Журнал «Если», 2001 № 06 - Дяченко Марина и Сергей (читать книги бесплатно TXT) 📗
Когда стюардессы стали разносить завтрак, он сидел и улыбался, глядя на плывущие за иллюминатором облака.
Второй визит дался куда легче. Соре больше не мялся у входа. Коснулся кнопки звонка, открыл приветливо щелкнувшую дверь.
— Проходите, — дружелюбно сказал охранник. Как ни странно, но казалось, что он узнал посетителя.
Соре не стал уточнять кабинета. Вторая дверь направо — она вновь была приоткрыта. Инженер человеческих душ Иванович стоял у окна и смотрел на серый подтаявший снег.
— За вчерашний день два человека сломали ноги на этой улице, — сказал он. — Представляете? Трезвые, нормальные люди. Шел, упал, очнулся — гипс… Здравствуйте, месье Соре.
— Здравствуйте, Иванович.
Руки инженеру он все-таки не протянул. Что-то удержало. Это было словно признаться в полной капитуляции.
— Все прошло нормально? У вас нет претензий?
Иван Иванович вовсе не иронизировал. Смотрел пристально, с любопытством, будто даже надеясь услышать упреки.
Нет, — Соре покачал головой. — Никаких претензий… все, и вправду, работает.
Широко улыбнувшись, Иванович указал на мягкое кресло, занявшее место ветхого стула. Да и телефонный аппарат на столе оказался нормальным «Панасоником». Дела у фирмы явно шли в гору.
— Я что-либо должен вашему… объединению? — спросил Соре, прежде чем сесть.
— Ничего. У нас гуманитарный некоммерческий проект.
Соре сел. Хозяин кабинета занял свое место напротив.
— Так не бывает, — сказал Соре. — Я не понимаю, как вы это делаете… я даже не понимаю, что, собственно говоря, вы делаете! Но бесплатного сыра не бывает. В конце концов, содержание этого офиса…
— Месье Соре, — укоризненно сказал Иванович. — Прошу вас, не надо предлагать нам деньги или услуги. Иначе мы будем вынуждены прервать с вами все отношения.
— Какие еще отношения?
— Будущие. Ведь вы хотите произвести обмен судьбы еще раз?
Врать было бессмысленно. Заготовленная заранее речь: «Мне это не столь уж и важно, но я хотел бы еще раз ощутить, что именно и как вы делаете» — показалась Сорсу до невозможности фальшивой.
— Да. Я хочу… обменять свой риск.
— Опять полет?
— Нет… — Соре замялся. — Это глупо звучит, вероятно…
— Любовь? — негромко спросил Иванович. — Что вы, месье Соре. Любовь — это самое чудесное из человеческих чувств. Сколько прекрасного и сколько трагического сплелись в одном слове. Божественная чистота и низкие интриги, святое самопожертвование и гнусные предательства… Очень, очень часто к нам приходят люди, спасающие свою любовь… Какова вероятность?
— А? — переход от высокого стиля к сухой арифметике был слишком резок. — Какая еще вероятность?
— Того, что вам откажут.
— Я не знаю.
— Расскажите мне все, месье Соре.
О таких вещах говорят либо близким друзьям, либо совершенно незнакомым людям. Но Соре начал рассказывать. Все, без утайки. В какой-то момент он поймал себя на том, что достает из кармана фотографию, а Иван Иванович, участливо обняв его за плечи, кивает и говорит что-то одобрительно-успокаивающее.
История, старая как мир. История, банальная как мир. Он уже год как развелся с женой. Хорошо развелся, по-мужски, интеллигентно. Оставив и квартиру, и машину, позванивая по праздникам и посылая цветы ко дню рождения. Детей не было. Квартирный вопрос не успел его испортить — он хорошо зарабатывал.
Вот только та, ради которой он ушел от умной, красивой и удобной во всех отношениях женщины, не торопилась выйти за него замуж.
Показалось — или глаза Ивановича и впрямь стали оживленно поблескивать?
— Я бы оценил ваши шансы как двадцать — двадцать два процента, — сказал Иванович наконец. — Это такой тип женщин… нет, я не хочу сказать ничего плохого… но семейная жизнь редко их привлекает. Она должна по-настоящему вас любить.
— Вот я и хочу, чтобы она любила.
— Не любовница, а жена, — Иванович кивнул. — Это очень здорово, месье Соре. Это так редко сейчас встречается! Итак — у вас один шанс из пяти. Вы согласны обменять свою судьбу, исходя из этих условий?
