Пройдя долиной смертной тени (Не убоюсь зла) - Хайнлайн Роберт Энсон (читаем книги .TXT) 📗
— Это было бы мило с вашей стороны, Джо, но не беспокойтесь: мне некому его показывать. Я пойду прямо домой. Но разрешите мне задать вам один вопрос о нательной росписи. Помните, вы однажды раскрасили Юнис под русалку, и она пришла так на работу?
— Конечно.
— Хм… Гиги, тогда я была Иоганном Смитом, очень дряхлым и больным стариком. Все мое тело болело, но я не мог принимать большие дозы обезболивающего. Приходилось терпеть. Но рядом была Юнис, красивая как цветок, игривая как котенок, разукрашенная под русалку, и Джо… это конечно глупо… но мне казалось, что на ней не было краски. Я все время пытался понять, что к чему, но так и не смог. На ней был настоящий лифчик? Или краска?
Джо самодовольно улыбнулся.
— Краска. Иллюзия.
(— Босс, я же вам уже говорила.
— Да, маленький чертенок… но иногда следует притворяться, чтобы другому было приятно.)
— Да, это была настоящая иллюзия. Я видел только эти морские раковины, я чуть ли не ощущал их шершавую поверхность. Но стоило ей повернуться ко мне боком, и я уже не был уверен. Я весь тот день только и делал, что пытался разглядеть, но так у меня ничего и не получилось. Джо, вы большой художник. Жаль, что вы предпочитаете холст коже.
— Это не совсем верно. Я люблю рисовать кожу на холсте. Тоже иллюзия, только долговечнее.
— Поправка принята. Мне нравится это. — Джоанна кивнула на холст. — Гиги, разрешите мне помыть посуду. Я очень хочу…
— Свалите все в раковину, — приказал Джо. — Вдохновение. Композиция из двух фигур.
— Хорошо, Джо, — ответила Гиги. — Джоанна Юнис, вы не против попозировать в такое позднее время? Джо сказал «из двух фигур». Значит, он и вас имеет в виду. Но предупреждаю: если уж Джо произносит слово «вдохновение», вам вряд ли удастся выспаться.
— Нет, — возразил Джо. — Можно все сделать быстро, если немного подхалтурить. Вы позируете. Я снимаю. Восемь или десять снимков. Потом… — Вдруг он остановился и поморщился. — Может, вам завтра надо куда-нибудь? — спросил он у Джоанны. — Или, может, вы не хотите позировать? Черт возьми, я все время забываю! Думал, что вы останетесь здесь спать. Черт возьми, я вконец спятил!
— Мне никуда не надо ни завтра, ни послезавтра. Я полностью распоряжаюсь своим временем. Джо, для меня было бы большой честью позировать вам. Но…
— Она повернулась к Гиги. — Мне можно будет остаться на ночь?
— Конечно!
— Поскольку вы показали мне свое обручальное кольцо, я, наверное, здесь лишняя?
— Дорогая, — засмеялась Гиги, — это кольцо у меня на пальце, а не в носу у Джо. Джоанна, я ушла от Сэма за месяц до того, как Джо дал мне это кольцо и женился на мне. Все это было так угловато и смешно, что я не могла поверить, будто он делает это всерьез. Среди моих знакомых нет ни одной супружеской пары. Все это очень мило, но до сих пор смешно. Конечно же оставайтесь, если хотите. Можно поставить, раскладушку — на ней не так удобно, но Джо перебьется.
(— «Ахтунг — минен», босс! Десять против одного, что Джо не будет спать на раскладушке.
— Конечно, нет. Думаете, я такой глупый?
— К сожалению, я действительно так думаю, босс. Вы очень милый, но у вас едва хватает разума, чтобы не кататься в одиночку в лифте. А в постели вы можете остаться и один.
— Юнис, Джо хочет, чтобы я позировала, и я буду позировать! Если он захочет еще что-нибудь, он это тоже получит. Все, что он захочет.
— Я так и думала.
— Юнис, Джо не хочет меня. Теперь у него другая женщина — Гиги.
— Хорошо, близняшка. Но давно ли я в последний раз слышала, как вы говорили, что замужество — это еще не смерть?)
Джо Бранка, казалось, посчитал вопрос решенным: бытовые проблемы его не беспокоили.
— Вы мажетесь после ванны? — спросил он и пощупал Джоанну за бок. — Похоже, нет. Гиги!
