Крестовый поход машин - Герберт Брайан (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
Она увидела и узнала его. Лицо ее расцвело в улыбке, как бутон прекрасного цветка. Сердце Исмаила забилось, он испытывал только одно желание – броситься к дочери и прижать ее к своей груди, но новых рабов сопровождала вооруженная охрана. Да и Кидайр, прищурив глаза, смотрел на рабов так, словно принимал под личную ответственность ценный товар.
Исмаил помнил мстительность лорда Бладда, который намеренно разлучил его с семьей и разбил ее только зато, что Исмаил попросил о честной компенсации. И сейчас он не мог рисковать, привлекая внимание к себе или к Хамаль.
Исмаил подал дочери знак и тут же отрицательно покачал головой и отвел глаза. Они поговорят позже. Этой ночью они наконец обнимут друг друга и будут говорить взволнованным шепотом. Сейчас он не мог показать свою радость из страха, что хозяева отнимут ее, как они уже отняли столь многое…
Остаток дня тянулся мучительно долго. Новые рабы проходили обучение в разных частях здания. Казалось, даже само солнце остановило свой бег по небосводу.
Но когда длинная рабочая смена все-таки закончилась и дзенсунниты вернулись в свои общие бараки, а Алиид и его дзеншииты в свое особое жилище, Исмаил наконец смог обнять свою ненаглядную дочку. Оба плакали. Довольствуясь тем, что они снова были вместе, они какое-то время молчали.
Потом Хамаль принялась рассказывать, как ее разлучили с мамой и с младшей сестрой. Насколько она знала, Оззу и маленькую Фалину увезли на тростниковые плантации в дальней области континента. Она ничего не слышала о них уже больше года.
Проговорив с Исмаилом много часов, Хамаль подозвала решительного на вид молодого человека по имени Рафель. Она взяла его за руку и подвела поближе, чтобы познакомить с отцом. Юноша робел, словно уже слышал об Исмаиле.
– Это мой муж, – сказала Хамаль. – Когда мне исполнилось шестнадцать и я вступила в брачный возраст, мы с Рафелем были отданы друг другу.
Она опустила свои темные глаза, избегая смотреть в удивленное лицо Исмаила.
– У меня же больше никого нет, папа.
Он не чувствовал обиды или недовольства – только безмерное удивление. Он не мог поверить, что его маленькая дочка – девочка, которая всегда казалась ему такой юной, – выросла и стала женщиной и женой. Исмаил с теплой улыбкой посмотрел на обоих.
– Он, как мне кажется, достойный молодой человек.
Наклонив голову, Рафель ответил:
– Я буду стараться быть таким ради вашей дочери и ради нашего народа.
Хамаль, стоявшая рядом с мужем, не скрывала своей любви к нему.
– После того как я вышла замуж за Рафеля, администраторы потеряли меня из виду и не знали, что я твоя дочь, когда переводили меня сюда. В противном случае лорд Бладд ни за что бы этого не допустил.
От избытка чувств Исмаил сжал руку дочери.
– Ты моя дочь, Хамаль. – Повернувшись к молодому человеку, он взял за руку и его. – А ты теперь мой сын, Рафель.
Несколькими неделями позже Исмаил случайно узнал, какой план задумал и начал приводить в исполнение Алиид. Одна женщина из дзенсуннитов, работавшая в группе рабов в дальнем каньоне, вышла замуж за дзеншиита и видела, как он прятал самодельное оружие и читал литературу, написанную на почти забытом древнем языке буддисламского народа, на языке, которого не знал ни один аристократ Лиги. Видя в Исмаиле вождя, толкователя сутр и человека, избегающего жестких решений, она рассказала ему о своих открытиях и подозрениях.
Приблизительно через месяц наступала двадцать седьмая годовщина восстания Бела Моулая. Лорды Поритрина готовили по этому поводу очередное празднество, чтобы напомнить рабам об их неудаче и показать, что ждет их в случае неповиновения. В ответ на это Алиид намеревался использовать праздники как повод для собственного революционного выступления. Он уже расставил в нужных местах своих людей и слал в Старду – призывая на помощь имя и память Бела Моулая – подстрекательские письма. План восстания распространился среди рабов как чума.
