Чародей поневоле - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Она заскрипела, застонала, завопила, подала формальный протест. Род бросился вперед, успев сообразить, что Пересмешник нарочно оставил дверные петли несмазанными, дабы они служили в качестве примитивной, но весьма эффективной системы сигнализации. Мгновенно проснувшись, тот заорал «караул» и, спрыгнув с кровати, встал в стойку.
Род блокировал удар сверху и сделал выпад, целясь в солнечное сплетение. Его удар был умело отражен. Призывы Пересмешника о помощи звенели у Рода в ушах.
Род по достоинству оценил юмор ситуации: «черный пояс» зовет на помощь, и тут вдруг заметил летящую ему в пах ногу.
Он отскочил назад, но Пересмешник прыгнул следом. В этот раз удар достиг цели.
Род покатился по полу, корчась от боли.
Он увидел ногу, несущуюся ему прямо в челюсть, и едва успел слегка отвернуть голову. Удар пришелся по касательной. Из глаз у Рода посыпались искры, пылающие на черном фоне, и он бешено замотал головой, пытаясь прийти в себя.
Сквозь гул в ушах он услышал чей-то пронзительный визг, который внезапно прервался, а затем – глухой стук. Потом Большой Том проревел:
– Твоя правда, Туан! На этот вопль сбегутся все охранники!
Великан склонился над ним и заглянул ему в глаза.
– Сильно ранен, хозяин?
Род никогда не думал, что запах лука и пивного перегара может быть настолько приятен.
– Со мной все в порядке, – выдохнул он. – Хвала небесам, удар пришелся немного не в цель!
– Сможешь встать?
– Через минуту. Однако мне возможно некоторое время будет не до Гвен. Как тебе это удалось, Большой Том?
– Поймал его ногу на взмахе, – усмехнулся Том. – И подбросил его ввысь. Потом провел апперкот, прежде чем тот приземлился.
Род недоверчиво уставился на него.
– Что-о?
– Апперкот. Со всего размаху.
Род перекатился на живот, подобрал под себя колени и изумленно покачал головой.
– Апперкот вырубает «черный пояс». Зовите репортеров.
Снаружи послышался вскрик, который тут же оборвался. Род вскинул голову, прислушиваясь. Затем он с трудом поднялся на ноги, все еще зажимая руками пах и почти что выпал из двери, игнорируя озабоченные возгласы Большого Тома. На каменном полу пивного зала лежало еще три тела. Туан стоял у перил балкона, туго натянув пращу и судорожно стиснув челюсти. В глазах его застыло отчаяние.
– Сперва появился один, – сказал он монотонно, – затем другой и, наконец, третий. Первых двух я отправил к праотцам прежде, чем они успели раскрыть рот, но на третьем я запоздал.
Туан повернулся спиной к залу. Через секунду он произнес медленно и твердо.
– Не нравятся мне эти убийства.
Затем его взор прояснился.
– М-да, – кивнул Род, и тут внезапный приступ тошноты вынудил его схватиться за перила. – Ни одному из тех, кто достоин зваться «человеком», не нравится это, Туан. Выбрось печаль из головы. Идет война.
– О, я убивал и прежде, – губы Туана сжались в струнку, – но лишать жизни людей, которые три дня назад пили за мое здоровье!..
Род кивнул, прикрыв глаза.
– Я знаю. Но ежели ты лелеешь надежду когда-нибудь стать королем, Туан, или просто хорошим герцогом, то ты должен научиться хладнокровно воспринимать все это.
Он взглянул на парня.
– Кроме того, помни – они убили бы тебя, если бы смогли.
Том вышел на балкон, неся на руках спеленатого, словно дитя, Пересмешника.
Он мельком оглядел общий зал. Лицо его посуровело.
– Новые убитые?
Том повернулся и осторожно положил Пересмешника рядом с распростертыми телами его приспешников, вздохнув:
– Ay de mi. О времена, о нравы!
Он нагнулся, чтобы связать одного из лейтенантов высокого, тощего, как скелет, человека со шрамом там, где полагалось быть уху – отметина на память от королевского правосудия.
Род взглянул на него и кивнул. Пересмешник умел подбирать себе помощников. У них были достаточно веские причины ненавидеть монарха. Род медленно выпрямился, содрогнувшись от боли. Туан посмотрел на него.
