Гибель Урании - Дашкиев Николай Александрович (книга жизни .txt) 📗
— Да это же тот мерзавец, что устроил взрыв атомной бомбы на полуострове Койтерс! Если бы не он, ураган не обрушился бы на Сан-Клей, Тесси не остановила бы твой рефрижератор, и…
Литтл внезапно умолк. Он увидел, как болезненно скривилось лицо Люстига, и уже по-другому, с искренним сочувствием в голосе спросил:
— Ну, кто у нее?
— Сын.
— И…
— …назвали его Люстигом… — Люстиг глубоко вздохнул, покачал головой. — В мою честь…
Он быстро пошел вперед, а профессор из чувства такта задержался.
Нет, жизнь на планете не умерла! А там, где есть жизнь, всегда будет и любовь с ее радостями и болями, будут счастливые и несчастливые. Люстиг до сих пор не может забыть Тесси Торн. Но он еще молодой и красивый. И впоследствии, вероятно, найдет себе жену, не хуже, чем Тесси.
Не хуже?.. Профессор грустно покачивает головой. Он сам немного влюблен в Тесси и чувствует: лучше нее нет в целом мире. Ах-ах, поздно спохватился, дедушка, слишком поздно вспоминаешь о любви! Да и какая тут любовь. Просто глубокая симпатия… И на старика вдруг повеяло тихой грустью, знакомым запахом пожелтевших осенних листьев.
— Люстиг! Люстиг! — профессор Литтл семенит вслед за товарищем. — Слушай-ка, что мне пришло в голову. Тебе, как члену Центрального Комитета партии, следует побывать на заводе кибернетических машин. Я давно не проверял уровень радиации в том районе.
Оба прекрасно понимают друг друга: на заводе кибернетических машин главным конструктором работает инженер Айт, там же он и живет вместе с семьей.
— Гм… А как же с атомной электростанцией у Крутого порога?
— Осмотрим ее завтра.
— Ну, ладно. Полетели.
Медленно и почти бесшумно летит над Монией маленький вертолет. Проползают под ним черные пепелища, пустые нивы, где уже начинают разрастаться липкими красными прядями ядовитые для всего живого всеядные гвианы.
Вдоль пустынных автострад безумный ветер гонит коричневые облака пыли. Скалились выщербленными зубами в небо разрушенные железнодорожные мосты.
Все произошло так, как и предсказывал профессор Эйр Литтл более восемнадцати лет назад, когда произошли первые два взрыва атомных бомб.
Но тогда прогноз Литтла на будущее был совершенно бесперспективен, а сейчас все выглядит значительно оптимистичнее.
Планета не такая безлюдная, как кажется на первый взгляд. Кое-где клубятся дымы — это начинают работать восстановленные заводы. Видно, как врезаются в грунт ковши шагающих экскаваторов. Скорее всего, это строится новое антирадиационное жилье. В небе пролетают самолеты и вертолеты.
Но профессор Литтл не обращает внимания на эти радостные приметы. Он думает о чем-то своем.
— Мне кажется, Люстиг, что следовало бы зайти в первую очередь к Тесси. Поздравить ее с сыном, ну и… Послушай, но как же с подарком? Не захватил ты чего с собой?
Люстиг сделал свой подарок сам: долгие часы он потратил на то, чтобы из куска крепчайшей стали выпилить и отшлифовать фигуру девушки с планетой в одной руке и горящим факелом в другой.
— Прекрасно, Люстиг! — восторженно восклицает Эйр Литтл, любуясь статуэткой. — Этот скульптурный портрет переживет века! И сходство — чрезвычайное!
Люстиг только вздыхает в ответ.
Вертолет опустился возле огромного приземленного сооружения без окон.
Медленно открываются тяжелые герметичные двери, вторые, третьи.
Длиннющий светлый коридор, заставленный домашними цветами. Многочисленные двери — как на пароходе. Большинство из них открыты, и оттуда доносятся детские голоса, смех и плач, убаюкивающее: «А-а-а…» и грозное: «Не трогай!»
