означать только одно: зеленая вспышка изменила наш курс, и весьма ощутимо. Тем не менее смещение снаряда к востоку не прекратилось.
Я вновь поспешил к Амелии и помог ей подняться на ноги. Она немного пришла в себя, хотя кровотечение продолжалось.
— Мой ридикюль, — попросила она. — Там салфетки…
Я осмотрелся, но ридикюля нигде не было. Очевидно, при первом же толчке он отлетел в сторону и лежит себе в какой-нибудь щели. Краешком глаза я видел, что зеленый огонек на пульте не гаснет; меня не покидала уверенность, что решетка неумолимо сдвигается к востоку и мое присутствие у рычагов управления необходимо.
— Я поищу сама, — предложила Амелия.
Она пробовала остановить кровь, прикрывая рану рукавом туники. Ее шаги были нетвердыми, речь невнятной. Моя тревога за нее чуть не переросла в отчаяние, и вдруг я понял, что надо сделать.
— Нет, нет, — твердо заявил я. — Немедленно отправляйся в противоперегрузочную камеру, иначе тебя просто убьет. Мы приземляемся с минуты на минуту!
Я взял ее за руку и слегка подтолкнул к прозрачному кокону, которым мы не пользовались на протяжении всего полета, а потом снял с себя форменную тунику и отдал Амелии на повязки. Она прижала черную тряпку к лицу и ступила в камеру; ткань сомкнулась. Не долго думая я тоже залез в свой кокон и, едва положив пальцы на подведенные сюда рычаги, сразу же ощутил, как охватывают меня его гибкие складки. Одного взгляда в сторону Амелии было достаточно, чтобы удостовериться, что она устроена надежно, — и тогда я надавил на ручку с зеленым набалдашником.
Складки ткани не могли скрыть от меня, что изображение на экране бесследно исчезло за вспышкой зеленого огня; я позволил огню полыхать секунд пять, затем отпустил ручку. Изображение прояснилось, и стало заметно, что решетка снова переместилась на запад. Сейчас она висела прямо над Англией — мы шли точно по курсу.
И все-таки снаряд продолжало сносить к востоку — на моих глазах решетки опять отделились друг от друга. Силуэт Британских островов скрывался за пологом ночи, и я представил себе, что в эту самую минуту мои соотечественники любуются закатом, не ведая, какая напасть готова обрушиться на их головы под покровом ночной темноты.
Пользуясь тем, что противоперегрузочные камеры до поры гарантируют нам безопасность, я решил снова включить двигатель и заранее компенсировать беспрерывный дрейф. На этот раз я не гасил зеленое пламя секунд пятнадцать и, когда экран прояснился, увидел, что преуспел в своих намерениях: центр подсвеченной решетки сдвинулся куда-то в Атлантику, на несколько сотен миль западнее крайней точки Корнуолла. Впрочем, времени на такого рода наблюдения у меня оставалось в обрез: через какие-нибудь две-три минуты Британия должна была утонуть во тьме без остатка.
Я высвободился из объятий своего кокона и, подойдя к Амелии, спросил:
