Черневог - Черри Кэролайн Дженис (библиотека книг TXT) 📗
Он тут же подумал, что это был еще один очередной обман, но так и не смог полностью убедить себя в этом. А если это все-таки было правдой…
Но тут вновь заговорил Черневог:
— Если Саша думает, что водяной может подкупить меня, то он ошибается по поводу того, с чем вообще имеет дело. Он очень сильно ошибается, и эта ошибка очень опасна. То же самое могло произойти и с Ивешкой. Никогда не следует иметь дело с такими созданьями, как Гвиур. Не следует, запомни это.
Петр ничего не понял, пожалуй только кроме того, что никто, находясь в здравом уме, не стал бы ни при каких условиях верить водяному. «И, разумеется», — подумал он. «Саша был далеко не дурак».
— Конечно, Саша не последний дурак. Но Гвиур очень большой лжец. Он попытается, прежде всего, запугать тебя. А если ты при этом собираешься заняться волшебством, Петр Ильич, то ты не должен подпускать к себе никого, похожего на него. — Он опустил одну руку на спину Петра и сказал очень тихо, стараясь завладеть его вниманием: — Забудь об этом моем подкупе. Он вообще не имеет никакого значения. Я же хочу, чтобы Саша мог услышать тебя прямо сейчас, и ты можешь сказать ему все, что захочешь. Я не обманываю, Петр Ильич.
Петр воспринял это как очередную ловушку, без которой никак не могло обойтись.
Но тут же ему начало казаться, что Саша хочет получить подтверждений от него. И он немедленно захотел сообщить ему, чтобы он не только не верил водяному, но и не вступал ни в какие другие сделки…
«Нет!» — решил Петр, все еще сомневаясь в том, что кто-то может слушать его… Хотя он и знал, что Саша беспокоился о нем, а Черневог беспокоился о том, что не может найти Сашу, который был очень нужен ему. Черневог должен был найти его прежде, чем Саша успеет вступить с кем-то в сделку. Петр опасался, что Ивешка может попасть в такую же опасную ситуацию, которая вынудит ее совершить что-то такое…
Он не мог думать об этом. Он даже не мог представить себе, как это может произойти, рассчитывая, что Ивешка все-таки не сделает этого…
Затем, все так же без всяких ощутимых причин, что само по себе очень испугало его, он подумал о том, что Ивешка на самом деле ждала ребенка, и о том что этот ребенок был его, и что при подобных обстоятельствах нельзя быть ни в чем уверенным, и нельзя ни на что полагаться. Когда это могло произойти? Почему она не сказала ему? Он был очень задет этим обстоятельством, и опасался, что она сбежала от него, но тут же решил, что она не поступила бы так, поскольку была очень привязана к нему…
Она так же хотела удержать его рядом с собой, как Драга хотела удержать Черневога, и уж никак не для его собственного блага.
Опять-таки, это было неверно. Абсолютно не так. И неожиданно Петр понял, что Саша хотел привлечь его внимание, чтобы оторвать от Черневога, сидящего прямо сзади него. Иначе говоря, в какой-то момент можно было представить, как будто Саша и Черневог стояли лицом друг к другу, и Саша произносил слова так тихо, что Петр едва мог разобрать их. «Петр, слушай только меня, не слушай его, запомни: очень опасно слушать его».
А в самой глубине своего сердца он хранил смертельный страх за свой рассудок: Саша постоянно говорил ему о том, чтобы он был как можно осторожней, в то время как рука Черневога все время удерживала повод в его руках, а он сам прислонялся к нему, чувствуя тепло и покой, и уговаривал себя, что все это было сплошной ложью.
Черневог продолжал рассуждать вслух:
— Твой молодой друг явно не хочет, чтобы мы отыскали его. Но он побаивается твоей жены, он все-таки побаивается ее, а также побаивается и призрака старика, которого, как я думаю, он все-таки нашел. Он очень боится за твою жену, Петр Ильич, по крайней мере потому, что она попала в такую ловушку, из которой он не в силах вытащить ее. Пожалуй, этого не смогу сделать и я. И он очень обеспокоен тем, что ты переживаешь за нее, и хочет, чтобы я поберег тебя и удержал от встречи с ней.
— Все это ложь, Змей.
