Пройдя долиной смертной тени (Не убоюсь зла) - Хайнлайн Роберт Энсон (читаем книги .TXT) 📗

— Что? Но это была не групповуха, босс! Перестаньте тащиться позади и войдите наконец в наш век. Втроем — это не групповик. И ничего в этом нет извращенного. Не должно быть и не было. Все было очень дружески и полюбовно. Они оба женаты, и относились ко мне так же ласково, как к своим женам… И мне нравилось, как они со мной обращались, и я любила их обоих и сейчас люблю, и до того вечера наши отношения можно было назвать нежной сексуально заряженной дружбой. Босс, одна из причин, почему я жалею о своей смерти, это то, что я так и не смогла дать им второй шанс, который они заслужили… и который я им обещала. Хм, может быть, вы выполните мое обещание?

— Хм… Как вы правильно заметили, я их босс, и это будет нелегко. И к тому же… я боюсь. Двое мужчин!

— Вы не боялись Мака с Алеком.

— Это не совсем то же.

— Ничего не бывает одинаковым, босс, особенно в сексе. Но вот что я могу вам сказать: когда в постели трое и все делается правильно, а иначе и не может быть, когда есть доверие и уважение, то это самое приятное, что может случиться с женщиной. Не просто в два раза приятнее оттого, что мужчин двое. Какой-нибудь жеребец мог бы один справиться за троих. Именно любовь, уважение, дружба делают такой секс особенно приятным. В четыре раза приятней, по крайней мере. А может, и в восемь. Арифметика здесь не поможет. Но, Джоанна, дорогая, пока вы не побываете в постели одновременно с двумя милыми и любящими мужчинами, которые любят друг друга почти так же, а может быть и больше, чем вас… пока вы не испытаете, что значит быть окруженной любовью сразу двух, пока этого с вами не случится, вам не распрощаться с еще одной девственностью, не менее важной. Дорогая, я почти все время плакала от счастья, когда они были со мной. Плакала, когда целовала их, желая спокойной ночи… все еще плакала от счастья, когда они ушли, затем спрыгнула с кровати и побежала отпирать дверь, когда несколькими минутами позже пришел Джо. Плакала перед ним, сразу же повела его в постель, все ему об этом рассказала, и он был по-особенному нежен со мной.

— Он это с удовольствием выслушал?

— А вы?

— Да, но люди бывают разные. И у некоторых мужчин от рогов бывает головная боль.

— У некоторых. Может быть, у большинства, Джоанна. Я старалась не ранить его чувства, не причинять ему душевных страданий. Иногда я ничего не рассказывала ему о своем блуде. И никогда не говорила ему о своих отношениях с Джейком.

— А почему? Мне кажется, Джо одобрил бы Джейка, раз он всех одобрял. Джейк очень уважает Джо — вы знаете об этом, вы слышали, как он о нем отзывался?

— Да. Но Джейк богат, а Джо беден. Может быть, Джо и принял бы Джейка, теперь мне кажется, что так бы оно и было. Но я не была уверена и не хотела задевать его чувства. Но Антон и Фред — всего лишь телохранители. Джо относится к ним на равных, как к друзьям; и втайне — как мне кажется — чувствовал себя намного выше, поскольку он художник, а они — всего лишь обслуга. Я знала, что Джо не станет к ним ревновать… и оказалась права: он был рад за меня, он был счастлив, потому что я была счастлива. Не могу объяснить этого, Джоанна; это надо почувствовать. Но мужская гордость — хрупкая вещь, а это — единственная броня, которая у них есть: мужчины намного ранимее, чем женщины. С ними надо обращаться очень аккуратно. Иначе они ломаются.

— Я знаю, Юнис. Иногда ломаются в буквальном смысле этого слова. Я не говорил вам, что моя вторая жена сделала меня физическим импотентом почти на год?

— О, бедный мой босс!

— Ничего, оправился. Обошлось без знахарей. Мне помогла одна любящая и благородная дама, которая не считала это моей виной. С тех пор у меня не возникало таких проблем, до тех пор пока я совершенно не одряхлел.

— Я рада, что вы нашли такую женщину. Жаль, что я не могу ее поблагодарить, Джоанна… Я не родилась с этими знаниями о мужчинах; я приобрела их через свой горький опыт. Близняшка, когда я училась в школе, я совершила несколько серьезных ошибок. Мужчины — они такие большие, такие мускулистые, не то что мы. Я не могла себе представить, что они такие хрупкие. Но однажды я ранила гордость одного парня так сильно, что он бросил школу… и с тех пор я старалась никогда не доставлять душевных страданий парням или мужчинам. Я была гадкой, босс. Но я поняла свою ошибку.

