Фантограф. Русский фантастический № 2. 2014 - Фомичев Сергей (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
— Мистер Марк?
— Лури?!
— Отважный поступок, ничего не скажешь. Но, увы, бесполезный.
— Я не сломаюсь!!!
— Уже неважно. Ваша судьба решилась еще в полдень. Но мы не торопились, выяснив, что вы в баре, и решили позволить выпить вам свою последнюю алкогольную дозу. По доброте душевной.
— Чего… Что вы несете?!
— Выяснились новые обстоятельства Иммунитет к импульсу передается по наследству. К сожалению, а может и к счастью, — стерилизация сейчас запрещена. А вот несчастные случаи никто не отменял. Так что… Простите, ничего личного. Работа, знаете ли…
Взревел двигатель, задымились покрышки. Навстречу Марку, сверкая зазубренным бампером, помчался вариант № 3.
Космический мусор
Михаил Пегов
Шестопалов глубоко вздохнул и проснулся. Резко открыл глаза, судорожно сжал пальцы на подлокотнике ложемента.
«Кажется, приближаемся! — Первая же мысль заставила улыбнуться — растянуть ссохшиеся губы в ликующей гримасе. — Разбудили! В маску перестал поступать анестетик. Точно, приближаемся! Ура! Пришло время человека!..»
Восторги Шестопалова прервал чужой сдавленный стон. Стонали слева, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.
«Напарник, — сморщился Шестопалов, хотя тут же сменил недовольство на любопытство. — А вдруг это — женщина?!..»
Прежде с женщинами у него совсем не складывалось, а тут для своей попутчицы он — единственный мужчина на сто миллионов километров. На сто миллионов километров и, судя по всему, на всю оставшуюся жизнь.
«Глядишь, поладим… — Плохо контролируемое тело Шестопалова наполнилось приятным теплом. — Дай бог, чтобы — женщина. Ведь может же это быть женщина?»
Надеяться он мог на всё что угодно, поскольку о половой принадлежности будущего напарника предупрежден не был и на корабль попал уже в бессознательном состоянии, усыпленным.
— Нацепили намордник, скоты! — сменила стоны членораздельная, стопроцентно мужская речь. Отчетливая даже сквозь кислородную маску. — А если б, пока я спал, с меня этот респиратор слетел? Эй, кто тут есть? Отстёгиваться уже можно? Эй, сосед! Проснулся? Слышишь меня? Ты в этом во всём разбираешься?
— Слышу, — промычал обиженный на судьбу Шестопалов. — Разбираюсь. Рано отстёгиваться.
— Лады, подождем. Значит, всё-таки подлетаем? Не развалились на полпути? Ха-ха-ха! И что дальше? Торжественная высадка землянина на чужую планету? Так, что ли? Ха-ха-ха! — Напарник не на шутку развеселился. — Самое время выбирать капитана нашей посудины! Того, кто сделает первый «маленький шажок». Ха-ха-ха! Меня зовут Витмэн. Слышал обо мне? Чего молчишь? Не оклемался ещё? Ты-то кто? Скольких порешил? Тебя за что в эту жестянку запихнули?
Шестопалов повернул голову в сторону, откуда раздавался голос напарника, но, разумеется, ничего не увидел. Осветительные приборы, как и иллюминаторы, на корабле отсутствовали. Впрочем, Шестопалову необязательно было разглядывать Витмэна, он отлично знал, как выглядит этот тип.
«Безумный киношный профессор — клочья седой бороды, глаза — сплошные черные зрачки — навыкате… Он и есть профессор, бывший профессор… Химик… Фармаколог, проводивший бесчеловечные опыты над пациентами, — Шестопалов инстинктивно подался вправо. Недавней эйфории пропал и след. — Отравитель, серийный убийца. Вот с кем придется встретить смертный час. Кроме этого сумасшедшего, я больше никого никогда не увижу. Кроме как с ним, ни с кем не поговорю…»
При мысли о смерти Шестопалову стало страшно, захотелось немедленно признаться в совершенном обмане. Всё равно кому, пусть даже Витмэну.
— Меня ни за что, — честно ответил он на последний вопрос напарника.
— Что значит «ни за что»? За ерунду, за мелочовку? Хочешь сказать, одного или двух прихлопнул, не больше?
— Ни одного.
— Мальчик, не ломайся передо мной! — сорвался Витмэн. — Я тебе не высокий суд! Всё кончено, говори как есть.
— Я ни в чём не виновен.