Дзеншииты намеревались обрушить удар на самодовольных поритринских аристократов, которые в ограниченности своей полагали, что сумели подавить всякое сопротивление десятилетия назад. Исмаил начал понимать, что его униженное обращение к лорду Бладду только укрепило хозяев в этом мнении. Но это понимание не поколебало основ его веры.
Очевидно, Алиид понимал, что Исмаил не будет сотрудничать с восставшими, а будет цитировать сутры Корана, запрещающие убиение невинных и предостерегающие людей от присвоения права суда, каковое принадлежит одному только Богу. Но Алиид уже давно потерял всякий интерес к древним писаниям. Он не доверил своему старому другу план восстания и подозревал даже, что Исмаил стал бы активно ему противодействовать. Когда Исмаил узнал о сомнениях Алиида на свой счет, о том, что Алиид исключил его из числа посвященных, то испытал такое чувство, словно старый друг нанес ему предательский удар. Хотя они не соглашались в тактических вопросах, разве не объединяло их стремление принести свободу своему народу? Исмаил не мог даже предположить, что друг скроет от него такую важную тайну.
Потрясенный и расстроенный, Исмаил провел несколько ночей без сна, мучительно раздумывая, что делать. Неужели Алиид всерьез рассчитывал, что его план останется непроницаемой тайной, или он все же надеялся, что Исмаил узнает обо всем и сумеет прочитать между строк? Было ли это проверкой готовности дзенсуннитов бороться за свободу, а не оставаться всю жизнь покорными невольниками? Что, если Алиид прав?
Исмаил ощутил тяжесть в груди. Он хорошо понимал, что восстание превратится в кровавую баню, что рабы заплатят за него страшную цену – даже те, кто не станет сражаться. Если они снова поднимутся, то поритринские хозяева поймут, что буддисламским рабам нельзя доверять. Их либо истребят, либо закуют в цепи и будут содержать как животных, лишив даже той призрачной ограниченной свободы, какой они до сих пор пользовались.
Исмаил понял, что у него нет иного выбора. Он должен встретиться с Алиидом и поговорить с ним, пока не стало слишком поздно.
Когда поднялся вечерний ветер, а солнце опустилось за горизонт, Исмаил по металлической лестнице взобрался на консольную крышу, возвышавшуюся над отверстием грота. Алиид и еще семеро дзеншиитских рабов занимались здесь укреплением рифленых листов, заменяя металлические пластины, недавно снесенные ураганом, чтобы защитить строившийся корабль от холодных дождей надвигавшейся поритринской зимы.
Исмаил залез на крышу и огляделся. После того как он гладко побрился для встречи с лордом Бладдом, Исмаил снова отрастил бороду – щетинистую, жесткую, с серебристыми проблесками седины.
Алиид обернулся и увидел друга. На дзеншиитском вожде была рубашка с национальными полосами, заправленная в брюки рабочего комбинезона. Нижняя половина лица была скрыта под густой черной бородой. Кажется, он нисколько не удивился приходу Исмаила.
Исмаил остановился.
– Алиид, ты помнишь сутру Корана, где сказано, что когда человек скрывает что-то от своего друга, то, значит, их враги уже одержали победу?
Алиид вздернул подбородок и прищурил глаза.
– Дзеншиитская версия Корана гласит: «Друг, на которого нельзя положиться, хуже врага».
Работавшие с Алиидом дзеншииты молча смотрели на двоих мужчин. Алиид нетерпеливо повернулся к ним.
– Оставьте нас. Мой друг Исмаил и я должны поговорить.
Видя непреклонную решимость в жестких глазах Алиида, рабочие повиновались, пересекли крышу и по очереди спустились по лестнице в грот. Оставшись одни, Алиид и Исмаил молча смотрели в глаза друг другу. Пауза затянулась. Только ветер свистел в ушах Исмаила, нарушая эту тишину.
– Мы прошли вместе через многие испытания, Алиид, – заговорил наконец Исмаил. – Когда нас, маленьких детей, захватили и привезли в рабство на Поритрин, мы боролись и страдали вместе. Мы делились воспоминаниями о доме, нас обоих хозяева разлучили с женами и детьми. Вместе мы скорбели о разрушении священного города на IV Анбус. А теперь я стороной узнаю о том, что ты задумал.