— Юнис, когда я в последний раз говорил вам, что люблю вас?

— Минут тридцать назад.

— Так давно! Я люблю вас.)

Голос Финчли прервал ее забытье:

— Мы собираемся парковаться, мисс Юнис.

— Что это еще за «мисс Юнис»? Здесь нет посторонних.

— Я подумал, что это будет хорошим компромиссом.

— Зачем же осторожничать? Будьте последовательны. Почему же тогда не назвать меня «мисс Смит»? А я вас после этого не поцелую на прощанье.

— Хорошо… Мисс… о-о…

— Том не дразните меня. Сегодня был такой чудесный день; не напоминайте мне, что я снова должна стать «мисс Смит». Вы знаете, что я поцелую вас на прощанье, если вы позволите… иначе настоящая Юнис не станет со мной разговаривать. Хьюго, сделайте так, чтобы он себя хорошо вел.

— Я вправлю ему мозги, Юнис. Том, называй ее «Юнис».

— Извините, Юнис.

— Ну, так-то лучше, Том. Вы припаркуете машину поближе, чтобы вы могли проводить меня?

— Конечно, Юнис. А теперь немножко помолчите, пожалуйста; мне надо соединиться с местным компьютером, чтобы нас впустили.

Глава 20

— Добрый вечер, шеф. — Джоанна, опершись на руку О'Нейла, вышла из машины.

— Добрый вечер, мисс. Звонил мистер Саломон. Передает вам привет и сожалеет, что не сможет прийти к ужину. Надеется вернуться в девять вечера.

— Жаль. Тогда я не буду ужинать внизу. Пожалуйста, скажите Каннингэму или Делле, чтобы принесли два подноса в мою комнату, для меня и для Вини. Прислуживать не надо.

— Два подноса и без прислуги, понял.

— И скажите Дабровски, что завтра я хочу видеть за рулем его.

— Он ушел домой, мисс. Но он знает, что завтра его дежурство. Он будет готов.

— Наверное, вы не поняли, что я сказала, шеф. Я хочу, чтобы ему сейчас передали, что я хочу, чтобы завтра меня возил он. Пусть приедет в десять, не раньше. Поэтому, после того как вы позвоните в буфетную, свяжитесь с Дабровски и передайте ему это сообщение от меня. Звоните, пока не дозвонитесь. И позвоните мне, когда приедет машина мистера Саломона, во сколько бы он ни приехал. Позвоните, не спрашивая его. Прежде чем Рокфор откроет машину.

— Да, мисс. Позвонить в буфетную. Сразу после этого позвонить Дабровски. И немедленно позвонить вам, как только вернется машина мистера Саломона, до того как он из нее выйдет. Если вы позволите мне сказать, мисс, приятно снова почувствовать вашу твердую руку в управлении домом.

— Вы можете так сказать мне, но не мистеру Саломону, поскольку его твердая рука оказала нам неоценимую помощь, как нам обоим известно.

— Это уж точно. Он замечательный джентльмен, мисс; я его глубоко уважаю. Сказать Каннингэму, чтобы он прислал кого-нибудь за вашими покупками?

— Нет. Финчли с охранниками сами справятся, хотя я неплохо натранжирилась.

Джоанна одарила шефа охраны счастливой детской улыбкой.

— Я была пьяна от возбуждения, как ребенок на Рождество, и пыталась скупить весь город. Финчли, разделите эти коробки на троих, и все трое идите со мной. Да, я знаю, что это не ваша работа, но сделайте милость, не жалуйтесь на меня в свой профсоюз.

Коробки, трое мужчин и одна женщина почти полностью заняли кабину лифта. Джоанна подождала, пока Финчли нажал кнопку нужного этажа, пока лифт тронулся. Затем быстро нажала на «Стоп» — лифт остановился между этажами.

— Поставьте пакеты на пол.

Сперва она подошла к Шорти, приложила ладони к его щекам.

— Спасибо вам, Хьюго. Самое большое вам спасибо: ваша мягкая мудрость не дала нам свернуть с пути истинного.

Она поцеловала его мягко и не спеша, не раскрывая губ.