Привет с того света - Щупов Андрей Олегович (книги полностью бесплатно txt) 📗

— Да это никак лабиринт! — Точно. Коридор с потолком, выполненным из цветной стеклянной мозаики, вновь сворачивал в сторону. Прежде чем идти дальше, Макс огляделся. На каменных стенах — иероглифы с криптограммами, над головами — картины дерущихся и совокупляющихся зверей. — Куда нас ведет эта паскуда?.. — В неизвестность, господа! В неизвестность! Не это ли самое заманчивое в жизни?.. Голос грянул не то сверху, не то со всех сторон разом. Вздрогнув, они остановились. Лик стволом карабина ткнул в одно из многочисленных отверстий в стене на высоте человеческого роста. Макс, подняв голову, крикнул: — Это ты, Гершвин? — Разумеется! Кто же еще?.. Правда, так меня уже давно никто не зовет, но для вас я с удовольствием делаю исключение. Шкура старого романтика Гершвина была не столь уж плоха. Разговаривать с невидимым человеком было неприятно. Макс пытался отгадать, каким образом усиливается голос террориста. Может, ацтеки и впрямь вплотную приблизились к премудростям радиоэлектроники? — Словом, называйте меня как хотите. Можете даже ругать — и брань порой доставляет наслаждение. — Наслаждение? Уж не заговариваешься ли ты, Гершвин? — Отнюдь. Десятилетия одиночества — это то, о чем вы не имеете ни малейшего понятия. Сейчас я беседую с соотечественниками — и этого мне вполне достаточно. Голос разносился по коридорам, словно из мощных динамиков. — Ты… Ты хорошо нас слышишь? — Слышу, мой дорогой, хотя, наверное, не столь хорошо, как вы меня. 1Г I III — Может быть, выйдешь, поговорим более доверительно? — Обязательно, мой лейтенант. Выйду, и пого-ворим. Но чуть позже, и с глазу на глаз. — Ты боишься моих приятелей? — Просто хочу сравнять счет. Если вы очутились здесь, значит, надо понимать, там, в Европе, никого уже не осталось? — Ты говоришь о тех двух подонках? — Я имею в виду СВОИХ людей, лейтенант. Так я прав? — На все сто, Гершвин. Твоих мясников мы успокоили, также как и твоих смуглокожих наемников. — Они не наемники, они — мои подданные, лейтенант. — Приятно слышать… И все-таки — как насчет доверительной беседы? Или должность верховного жреца не позволяет снисходить до простых смертных. — А кто вам сказал, что я жрец? Каменные коридоры содрогнулись от смеха. Макс затравленно оглядывался. Пальцы, сжимающие «рейнджер-45», напряглись. Хохот сменился вкрадчивым шепотом. — Я здесь у них бог. Не более и не менее. Кон-Тики Виракоча — для инков, Кукулькан — для майя и Кецалькоатль для тольтеков с ацтеками. Опыт незадачливого бандита Кортеса, который так и не понял, какие преимущества сулит счастливое сходство, был использован мною с большим успехом. Увы, Кортеса, ступившего на эту землю с самыми корыстными намерениями, и впрямь долгое время принимали за бога. Потому и не оказывали сопротивления. А между тем испанцы врывались в дома и храмы, ломали статуи, уносили золото и драгоценные камни. А люди взирали на скотское ^ поведение европейцев в полнейшем молчании. Такая действительность не имела права на существование, и, спасибо провидению, мне все удалось исправить. Бог Кортес, оказавшийся идиотом и варваром, так и не добрался до берегов Южной Америки. Возможно, и по сию пору кости его гниют в одной из сточных канав Мадрида. Это мои молодцы, по счастью, успели сделать. — Но они обломали зубы, встретившись с нами. — Верно! Но дело в другом, дорогой мой лейтенант! Вы воевали до сих пор с енотами и барсуками, теперь перед вами бог и ягуар в едином лице. За мной без малого шестнадцать миллионов южноамериканцев, а скоро и североамериканские племена перейдут под крыло белокурого ягуара. Все, что мне было нужно, — это крохотная фора по отношению к тем, кто явится следом. И эту фору я успел получить. — Сколько ты уже прожил здесь? — Макс облизнул пересохшие губы. — Ты хочешь знать, сколько я правлю этими людьми? Охотно отвечу: уже двадцать семь лет. Согласитесь, срок вполне приличный. — Вот гад! — не выдержал Лик. — Значит, теперь тебе… — Макс пошевелил губами, подсчитывая его возраст. — Нз стоит считать! На пенсию я не собираюсь. По преданиям ацтеков, боги не старятся. А самое главное, у меня есть ученики и совсем недавно появился достойный преемник. — Преемник? Откуда? — Лейтенант почувствовал, что ладони у него вспотели. — Да, дорогие мои сограждане, европеец-преемник, который сменит меня тотчас после моей смерти. Боги ацтеков, как