Что-то царапало. Что-то смущало.
— Какой риск я получаю взамен?
— Давайте оценим последствия отказа, — неожиданно легко стал объяснять Иванович. — Вы ведь не покончите с собой, если она откажет. Не сопьетесь, не уедете на край света. Вы просто будете страдать — около года, возможно — полтора. Итак, вашим риском станут тяжелые душевные страдания на протяжении полутора лет… впрочем, что я говорю! На протяжении года.
— Почему я буду страдать?
Иванович развел руками.
— Это не болезнь, вероятно, — рассуждал Соре вслух. — Не смерть кого-то из близких… я не прощу себе, если поменяю свое счастье на чужую беду.
— Разумеется, — быстро вставил Иванович. — Мы не затрагиваем других людей. Это исключительно ваш выбор и ваш риск.
— Она будет со мной? — еще раз уточнил Соре.
— Да, — быстро ответил Иванович. — Да.
— Я согласен.
На этот раз все было иначе. Они встретились в ресторанчике на Таганке, в приличном, пусть и шумноватом месте. Едва увидев ее, Соре понял — она знает. Чувствует, зачем он позвал ее сюда, на место их первой встречи (два года, а словно все было вчера, когда он был моложе, то не верил в такие сравнения). Женщины часто чувствуют загодя, когда им должны признаться в любви, а уж предложение выйти замуж почти никогда не застает их врасплох.
Они выпили по бокалу вина, Соре говорил о какой-то ерунде, она отвечала… и все сильнее и сильнее ему становилось ясно, каким будет ответ на еще непроизнесенный вопрос.
А раздвоения не было. Может быть, на этот раз его и не должно было быть, ведь Иванович не спрашивал насчет времени?
— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил Соре.
Она долго смотрела ему в глаза. Ну что же ты медлишь, — хотелось крикнуть Сорсу. Твои родители спят и видят, как мы поженимся. Твои подруги сходят с ума от зависти. Все твои тряпки куплены на мои деньги. Ты студентка заштатного вуза, а я еще не стар, я обеспечен, я люблю, я обожаю тебя…
Она медленно покачала головой.
В кармане Сорса зазвонил мобильный телефон.
Он выхватил трубку, чтобы хоть как-то оттянуть ее ответ. Изреченное слово становится правдой, но пока оно еще не произнесено — возможно все.
— У нас проблема, — даже не здороваясь, сказал его компаньон. И голос был таким, что сразу становилось ясно — и впрямь проблема. — Вагоны остановили на таможне… что-то не в порядке с декларацией…
Он знал, что именно не в порядке. Знал это и Соре. Но о таких вещах не говорят по телефону.
— Я занят, — сказал Соре.
— Да ты что! — закричал его компаньон, с радостью переходя от уныния к злобе. — Ты понимаешь, что случилось?
Соре выключил аппарат. Снова посмотрел на девушку. И сказал:
— Кажется, моей фирме конец. Допрыгались. Ладно. Ты выйдешь за меня замуж?
— Ты это серьезно?
— Да.
— О фирме?
Соре кивнул. И увидел, как теплеют ее глаза.
— Тогда что ты здесь делаешь? Тебе теперь не до игрушек.
— Ты никогда не была для меня игрушкой, — сказал Соре. И подумал — пораженно, растерянно, что она и впрямь не понимала того, что для него казалось само собой разумеющимся. Она не игрушка, с которой он ездит на теплые тропические острова и ходит по кабакам. Она для него — весь мир. Вся жизнь.
Она взяла его руку в ладони и прошептала:
— Сядешь в тюрьму — разведусь. Понял? Я женщина молодая и горячая.
В тюрьму Сорса не посадили.
До этого было близко. Фирма трещала по швам, бухгалтер пила валокордин столовыми ложками. Сорса вызывали на допросы по два-три раза в неделю. Потом взяли подписку о невыезде — как раз накануне свадьбы. Веселья на свадьбе не было, родственники сидели словно пришибленные, большинство деловых партнеров проигнорировали приглашение, компаньон быстро и умело напился. Арестовали, а потом выпустили бухгалтера. Компаньон внезапно исчез из Москвы, прихватив немногую оставшуюся наличку. Следователь, молодой и энергичный, не то из этой, новой, очень честной породы юристов, не то хорошо имитирующий государственность своего подхода, сказал: «Я бы поставил десять к одному, что вы сядете. Может быть, ненадолго. На год, полтора. Но сядете».