— Сейчас, Джо. — Гиги шмыгнула в ванную комнату и вернулась с оливковым маслом. — Ланолин не хуже, но лучше уж пахнуть салатом, чем овцой. Джо, намажь ей грудь, а я займусь ногами. Потом мы смажем вас полностью, дорогая, и сотрем все, что не впитает ваша кожа. М-м… у вас на спине осталось немного красной краски, но оливковое масло пройдет через нее. Джоанна, у меня цвет кожи улучшился вдвое с тех пор, как Джо заставил меня следить за нею.
— У вас замечательная кожа, Гиги,
— Да, Джо в этом отношении настоящий тиран. А теперь сотрем все это.
— Но не досуха, — предупредил Джо. — На снимках должны быть блики.
— Ясно, не досуха. Меня тоже надо смазать, Джо?
— Да.
— Хорошо, маэстро. Джоанна, мы вытрем друг друга насухо перед сном, если не очень устанем к тому времени. Хотя это и не так важно. У нас есть одноразовые простыни. Джо, ты поведаешь своим рабыням, что это будет за картина?
— Конечно. Изображение лесбиянок. Вам придется перевоплотиться.
— Но… Джо, не можешь же ты изобразить Джоанну в такой картине.
— Погоди, подруга. Я не рисую комиксы. Ты знаешь. Все будет пристойно. Хоть в церковь вешай. Хотя… — он посмотрел на Джоанну, — если хотите, лицо можно изменить.
— Джо, рисуйте так, как хотите. Если на одной из ваших картин меня кто-нибудь узнает, то я буду только гордиться этим.
— О'кей. — Джо быстро соорудил подиум из досок и ящиков, навалил сверху подушек и накрыл все это тяжелой дырявой материей. — На трон! Сперва Гиги. Гиги будет активной лесбиянкой, Джоанна Юнис — пассивной.
Он расположил девушек так, что Гиги лежала на подушках, держала Джоанну в руках и смотрела ей в глаза. Джоанна находилась в такой позе, что ее голень прикрывала лобок Гиги. Джо поднял левое колено Джоанны так, чтобы она им загораживала и свой лобок. Затем он положил правую руку Гиги под левую грудь Джоанны, так что она не прикрывала, а лишь дотрагивалась до нее… сделал шаг назад, посмотрел, затем снова подошел и совсем немного поправил композицию; Джоанна не могла понять, что от этого изменилось, но он, казалось, на этот раз остался доволен. Он поправил подушки, чтобы им было удобнее сохранять позы.
Рядом с ними он небрежно положил поднос.
— Это будет греческая лира, — сказал он. — Название — «Поет Билитис». Песня
— это лишь пауза. Действие еще не началось. Между ними — золотой момент. — Он еще раз внимательно посмотрел на них. — Джоанна Юнис, вы беременны?
— А разве заметно? — испугалась Джоанна. — Я же ни на унцию не поправилась.
(— Гнусная ложь, мы поправились на девятнадцать унций.
— Да, но это же невозможно заметить. Если не считать пиццу, что я съела сегодня за ужином, я неуклонно следовала диете Роберто, вы же знаете.)
Джо кивнул.
— По фигуре незаметно. Вы счастливы, Джоанна Юнис?
— Джо, я ужасно счастлива. Но я еще никому об этом не говорила.
— Не бойтесь, Гиги не станет болтать. — Он улыбнулся, и Джоанна впервые увидела, каким красивым он может быть. — Главное, что вы счастливы. Счастлива мама, счастлив и ребенок. «Залетевшие» выглядят не так, как остальные. Лучше. Кожа светится, мышцы упруги, складки под глазами исчезают. Тонус всего тела улучшается. Это все видят, но многие не понимают, что они видят. Я рад, что смогу рисовать вас именно сейчас. К тому же разрешена загадка, над которой я все время ломал голову.
— Что такое, Джо? Какая загадка?
(— Юнис, ничего, что зашел такой разговор?
— Конечно, ничего, близняшка. Джо не против детей, если ему не надо с ними возиться. Он доволен тем, что вы счастливы — и не думает о том, как это случилось, или о том, что вы предпримете на этот счет. Но он вовсе не груб. Если бы у вас не было денег, он бы взял вас к себе и попытался бы поддержать вашего ребенка, даже не спросив, откуда он у вас. Он считает, что жизнь не так уж сложна, дорогая… и для него она действительно не сложна.)
— Головоломка. Вы такая же, как Юнис, но выглядите лучше. Этого не может быть. Теперь я знаю почему. Любая выглядит лучше, если она оплодотворена.
— Джо, вы считаете, что беременные женщины красивы и через восемь-девять месяцев?
— Конечно! — Казалось, Джо был удивлен таким вопросом. — Намного красивее. Здоровая, счастливая женщина, готовая родить… как же она может быть некрасивой? Она — высший символ мироздания. А теперь умолкните. За работу!