я уже сказал, бессмертны. Отчасти с этим и связаны многочисленные жертвенные обряды. Убивая молодых соплеменников, индейцы полагали, что восстанавливают жизненную энергию небесных владык. Поэтому, что бы со мной ни случилось, я просто не имею права умереть, ибо я вечен — един во многих лицах, всемогущ и всевластен. И один преемник будет сменять другого, ведя страну верной дорогой. Возможно, вам неприятно это слышать, но ход событий уже не изменить, и Америка навсегда останется «терра инкогнита» для варварских орд с Востока и Запада. — Значит… ты всерьез решил посягнуть на историю? — А я ухе на нее посягнул. И отнюдь не усматриваю в этом какоголибо святотатства. — Гершвин рассмеялся. — Верно, я пролил кровь случайных людей, но это цена миллионов и миллионов других жизней. Кровь эта на мне, но что делать, если иначе не получается? Любой президент — даже самой малой страны — в день своего избрания автоматически становится убийцей сотен и тысяч. Он вынужден судить и рядить, рубить гордиевы узлы и посылать в бой полки. Плохо? Да, плохо. Но попробуйте-ка прожить без президентов, армии и полиции! Кто-то должен занимать эти посты, кто-то должен осмелиться — вот и я осмелился. — Но весь мир перевернется! Это ты понимаешь?! — Перевернется? Да почему?.. Может, напротив, — тверже будет стоять на ногах и найдет решения, которые не сумел найти в первой жизни?.. Нет, дорогой мой лейтенант, вы не правы. С самого начала я строил вполне реальные планы. Никаких утопий! Карать кого-либо или вовсе запрещать жизнь на земле я не собирался. Все, чего мне хотелось, это дать планете еще один шанс. Шанс обрести себя. Созреть, но не сгнить!.. При этом я не заблуждался на свой счет: разумеется, я — не бог. Но и не маньяк! Я — орудие в руках судьбы, и бла годаря мне аборигены Американского континента продолжат свое естественное развитие, которого лишила их агрессия европейских завоевателей. Думаю, наши смутлокожие братья тоже имеют на это право. Впрочем, как и другие народы. А мы ведь хорошо знаем, что стало с австралийцами и африканцами, едва туда ступила нога белокожего колонизатора. А что стало с нами? Наши сограждане превратились в агрессивных обывателей и скучающих люмпенов. — Демагог! — с ненавистью процедил Штольц. — Ни Пуэрто, ни Доминго твоих австралийцев в глаза никогда не видели! — Но они явились на мой континент, и явились без спросу. — Подожди, Гершвин! — Макс поднял руку, успокаивая скорее капрала, нежели собеседника, который этого жеста мог и не видеть. — Давай побеседуем спокойно. Ты и я, без всякого оружия. — Я безоружен и совершенно спокоен. — Гершвин усмехнулся. — Чего, кстати, не скажешь о тебе и твоих товарищах. Склонившись к уху лейтенанта, Штольц жарко зашептал: — Эта скотина не выйдет! Не так уж он глуп. Надо выбираться отсюда. Или попытаться взорвать потолок. Лабиринт только здесь, а там обычное перекрытие. Если выбраться наверх, у нас будет возможность достать эту тварь. Макс изучающе оглядел высокие стены, неуверенно кивнул. Положив на плечо руку, жестом показал, что нужно делать. Отцепив от пояса рифленую гранату, молча протянул Штольцу. Затем вновь заговорил: — Значит, ты решил спасти этот континент и этих любителей жертвенной кровушки? — Я решил спасти цивилизацию, будущее которой было пресечено ударом меча. — Стало быть, тебе нравится, когда в честь какой-нибудь богини с живых девочек сдирают кожу, а из грудных клеток юношей вырывают еще бьющиеся сердца? Тебе по душе любители скальпов и человеческого мяса, и ты с удовольствием смотришь, когда в крови убитых топят плененных вождей противника? — Серьезные аргументы! — Гершвин усмехнулся. — Но не нужно забывать, что у каждого народа имеется своя ахиллесова пята. У испанцев — коррида, у немцев — гестапо, у американцев — кровь аборигенов и ужас Хиросимы, у англичан — первые концентрационные лагеря для мятежных буров. Увы, ацтеки и впрямь обожают своих богов и на алтарь готовы идти добровольно, Жертвенность здесь тесно переплетена с самопожертвованием, а это не так уж плохо, дорогой лейтенант. И потом, правом бога я волен корректировать изъяны ацтекской культуры. Во всяком случае, главный праздник Токстатль — тот самый, что проводили в мою честь, — проходит уже без жертв. Ибо я вечен и не нуждаюсь в лишней энергии. Значит, не нужна и лишняя кровь… — Гершвин ненадолго замолчал, и диверсанты услышали его дыхание. Акустика здесь была и впрямь