— Он собирается разузнать, с чем ему пришлось столкнуться. Я искренне надеюсь, что он останется при этом жив. Я действительно хочу этого, потому что мне интересно знать, с чем именно он столкнулся. Не может быть и речи о том, что мы должны пытаться оказать какую-то помощь твоей жене, не говоря уже о том, чтобы пожертвовать чем-то.
— Иди ты к черту, — сказал Петр. Он отказывался верить, что Саша мог сказать что-то подобное, даже если в нем и содержалась хоть какая-то логика, даже если бы это выглядело так, будто Саша и на самом деле отправился помогать Ивешке, оставив своего друга в полном неведении об этом, даже в этом случае не было никаких причин верить Черневогу настолько, чтобы сообщать ему о своих намерениях.
Разумеется, Черневог старался использовать его, чтобы отыскать Сашу, как раз это самое он только что и сделал. Черневог постоянно врал ему, и Петр только молил Бога, что он не причинил Саше большей беды, чем та, в которой он уже оказался.
— Едва ли это возможно, — заметил Черневог. — Но беда исходит не от меня. Она исходит даже не от твоей жены, если это хоть как-то успокоит и облегчит тебя.
Петр почувствовал значительное облегчение и покой от того, что он только что услышал. Он ненавидел Черневога за то, что тот сказал ему это, он думал только о том, как снести ему голову, если для этого он мог бы двинуть хотя бы пальцем.
Черневог же сказал:
— Сова не умела сожалеть о чем-либо. Она никогда не понимала моего нежного отношения к ней, а любила только мышей.
Это странное ощущение пришло к нему совершенно неожиданно, пока он читал. Он даже не почувствовал никакого предупреждения и не проявил настороженности. Просто он вдруг ощутил присутствие Петра… Саша, не моргнув глазом, тут же подумал о том, что без помощи волшебства Петр никогда бы не смог привлечь его внимания, а волшебство никак не могло участвовать здесь без посторонней помощи.
Это означало, если он мог хоть как-то предвидеть события, что это Черневог интересуется им.
Он оперся локтями на книгу, раздумывая над тем, что он успел раскрыть Черневогу слишком много всего, что прочитал, и особенно ту часть, где говорилось о ребенке. Он подумал об этой новости так, будто рассуждал с Петром, и не задумывался над тем, что все могло быть иначе. Оказалось, что все это время он беседовал с Черневогом, и теперь спрашивал самого себя, что же все-таки он сделал и на какие соглашения мог теперь пойти.
«Если ты хочешь заключить сделку», — сказал ему Черневог, — «то прежде всего пытайся не принимать то, что может предложить водяной: он большой мастер лишь подсылать оборотней, но есть вещи более серьезные и недоступные для него».
«Они не будут попусту тратить время», — продолжал Черневог, — «а просто проглотят его, чтобы добраться до тебя. И если ты собираешься прибегнуть к волшебству, мой молодой друг, то отбрось всякую скромность и имей дело только с реальной силой… например, со мной».
После этого Черневог добавил слишком самодовольно и слишком лукаво, так, что можно было бы увидеть его улыбку: «В конце концов, если ты думаешь, что я сукин сын, то что же ты скажешь о моих соперниках?"
«Присоединяйся ко мне, или присоединяйся к тем, кто против меня, только помни, что у нас с тобой есть по крайней мере один общий интерес. Разве ты не хочешь, чтобы Петр освободился от меня? Я непременно хотел бы обсудить с тобой и это».
И он ответил ему, возможно достаточно глупо: «Помоги мне, но только на расстоянии. Я еще не готов, чтобы вступать в соглашение с кем бы то ни было. Береги Петра, слышишь? И не позволяй ему отправиться следом за мной».
Он говорил так, зная без всяких сомнений, что Петр при первой же возможности бросился бы к Ивешке. Он и сам точно так же переживал за нее и беспокоился о ней…
«Не связывайся с Гвиуром», — продолжал Черневог. «Он на самом деле не мой хозяин. Он, скорее всего, работает сам на себя. Я имел с ним дело лишь один раз, и вполне естественно, что у него был при этом свой интерес, но как далеко этот его интерес распространяется и может ли он включать кого-то еще… Прими от меня урок, юный друг: никогда не проси помощи у прислуги».
