Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга I - Гелб Джефф (книги серии онлайн txt) 📗
— Офис ответил.
— Дженни, — сказал он, — это я. Да, слава Ему. Я в пробке из-за ареста на пятьдесят пятом. Опоздаю минут на пятнадцать. Нет, не нужно ничего менять, и на связи я буду постоянно. Если что-то необходимо переслать прямо в машину, делай. И пусть Элейн начинает экскурсию, я догоню их, если успею. Да, кстати, я хотел бы встретиться с этим инженером-проектировщиком, Уильямсом — так ведь его зовут? Да, с ним. Мне нужны полноразмерные трехфутовые камеры в новом крыле. Я припоминаю то исследование об изоляции, там говорилось, что достаточно двадцати восьми дюймов в ширину. Так что мы сможем заметно увеличить плотность. Вот и скажи ему, что я требую переделать генеральный план. До того как документы увидят на собрании губернаторов. Да, и пусть поблагодарит меня за то, что я оставил его на работе, во благо Иисуса.
Машины начали потихоньку продвигаться, и Хэл скомандовал отбой. В Отделе Рассела за шесть лет его работы количество заключенных, каждый год отправляемых в тюрьмы, выросло от 18 000 до 41 000. Новое крыло позволит увеличить эту цифру до 62 000, к тому же дополнительные корпуса в округе Сэма Хьюстона станут неплохим подспорьем. К сожалению, в этом округе каждый проклятый фермер являлся зарегистрированным христианином уже более пяти лет, что подтверждалось приходскими записями, и за землю приходилось платить.
Он проехал мимо места ареста. Загнали мексиканца. Ну естественно, кого же еще? Полиция уже прикрепила к парню ярлык «застрелен при попытке к бегству», а тот бился на земле, пока перепачканная кровью женщина рядом пыталась дозвониться по телефону и одновременно взвалить его себе на плечи. Она не была дурой. И знала, что раненый задохнется при попытке перенести его подобным образом.
Закон требовал содержать подозреваемых под стражей. До тех пор пока врач не констатирует, что раненного при задержании можно подвергать законным процедурам, его нельзя забирать в тюрьму. А окружные «скорые» и не торопились. К чему Техасу тратить деньги налогоплательщиков на то, чтобы держать чужака за решеткой? У мексиканского любителя гонять по трассе не было ни американского гражданства, ни прав. Классический случай. И наверняка в его машине полно выпивки.
Выбравшись из затора, Хэл увеличил скорость до семидесяти миль в час. В дальнейшем все шло без происшествий. Вскоре он уже поворачивал на Путь Свободы, дорогу к своему отделу. Вдоль обочин выстроились иностранцы, каждый держал плакат с протестом и раскрытый паспорт. Эти предатели были американцами, сбежавшими в Европу и затем вернувшимися с новым гражданством и дипломатической неприкосновенностью ЕС. Хэл знал, что вскоре президент подпишет закон о принятии «Акта о ренационализации». И как только закон, пока что тайный, будет принят, весь этот придорожный мусор окажется в тюрьме за предательство. Проезжая мимо людей с искаженными ненавистью лицами, Хэл думал о том, что через пару месяцев они будут смотреть на него совсем иначе, ожидая в камере своей казни.
Притормозив у ворот, он трижды посигналил, давая понять, что прибыл управляющий. Охранники отсалютовали ему, пропуская. Заключенные в оранжевых робах оборачивались, смотрели, склоняли бритые головы.
Отдел Рассела был маленькой организацией на балансе штата, в которой числилось до миллиона заключенных. Новый корпус тюрьмы Сендлера Хантсвилля был крупнейшим из заведений такого типа. В нем отбывала более или менее легкое наказание 81 000 заключенных. От десяти до двадцати лет за нарушение правил пользования Интернетом, в зависимости от степени тяжести проступка. Сюда помещали высокомерных ублюдочных либералов, посмевших обойти федеральные фильтры и добраться до зарубежных веб-сайтов, или просто неудачников, решивших скачать на свои компьютеры порно. Обитатели этой тюрьмы весьма отличались от подопечных Хэла. Здешним разрешалось пользоваться телефонами, а также правом на адвоката, если у них были деньги на такую роскошь. В тюрьме имелось даже больничное отделение.