потрясающая. — Но то, что ты сказал о жертвах и алтарях, лейтенант, лишь небольшая деталь, совершенно не дающая представления об этом замечательном народе. Это великие мудрецы и великие труженики. Они не только умирают с достоинством, они и живут достойно, и то, что вы успели, надеюсь, повидать в средневековой Европе, на земле первоамериканцев будет просто не понято. Здесь не приветствуется разврат и не травят соперников, здесь не в пример реже воюют и даже, убивая животных, просят у бога прощения. Здесь есть великие тайны, а тайны порой прочнев любой узды. Я ничуть не погрешу против истины, если скажу, что это цивилизация ученых, и то, что они умеют уже сейчас, европейцам дано будет открыть лишь через столетия. И все это без пороха, без пуль и без атома. — Ну, насчет пороха мы уже убедились в обратном. — Верно! Порох — Моя затея. Но затея вынужденная, потому что первая задача бога — опекать свой народ. И не сомневайтесь, лет этак через двадцать побережье Американского континента станет абсолютно неприступным для чужеземцев. Я опояшу земли индейцев мощнейшими фортификационными сооружениями, и на смену пушкам Гатлинга, которые уже сейчас начинают создаваться на наших заводах, придут пушки Крупна, а за ними появится и ракетная техника. Мы обойдем Евразию настолько, что лишим ее малейшего шанса противостоять нам, а сеть разведки обовьет весь мир, следя за направлением развития науки и пресекая любые попытки создания того, что может привести к самоуничтожению. И ацтеки в зародыше задушат первую и вторую мировые войны. Мы станем цивилизацией кураторов! Не лосягая на территории Африки, Китая и России, мы добьемся… Лейтенант, оглянувшись, увидел, как Лик, встав ногами на плечи капрала, силится дотянуться до мозаичного свода. Ему не хватало совсем чуть-чуть, и Штольц, с кряхтением ухватив его за ступни, рывком выжал над собой, как какую-нибудь штангу. Лик зашарил пальцами в поисках щелей и отверстий. Впрочем, на этот случай у них была масса все возможных приспособлений. На этот раз он использовал каучуковую липучку. — …Этих людей уже когда-то осчастливили посещением бородатые боги с небес, на неком подобии космических кораблей… Значит, есть что-то в этой земле такое, что притягивает к ней небесных гостей. Потому и латникам Колумба ацтеки обрадовались, как дети, забрасывая завоевателей цветами, целуя ноги и руки. И совсем иначе себя повели алчные орды испанцев. Грабеж, убийство и костры — вот что последовало после прихода европейцев. И кстати, это УЖЕ начиналось, но велением судьбы в Теночтитлан пришел я!.. Вспомните мифических ануннаков, одаривших знаниями древних шумеров. Нечто подобное произошло и здесь. Я не сомневаюсь, что это божественная эстафета. И наша обязанность подхватить ее, опекая землян и не позволив им… — Осторожнее, Макс!.. Лик сиганул вниз, упав, кувыркнулся через голову. Уже через секунду все трое юркнули за поворот. И тут же громыхнул взрыв, со звоном посыпались осколки. Бросившись назад, они разглядели огромную дыру в потолке. Каменный пол был усеян разноцветными осколками. — Жаль, что вы прервали наш разговор, — насмешливо прогудел голос Гершвина. — Впрочем, я ждал этого, хотя совершенно непонятно, на что вы надеетесь. А ведь я действительно мог пойти вам навстречу… — Заткнись! — Штольц, расставив поустойчивее ноги, уже стоял под образовавшейся в потолке пробоиной. — Через пару минут мы сами к тебе придем. Вот тогда и потолкуем. Он опять высоко поднял Лика. Забросив кара бин на спину, тог ухватился за край стены и, подтянувшись, исчез в темном проеме. — Теперь ты. Капрал с готовностью подставил Максу спину. Лейтенант последовал за Лик, ом. — Черт! Вот это залище! Лик уже изучал новую территорию. В зале, в котором они очутились, могли разместиться четыре волейбольные площадки. Высокий свод, окна в два человеческих роста и пол, выложенный из массивных стеклянных плит. Макс склонился над пробоиной. До оставшегося внизу Штольца было не дотянуться, но такие случаи у них также были предусмотрены. Либо сцепка из двух кожаных ремней, либо капроновый шнур с петлей на конце. Макс выбрал первое и, проворно отстегнув автоматный ремень, специальной пряжкой скрепил его с собственной портупеей. Он опустил самодельную снасть в пробоину. И тут выяснилось, что, сидя на стеклянном полу, Максу не удержать Штольца. Ноги скользили по стеклу, не находя опоры, края пробоины не внушали доверия. Капрал