Мошка в зенице Господней - Нивен Ларри (книга бесплатный формат .txt) 📗
Он горел красным цветом и был частично оплавлен. Впрочем, его вообще не должно было там быть: когда Поле разрушалось, все внутри него испарялось.
– Они должны были поджариться там, – механически сказал Род.
– Да. Огонь!
Зеленые лучи снова ударили. «Мак-Артур» изменился, вздулся и расширился, выпуская в пространство воздух. Еще одна торпеда подошла к нему и взорвалась. Лазерные батареи продолжали стрелять. Когда Кутузов приказал прекратить огонь, на том месте не было ничего, кроме пара.
Род и адмирал долго смотрели на пустой экран. Наконец, адмирал отвернулся от него.
– Вызывайте шлюпки, капитан Михайлов. Мы идем домой.
ПАДЕНИЕ НА ПЛАНЕТУ
Три маленьких конуса падали, и в каждом, подобно яйцу на подставке, сидел человек.
Хорст Стели летел первым. За исключением вакуумного костюма, ничто не отделяло его от космического пространства. Очень осторожно он повернулся, чтобы взглянуть на следующие за ним два других конуса.
Где-то там, далеко за горизонтом, находились «Мак-Артур» и «Ленин». Не было ни одного шанса, что радио его костюма будет действовать на таком расстоянии, но все же он перешел на вызывающую частоту и послал вызов. Ответа не было.
Все произошло слишком быстро. Конуса включили посадочные ракеты и к тому времени, когда он вызывал «Ленин», было уже слишком поздно. Возможно, связисты были заняты чем-то другим, или он был слишком низко… Хорст вдруг почувствовал себя одиноким.
Падение продолжалось, а потом ракеты вдруг смолкли.
– Хорст! – это был голос Уайтбрида.
Стели ответил.
– Хорст, эти штуки собираются войти в атмосферу!
– Да. Воткнуться в нее. А что мы можем сделать?
Впрочем, это был риторический вопрос. В полной тишине три маленьких конуса падали к ярко-зеленой планете под ними. Потом они вошли в атмосферу.
Для каждого из них такое встречалось не впервые. Они знали цвета плазменного поля, появляющегося перед носом корабля, цвета, различающиеся в зависимости от химического состава защитного экрана. Но на этот раз они были практически обнажены. Будет ли сейчас излучение? Или жара?
Голос Уайтбрида прорвался к Стели сквозь помехи.
– Я пытаюсь думать, как Домовые, и это не так-то легко. Они знали о наших костюмах, знали, какую часть излучения они задерживают. Сколько, по их мнению, мы можем выдержать? И еще жара…
– А я передумал, – сказал Поттер. – Я не полечу вниз.
Стели старался не обращать внимания на их смех. Он отвечал за их жизни и относился к этому серьезно. Он попробовал расслабить мышцы и ждал жары, турбулентных потоков, радиации, падения конуса и смерти.
Сквозь плазменные искажения виднелся проносящийся мимо пейзаж. Круглые моря и дуги рек. Обширные пространства городов. Горы, покрытые льдами, и снова город, раскинувшийся у подножья и на склонах снежных пиков. Огромный океан (может ли этот чертов конус плавать?), потом снова суша. Конусы снижались, и детали делались крупнее. Воздух свистел вокруг. Лодки на озере, крошечные пятнышки, целые тучи их. Пространство зеленого леса, резко ограниченное и рассеченное дорогами…
Обод конуса Стели раскрылся, и кольцо парашюта рванулось назад. Стели глубже вжался в облегающее кресло. С минуту он видел только голубое небо, а потом последовал сильный удар. Стели мысленно выругался. Конус закачался и завалился набок.
В ушах Стели возник голос Поттера.
– Я нашел рычаг управления полетом! Если эти бестии сделали все одинаково, в центре должна быть круглая рукоять. Это рычаг управления тягой, а двигая всю контрольную панель, можно удерживать конус от крена.
Как жалко, что он не обнаружил этого раньше! – подумал Стели и сказал:
– Подлетайте ближе к земле и парите над ней – пусть топливо выгорит. Вы нашли способ освобождения парашюта, Поттер?
– Нет. Он пока подо мной, и ракетное пламя тут же сожжет его. Где вы?
