Земля наша велика и обильна... - Никитин Юрий Александрович (версия книг .txt) 📗
Но сказал я таким тоном, что не сунутся, вернулся в кабинет, через пару минут явились все четверо, включая Андыбина, тут же появились Лукошин и Бронштейн, я взглянул на часы, да, все верно, у нас же очередная планерка.
Пока рассаживались, Лысенко сказал деловито, но как-то излишне громко и нервозно:
– Сейчас нам нужно провести серьезную маркетинговую кампанию. Не надо морщиться, все так сейчас говорят, хотя речь не о торговле. Мы не знаем, какой процент на местах смог бы нас поддержать, я имею в виду кандидатуру уважаемого Бориса Борисовича, а это крайне важно для долговременного прогноза…
– Я знаю, – признался я. Они воззрились с великим удивлением, я пояснил: – Еще когда эта дикая идея пришла в голову, я три дня моделировал на компьютере ситуацию. Применил интересную схему…
Лысенко загорелся, почти вскрикнул:
– Где? Давайте поскорее сюда! Мы сразу выиграем во времени!
Я повернулся было к компьютеру, но хлопнул себя ладонью по лбу:
– Эх, все данные дома. Черт… Когда же предусмотрят такую штуку, чтобы можно было, не выходя из офиса, брать прямо из квартиры!
– Такие штуки есть, – возразил Белович. – Уже давно. Называются удаленным доступом. Правда, есть маленький пустячок… нужно, чтобы и дома комп был включен.
– Ну да, – огрызнулся я, – я уже неделю не ночую. Ладно, сегодня я поеду домой, утром привезу все.
Белович сказал нерешительно:
– До утра еще ждать и ждать… И хотя у нас работы хватает, но… если доверите, я съезжу и включу ваш комп.
Лукошин спросил с интересом:
– Пусть остается на следующую неделю включенным?
– Дикий вы человек, – укорил Белович. – Выключить можно и по удаленному доступу, как по любой сети, а вот включить… до такого еще не додумались.
Лукошин удивился.
– Какая разница?
– Соединиться можно только с включенным.
Я послушал, махнул рукой.
– Если не слишком напряжет, то в самом деле смотайся ко мне домой. Сигнализация отключается так… Вот ключ. Возьми мою машину, она в гараже, скучает, бедненькая.
– Да у меня своя есть, не хуже вашей, тоже опель-астра. Не купе, но спутать можно.
– Да поезжай лучше на служебной, все-таки по делу едешь. И охрана не помешает.
Белович торопливо развернулся и побежал.
Я крикнул ему вслед:
– Не забудь снова поставить на сигнализацию, у тебя всего три минуты, охрана может приехать. Оштрафуют!
Когда Белович ушел, Лукошин спросил с недоверием:
– А он там не нашкодит?
– В смысле?
– Ну, в компах у всех секреты всякие…
– Там запаролено, – успокоил я. – Ему нужно нажать одну-единственную кнопку и поставить квартиру на сигнализацию, после чего введу пароль, войду в файловую систему, перекину сюда нужный документ, а затем дам команду на выключение. Все просто!
– Ничего себе просто, – пробормотал он. – Нет, не стану я осваивать эту дьявольскую штуку. Бог ничего не говорил про Интернет. А мне, как истинному православному, с компьютером знаться грешно.
Он говорил серьезно, я так и не понял: всерьез или решил подурачиться, день все-таки сумасшедший.
Лысенко подошел с самым деловым видом, авторучка в одной руке, блокнот в другой, а за ухом карандаш, как у столяра.
– Борис Борисович, – спросил почему-то опасливо, – для удачной кампании нужен удачный слоган. Мы с командой начнем подбирать?
Я отмахнулся.
– Наподбираете, стыдно людям в глаза смотреть будет.
– Но без слогана никак!
– Тогда вот вам: «Я не дам вам рыбу, но дам удочки!» Умный поймет, а дуракам растолкуют.