— Не морочь мне голову, ты не можешь быть невиновным! — заскрипел зубами Витмэн. Но, видимо почувствовав, насколько он слаб даже для гнева, сбавил обороты, заговорив намного тише и с паузами: — Малыш, не лечи меня. Вымирающее человечество… в наш гуманнейший двадцать второй век… дорожит каждой жизнью. А в космос отправляют только роботов… и тех мерзавцев, которых просто опасно оставлять на планете… вроде нас с тобой. Королевская казнь, знаешь ли. Ещё Людовик XVI советовал братьям Монгольфье… в качестве первых воздухоплавателей… посадить в аэростат парочку приговорённых к смерти. Разобьются — не жалко… Дьявол! Я отравил, по меньшей мере, девятерых, а для меня пожалели одной пистолетной пули!.. Знаешь, что сказал мне судья? «Витмэн, вы послужите науке и будущим поколениям». Тебе такое говорили?
«Говорили», — Шестопалов снова прикрыл глаза.
Ему об этом говорил судья. Зачитывая приговор. Однако прежде долго и нудно извинялся перед подсудимым за свою вынужденную «жесткость». Бубнил казённые фразы о том, что нет на Земле более ценного, чем человеческая жизнь, посягнуть на которую общество не имеет права. А потому даже неисправимых убийц ждет не гильотина или электрический стул, а гораздо менее суровое наказание — космический полёт. Шестопалов слушал судью с раздражённым выражением лица — никак не мог дождаться, когда же этот напыщенный служитель Фемиды скажет: «Приговаривается к участию в межпланетной экспедиции…»
«Ну судья-то — дурак дураком, — усмехнулся про себя Шестопалов. — А вот адвокат меня раскусил. Старый лис. Что он говорил, когда я отказался от его услуг? Что прекрасно знает людей, что такие рафинированные слюнтяи, такие слабаки с тонкой конституцией и ранимой душой, как я, испытывают угрызения совести, даже если о лобовое стекло их автомобиля разбивается бабочка. Короче, то, что я неспособен убить…»
— Я никого не убивал, — повернулся в сторону Витмэна Шестопалов. — Я признался в чужих убийствах, чтобы полететь в космос. Я с детства мечтал полететь в космос.
— Чего?! Ты это серьёзно?! — простонал Витмэн. Потом заорал: — Идиот! И о чем ты сейчас думаешь? Думаешь, ты — герой?! Болван, ты — подопытная крыса! Ты нашпигован датчиками, как хорошее сало чесноком! Даже когда ты сдохнешь, они не перестанут передавать информацию о твоём разлагающемся зловонном ливере и окружающей его среде. Ха-ха-ха! Ты даже не человек, ты — робот, ты — поставщик информации, ты — зонд!..
«Я не робот! — огрызнулся про себя Шестопалов. — Я — космонавт!»
— …Мы с тобой летим в гробу! В таких саркофагах нет героев… — От избытка чувств Витмэн задохнулся и противно захрипел, ему явно недоставало воздуха. — В них — мразь, убийцы, сволочи. Ты понял меня? Мы — отбросы общества. Космический мусор. Ха-ха-ха!.. Послушай, вот что я тебе скажу… как только мы шлёпнемся на эту неизведанную планету… будь она проклята… я сломаю тебе ноги и руки… чтобы ты не смог даже выползти из этой консервной банки… герой!..
И тут Витмэн неожиданно заснул. Самым натуральным образом. Захрапел сквозь респиратор. Словно его снова усыпили, снова подали в маску анестетик.
«Сбой программы? — растерянно закрутил головой Шестопалов. — Нас ошибочно разбудили раньше срока и теперь усыпляют снова? Сначала Витмэна, затем меня? Что-то надо делать, пока я в сознании…»
Он торопливо выпутался из ремней, глубоко вздохнув, снял маску, после чего дотянулся до напарника и ухватился за его «прикованное» к подлокотнику запястье. Теперь можно взлетать. Когда-то он мечтал насладиться невесомостью, но сейчас даже не обратил на неё внимания, просто подплыл к Витмэну и воспарил над ним.
«Скотина, гнида… — Шестопалов нащупал на лице напарника „намордник“ и, вцепившись в него, решительно рванул на себя. С хрустом лопнули пластмассовые застёжки, отброшенная маска полетела куда-то далеко в сторону, а пальцы обеих шестопаловских рук что есть силы вонзились в горло дрыгающегося Витмэна. — Это ты — мусор, ты! А я… я — космонавт! Космонавт!..»
Казнить нельзя помиловать
Елена Елизарова
Казнить смертников вывели на рассвете. Двоих: тощего плешивого мошенника и кряжистого рыжего иноверца. Вытолкали из королевских подземелий на свет божий и плетьми погнали на площадь Висельников.