– Внизу. Дайте мне только освободиться… – Стели раскрыл аварийную сеть и опрокинулся на спину. Сиденье было на тридцать сантиметров ниже края конуса. Он вытащил оружие и прожег отверстие, чтобы проверить пространство под собой. Оно было заполнено сжимающейся пеной. – Когда приземлитесь, убедитесь, что на борту спасательной шлюпки нет ни одного Домового, – приказал он.
– Черт побери! Меня едва не вышвырнуло! – донесся голос Уайтбрида. – До чего же мудреные штуковины…
– Я вижу тебя, Джонатан! – воскликнул Поттер. – Пожалуй, я смогу подлететь к тебе.
– Тогда ищите мой парашют, – приказал Стели.
– Я тебя не вижу. Мы можем быть километрах в двадцати друг от друга. Твой сигнал не очень-то силен, – сказал Уайтбрид.
Стели поднялся на ноги и внимательно осмотрел спасательную шлюпку. В ней не было места, где малыш мог бы спрятаться и пережить полет через атмосферу, но он осмотрел ее еще раз, чтобы иметь полную уверенность. Потом он переключился на вызывающую частоту и попытался вызвать «Ленин» – не надеясь на ответ и не получив его. Передатчики костюмов действовали только в пределах видимости, и их сознательно не делали очень мощными, иначе все пространство было бы полно разговоров одетых в костюмы людей. В переделанных спасательных шлюпках не было ничего, похожего на радио. Интересно, как Домовые собирались обеспечить вызов выжившим помощи?
Стели почувствовал себя не очень уверенно, еще не привыкнув к силе тяжести. Вокруг него расстилались возделанные поля с рядами пурпурных, похожих на баклажаны кустов с кронами темных листьев, доходивших человеку до груди, и более низкими кустами с зернами. Ряды уходили вдаль во всех направлениях.
– Тебя по-прежнему не видно, Хорст, – доложил Уайтбрид. – Хорст, ты видишь большое низкое здание, сверкающее, как зеркало? Это единственное здание в пределах видимости.
Стели огляделся и увидел металлически поблескивающее сооружение у самого горизонта. Оно находилось очень далеко, но это был единственный ориентир в пределах видимости.
– Да, вижу.
– Мы полетим туда и будем ждать тебя там.
– Хорошо. Ждите меня.
– Держи курс на него, Гэвин, – сказал голос Уайтбрида.
– Хорошо, – донесся ответ.
Потом они говорили еще о чем-то, но Хорст Стели чувствовал себя очень одиноким.
– Оп! Мои ракеты смолкли! – воскликнул Поттер, и Уайтбрид увидел, что конус Поттера помчался к земле. Он ударился острым концом, заколебался и рухнул в кусты.
– Гэвин! – воскликнул Уайтбрид. – С тобой все в порядке?
Что-то зашелестело, потом пришел ответ:
– Иногда в плохую погоду у меня болит правый локоть… старая футбольная рана. Держись, пока сможешь, Уайтбрид. Я встречу вас обоих у купола.
– Понятно, – маневрируя ракетой, Уайтбрид направил конус к строению.
А оно было огромным. Рядом с ним не было ничего такого, по чему можно было бы определить его размеры, но лететь предстояло минут десять или больше.
Это был купол с гладкими стенами, изгибающийся в низкую, округлую крышу. Не было ни окон, ни каких-либо других деталей, за исключением прямоугольного отверстия, которое могло быть дверью, хотя и казалось смехотворно маленьким в этой огромной конструкции. Отблески солнечного света на крыше были более чем металлическими, они были зеркально-яркими.
Уайтбрид полетел вниз, впрочем, довольно медленно. Было что-то пугающее в здании, стоящем посреди бесконечных полей, и именно это, а не страх за то, что двигатель в любую минуту может смолкнуть, удержало его от броска к этой конструкции.
Ракета по-прежнему держала его. Вероятно, малыши изменили химикалии в твердотопливном двигателе: среди предметов, сделанных мошкитами, не было двух совершенно одинаковых. Уайтбрид приземлился прямо перед прямоугольной дверью. Эта закрытая дверь была карликовой по сравнению со зданием.
– Я на месте, – почти прошептал он, затем рассмеялся над собой. – Здесь есть дверь. Она большая и закрытая. Довольно странно, что нет никаких дорог, ведущих сюда, и растения доходят до самого края купола.