Он подумал, наморщил лоб, пробормотал:
– Ну, я-то понял… но никому растолковывать не буду, на фиг мне дураки?
– Голос дурака тоже важен, – объявил Лукошин. – Нельзя их всех отдавать демократам. Нас же тогда числом задавят!
Лысенко предложил:
– Тогда разделимся, кому вести пропаганду по дуракам, а кому по… ладно, за эту часть берусь я.
– По придуркам? – переспросил Лукошин ехидно. – Или полудуркам?
– Грубый вы, Глеб Васильевич, – укорил Лысенко. – А еще тилигент! Наверное, почвенник?
– А что, вы против почвенников?
– А вы еврей?
– Почему?
– А вопросом на вопрос!
Засмеялись, пошли в коридор курить, Лукошин на ходу оглянулся, сказал отечески:
– Борис Борисович, политик думает о следующих выборах, государственный деятель – о следующем поколении. Вы вполне соответствуете роли государственного мужа, так что вам курить нельзя, имидж испортите, поработайте пока и за тех парней, что в коридоре стреляют сигареты.
– В смысле, строить лагеря? – спросил Лысенко. – Или сразу начнем с расстрелов?
– Если с расстрелов сразу, то чем закончим?
– Демократией, ессно…
Час пролетел, как минута, я вошел в Инет, попробовал связаться с домашним компом, глухо, перезвонил по мобильному Беловичу, бодрый женский голос ответил сперва по-английски, что достичь абонента пока не в состоянии, а уже потом повторил по-русски. По-русски, понятно, коряво и с меньшим уважением, хотя и текст обоих вариантов писал наверняка русский, и начитывала на диск русская.
Я ушел с головой в работу, затем зашел Власов и спросил насчет тезисов, я с недоумением посмотрел на часы.
– Ого! Вот-вот появится Белович, привезет… Но что-то запаздывает.
Власов скривился.
– Если не остановят на дороге. Он гоняет, будто в экстремалы рвется… Ему бы гонщиком или этим, как их, подставляльщиком на скоростных дорогах. Ну, которые провоцируют на столкновение, а потом…
– Знаю, – перебил я. – Лихой! Но с ГАИ у него просто, всегда деньги наготове для штрафа. Не понимаю…
Он мрачно наблюдал, как я снова пытаюсь дозвониться, женский голос терпеливо объясняет мне, что абонент не отвечает, перезвоните позже, буркнул:
– Василий мог проговорить все деньги, а добавить на счет не успел. Такое часто бывает, так гадко. Всю жизнь прожил без мобильника, даже обычный телефон увидел в первой городской квартире, а вот теперь дня не могу…
Дверь распахнулась, быстро вошел бледный Терещенко, начальник моей охраны.
– Борис Борисович, – произнес он быстро, – только что взорвана ваша квартира. Погиб ваш сотрудник и серьезно ранен сопровождающий.
У Власова чашка задрожала в руках, я спросил севшим голосом:
– Белович?.. Как это случилось?
– Заминировали дверь. Он вошел с вашим ключом, тут же раздался взрыв. Очень мощный! Наш сотрудник стоял у лифта и следил за лестницей, так его и там зацепило обломком двери.
Я спросил пересохшим ртом:
– А сам Белович?
Он ответил с некоторым сочувствием:
– Погиб сразу. Его просто разметало. Сейчас там наши взрывотехники стараются определить по остаткам взрывчатки, где, откуда и как. Уже прибыли из органов, наш шеф сразу подключил высшие чины.
Я кивнул, конечно же, Терещенко первому позвонил Уварову, даже не Уварову, а непосредственному шефу, Куйбышенко, тот принял те меры, которые нужно принять срочно, а я здесь так, пятое колесо. Если не считать, что сейчас я уверен: Белович был самым лучшим, самым преданным и самым верным патриотом России.