– Тебе следует присесть и отдохнуть, Род Гэллоуглас.
Род резко выдохнул и помотал головой.
– Это всего лишь боль. Не лучше ли нам сволочь эту троицу вниз, в темницу?
В глазах Туана сверкнул огонек.
– Нет. Свяжите их и оставьте здесь. Они мне еще понадобятся.
Род нахмурился.
– Что ты имеешь в виду под словом «понадобятся»?
– Не спрашивай, хозяин, – поднял руку Большой Том. – Если они нужны Туану, оставь их ему. Этот парень знает, что делает. Мне редко доводилось слышать и никогда не приходилось видеть другого человека, который мог бы так искусно управлять толпой.
Повернувшись, он спустился по лестнице, приложил руку к груди каждого из поверженных противников, связал того, который был еще жив, и уволок их всех под балкон. Затем он подхватил лейтенанта, лежащего у очага, и перекинул его через плечо.
– Том! – позвал Туан, и великан поднял глаза. – Захвати с собой рог, что висит над каминной полкой, и барабан рядом с ним.
Том кивнул и снял с гвоздя помятый, изогнутый охотничий рог, а также взял с каминной полки один из грубо сделанных барабанов, представлявший из себя всего-навсего пустой бочонок с натянутыми с обеих сторон шкурами. Род нахмурился, сбитый с толку.
– Зачем тебе понадобились барабан и рог?
Туан усмехнулся.
– Сможешь сыграть на роге?
– Ну, я вряд ли могу претендовать на лавры первой скрипки в Филармонии, но...
– Сумеешь, – заключил Туан с чертиками в глазах. Большой Том взбежал по лестнице, перекинув лейтенанта через одно плечо, а барабан и рог – через другое.
Он бросил инструменты и положил связанного пленника рядом с его товарищами.
Затем Том выпрямился, упер руки в бока и усмехнулся.
– Здорово, господа! Что прикажешь делать с ними, лордик?
– Возьми барабан, – сказал Туан, – и когда я подам тебе знак, повесь этих молодцев на перилах балкона, но не за шею. Взять их живыми более почетно.
Род вскинул брови.
– Вспомнил старую басню, что сильные могут позволить себе быть милосердными?
Он не расслышал ответа, поскольку Том принялся бить в барабан. Пронзительный стук заполнил помещение.
Род поднял рог. Туан усмехнулся, вскочил на перила и встал, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.
– Созови их, господин Гэллоуглас, – крикнул он.
Род поднес к губам мундштук и заиграл «побудку». Мелодия прозвучала довольно странно на охотничьем роге, но дело свое сделала.
Прежде чем он добрался до середины второго куплета, зал заполнился нищими, разбойниками, увечными, ворами, убийцами и карманниками.
Их ропот, словно гул моря перед штормом, наполнил помещение, служа контрапунктом барабану и рогу. Едва продрав глаза, еще не полностью проснувшись, они трясли затуманенными головами, задавали друг другу тысячи недоуменных вопросов, ошеломленно и испуганно взирая на Туана, совсем недавно брошенного ими в тюрьму. А теперь он гордо стоял, возвышаясь над ними, в том самом зале, из которого был изгнан.
Ему следовало бояться их, он должен был страшиться вернуться сюда, а если уж он на то решился, ему следовало прийти украдкой, тайком.
А он спокойно стоял здесь у всех на глазах, созывая их звуками рога и грохотом барабана... Где же Пересмешник?
Они были потрясены и не на шутку испуганы. Люди, которых никогда не учили мыслить, теперь столкнулись с непостижимым.
Род закончил призыв тушем, резко отнял рог от губ и, эффектно повертев им, упер раструб в бедро.
Большой Том изверг из барабана последнее прощальное «бум».
Туан простер руку в сторону Тома и тихонько щелкнул пальцами.
Барабан вновь заговорил, рокочуще, настойчиво, но очень тихо. Род поднял взгляд на Туана, который усмехался, уперев руки в бока – ни дать, ни взять царственный эльф, явившийся в свое королевство. Затем он посмотрел на зрителей, потрясенных и преисполненных страха, которые, разинув рты, пялились на величественную фигуру, возвышавшуюся над ними.
Род был вынужден признать, что никто не смог бы лучше обставить свою речь.