Это — Царство детей, Дом для детей. Малыши носятся по коридору, ползают по комнатам, что-то мастерят в холле. Здесь им вольготно и уютно; ни один из них не заболеет лучевой болезнью. Но растут они при свете искусственных солнц, и наружу им придется выходить только в тяжеленных, неуклюжих антирадиоактивных скафандрах.
Вот и знакомые двери. Они также открыты. В крохотной комнатке возле детской кровати сидит Тесси Торн. Она не замечает того, что на нее смотрят. Глаза у нее светятся таким счастьем и теплом, что у Люстига даже перехватывает дыхание.
Протянув руку, он тихонько ставит свой подарок на тумбочку возле двери и, сделав знак Литтлу, идет к выходу.
А из комнаты все еще слышится счастливый голос:
— Папа сделает для тебя большую-большую ракету. Ты полетишь в звездные миры, мой черноглазый. А я тебя буду ждать. Ну, спи, мой сыночек!
Жизнь на планете не погибла. Она развивалась.
Эпилог. «Слушайте, люди вселенной!»
В Девятый день Второго месяца Девятнадцатого года Атомной эры, в третью годовщину рокового взрыва, на борту «Звезды Коммунизма», нового гигантского искусственного спутника Пирейи, было созвано торжественное заседание Высшего Совета Ученых — главного руководящего органа планеты.
Прошло то время, когда намерения правительств составляли величайшую тайну не только для посторонних, но даже для народа своих стран. Уже нечего было скрывать, потому что опасность войны исчезла навсегда: запасы оружия уничтожены, атомная энергия взята под строжайший контроль. Правда, разделение на отдельные государства еще сохранялось, но это была формальность: на всей планете воцарился единый строй, который получил название Эпохи Равенства.
Союз Коммунистических Государств пошел на очень большие жертвы: он отдал в общий фонд планеты все свои запасы продуктов и сырья, всю технику и энергетические ресурсы. Только это и дало возможность хоть кое-как наладить поставки и начать восстановление промышленности Монии. За три года, прошедшие после катастрофы, были достигнуты немалые успехи, но положение до сих пор оставалось тяжелым.
Высший Совет Ученых отчитывался перед человечеством о своей работе за год, докладывал о планах на будущее. Он не преувеличивал опасности и не приукрашивал действительности.
Десятки миллионов пирейцев собрались у телевизоров, ожидая открытия заседания.
Сидит перед телевизором в своей крохотной комнатке антирадиационного жилого комплекса Нью-Дайлерстоун-14 и Тесси Торн. Она только что из лаборатории. Ей следовало бы остаться там, чтобы в очередной раз проверить действие стимулятора против лучевой болезни, но Тесси не может пропустить этого заседания. Оно для нее очень и очень важное.
Тесси Торн задумчиво смотрит на экран и не видит ничего, не слышит приглушенного гомона в зале. Перед глазами молодой женщины проплывают четыре последних года ее жизни, пробегают события, которых ей не забыть никогда.
За эти две тысячи дней было много грустного и неприятного, даже страшного. Погибли отец и дедушка Лайн-Еу, Кольридж и Мэй, Рой и сотни тысяч других. Однако завоевано нынешнее и будущее.
Тесси порывисто наклонилась, схватила на руки маленького Люстига, прижала его к груди. Вот оно, это будущее! Разве не стоило бороться за него?!
— Сынок, я тебя очень-очень люблю! А ты меня?
Маленький Люстиг смотрит на нее огромными черными глазами сосредоточенно и немного недовольно: он именно строил из кубиков кислородный завод.
— А ты, Тесси, — ветреница!
— Ветреница? — Тесси расхохоталась и чмокнула сына в нахмуренный лоб. — Разве так можно говорить на маму?!
— Папа говорил — значит, можно!
Ну, что ты ему сделаешь, вот этому гражданину, который признает только папу! Все, все в нем от Айта: глаза и улыбка, сосредоточенность и настойчивость.
Но Тесси не жалеет, что сын не похож на нее. Наоборот, ей это приятно. Пусть растет мужественным и сильным, упрямым и умным. Таким был бы Айт, если бы родился в эти времена.