между тем уже примерялся к ремням, вопрошающе глядя наверх. — Лик!.. Без тебя, похоже, не обойтись. И в этот миг случилось непредвиденное. Плита под ногами Штольца неожиданно провалилась, и потерявший опору капрал ухватился за ременную петлю. Не в силах его удержать, Макс заскользил к дыре. Лик среагировал молниеносно и крепко сжал ногами его бока. Сползание приостановилось. Однако, стоя на ногах, оттянуть Макса от дыры было невозможно. И, плюхнувшись на живот, Лик «зафиксировал» лейтенанта в ножном захвате, успев послюнить ладони, обеспечив тем самым макси малыше сцепление со стеклянным полом. Капрал висел над разверзнувшейся пропастью, а они барахтались на предательской глади стекла, пытаясь хотя бы удерживать Штольца на одной высоте. — Подтягивайся же!.. — У Макса побагровело от напряжения лицо. Нам тебя не вытянуть. Болтнув в воздухе ногами, Штольц сделал один рывок, перехватывая руками ремень. Но тут острая как бритва кромка перерезала туго натянутый ремень, капрал полетел вниз. А секундой позже плита в полу со скрежетом вернулась в исходное положение. Подобравшись к пробоине, Макс и Лик заглянули вниз. В каменном полу не было заметно ни единой щели. — Гады! — Лик яростно стиснул винтовку. — Ну, гады!.. Появление противника Макс скорее почувствовал, нежели увидел. Угрем извернувшись на полу, вскинул короткоствольный «узи». В зал ворвалась боевая рать Гершвина — ацтеки, одетые совершенно не по-ацтекски. Лейтенант с изумлением разглядел вполне современные комбинезоны, кожаные сапоги и подобие касок на головах. И снова мелькнуло в мозгу слово «декорация». Люди в сутанах, повозки, напоминающие арбу, — и вдруг экипировка современных десантников!.. Макс не удивился бы, увидев в руках ацтеков гранатометы, но, по счастью, люди Гершвина оказались вооружены однозарядными ружьями. Впрочем, и здесь они обставили европейцев: короткие мушкеты были уже не с фитильным, а с кремниевым замком. Определить это было совсем несложно. Побывав на поле Аустерлица и в средневековой Испании, Макс по звуку и частоте выстрелов способен был безошибочно назвать калибр и тип оружия. Что ж!.. Тем интереснее будет помериться силой! Даванув спуск, лейтенант повел автоматным стволом. Люди в комбинезонах попадали. В троих или четверых попал он, еще одного уложил Лик. — Патроны! — выдохнул Макс. — Береги патроны! На эту ораву у нас их может не хватить. Свинец ударил в руку, но кевларовая пластина спасла. Подобные попадания нельзя было назвать безболезненными, но синяк — это только синяк, и с проникающим ранением его не сравнить. Морщась, Макс швырнул в нападающих сонную шашку. — Отходим!.. Продолжая отстреливаться, они попятились. Очередь, выстрел движение в сторону и назад. Снова огонь… Они двигались «елочкой», поочередно прикрывая друг дружку. Двери были совсем близко, когда выстрелы неожиданно загремели сверху. Лика сбило с ног, падая, он ударился затылком об пол. Стоило ему приподняться, как пуля чиркнула его по макушке. В отличие от индейцев они были без касок, и кровь тотчас заструилась по липу, заливая глаза и мешая видеть. Максу пули ударили в спину, кувалдой прошлись по ребрам. Очередная свинцовая пуля пробила левую ладонь. Макс с содроганием увидел в глубине раны белеющую кость. Сцепив зубы, он туго перетянул раненую руку эластичным бинтом. Под градом выстрелов они продолжали пятиться назад. Наконец, отворив дверь, они вбежали в коридор. — Пробегись! — Лейтенант кивнул солдату. — Посмотри, что там и как. А я здесь их придержу. В узкую щель между массивной дверью и косяком он заглянул в задымленный зал. Шашка все таки делала свое дело. Атакующие валились один за другим. На какоето время огонь смолк. — Все, дальше они не сунутся. Макс поправил повязку. Пережидая всплеск боли, прижался лбом к холодной стене. Но надо было спешить. Он двинулся следом за Ликом. Их было трое, осталось двое, а два — это ничтожная цифра, располовинить ее проще простого. Макс ускорил шаг, но снова что-то приключилось с чертовым коридором. Проход, в котором скрылся Лик, подобно лифту, неожиданно пошел вверх, а на его месте возник такой же. Каменные края сомкнулись и замерли, утробный скрежет утих. Потрясенный, Макс замер. Их все-таки обыграли, окончательно разъединив. Штольца утянули в пропасть, Лика куда-то вверх… Декорации постоянно менялись по воле Гершвина в этом театре военных действий. Людей, как кукол, он дергал за ниточки…