Заключенных Отдела Рассела можно было разделить на два типа: восемьдесят процентов с пожизненным сроком и двадцать процентов смертников. После введения нового правила об ограничении срока апелляций двенадцатью неделями Отдел Рассела набрал наконец нужную скорость. Те дни, когда заключенный мог умереть от старости, ожидая исполнения приговора, подошли к концу. Теперь вся эта дрянь со своими дерьмовыми адвокатами, не раз хлеставшими Америку по лицу, незамедлительно получала хороший урок.
Если совет присяжных решил, что ты должен умереть, так тому и быть. Тесты ДНК и прочее мракобесие не имели никакого значения по сравнению с мнением давших присягу американских христиан. И, к счастью, Верховный Суд наконец согласился с этим. Господь сказал: «И ворожеи не оставляй в живых», а это касалось всех, всего этого проклятого «научного сообщества», как они себя называли, всех их идей, открытий и прочего мусора. ДНК — это происки Сатаны, и все они — еретики, атеисты, марксисты и прочая мерзость — ничем от сатанистов не отличаются. Слово Божие ясно, святая Библия — единственный закон… или скоро им станет, как только президент. Конгресс и правительства штатов закончат работу во славу Его.
Хэл нырнул в благословенную прохладу здания администрации и двинулся по длинному коридору в сторону своего кабинета. Кондиционеры, купленные на деньги налогоплательщиков, были установлены только в административных зонах, чтобы сэкономить на содержании заключенных. Единственным исключением являлся тюремный госпиталь, и лишь тогда, когда внутренняя температура превышала 33 °C. В Отделе Рассела был только изолятор для получивших производственные травмы, и на него исключение не распространялось.
— Доброе утро, милая, — сказал он Дженни, входя.
Помедлил немного, улыбаясь ей, и послал свою шляпу в полет по пологой траектории. Шляпа взметнулась по дуге и послушно повисла на вешалке.
— Слава Иисусу, — откликнулась она.
Хэл рассмеялся. Он знал, что каждый месяц сотрудники устраивают тотализатор, подсчитывая его попадания и промахи, и знал, что Дженни поставила на «попадания и промахи будут соотноситься как два к одному», ставки на что принимались в соотношении восемнадцать к одному.
Разумное решение. Никто не понимал, что он идеально контролирует свои броски. И Хэл с трудом сдерживался, чтобы не признаться в этом Дженни. Он был отличным игроком в теннис и гольф, как старый добрый президент Буш, с которым три года назад ему посчастливилось играть в «Хьюстон кантри клаб». Хэла вместе с пятью начальниками тюрем пригласил тогда сенатор Делэй.
Дженни вошла с дневным расписанием и начала зачитывать пункты:
— У вас шесть минут на разговор с вице-президентом, затем десять минут на брифинг с прессой, затем казнь, ленч с преподобным Эпплом…
— Это когда появилось?
— Он только что позвонил. Ваша жена сказала ему, что вы свободны.
Что вдруг могло понадобиться Клею Эпплу, чтобы назначать ленч в середине недели?
— Я совершенно точно не свободен, особенно сразу после казни.
— Затем в два часа в тюрьме Сэма Хьюстона комиссия по планировке, в пятнадцать часов встреча по поводу отчетности, к тому времени как раз вернется представитель Красного Креста.
— Вычеркни это.
— Я… но… вы уверены? Он уже прибыл в тюрьму.
— Он здесь? Сейчас? Где?
— Мы не должны были его сопровождать.
— Я не собираюсь разговаривать с представителем Красного Креста. То, что происходит в этой тюрьме, их не касается. Не важно, что он найдет.
— Но сэр, администрация губернатора хочет… чтобы вы встретились с ним.
Губернатор знал, что он ведет дела Отдела согласно правилам. Так с какой стати присылать сюда защищенного законом негодяя с такой возмутительной миссией?
— Администрация губернатора, — пробормотал он. — Что ж, ладно.
Внезапно на него навалилась усталость. Дженни вышла, и он попросил закрыть дверь. Откинулся на спинку стула. Минувшей ночью, довольно поздно, он возился со старым телескопом на заднем дворе. В прошлые годы небо было усыпано звездами от горизонта до горизонта. Вчера он не увидел ни одной. Ни единой звезды в густом мраке. Прогноз погоды обещал ясное небо при 20 °C. О смоге они ведь не докладывают, так? Но и температура воздуха отнюдь не равнялась 20 °C. В четыре минуты пополуночи 20 февраля его термометр застыл на отметке 28 °C. Очевидно, что официальные записи подправляют, а прогноз погоды просто повторяет то, что велено.
