Ресторан у императора Хуанди.Хайшенвей??? Haishenwai.Книга пятая (СИ) - Мутовчийская Ирина Зиновьевна "И-ра"
-Да, - Витя был поражён, но старался этого не показывать. Впрочем, за время работы в ресторане, он насмотрелся на всякое. Говорящий зонтик был ему в новинку, но в остальной ситуации мальчик не углядел ничего особенного. - Да, я вас внимательно слушаю.
-Я хочу помочь своей госпоже, - печально проговорил зонтик, - мы с ней очень стары! Вот уже более столетья мы живём на белом свете! Может, кому-то это покажется грустным, но это все-таки жизнь! Перед госпожой сейчас невинный человек! А она видит в нем своего обидчика! Чем больше невинных она погубит, тем быстрее настанет наш конец! Жалко госпожу! Я всего лишь старый зонтик, но я ещё могу многое!
-Я готов помочь, но не знаю, как! - Витя видел, что голый молодой человек скоро совсем растворится в воздухе, а зонтик все говорил и говорил-Скажите, что я могу сделать?
-Найти настоящего обидчика нашей госпожи! Тогда я попаду в зонтичный рай, а моя госпожа… - голос зонтика истончился до того, что стал похож на комариный писк
-Что? -удивился мальчик,-кого найти? Мне плохо слышно! Говорите погромче
И дух зонтика рассказал свой план. Мальчик был удивлён, но внимательно выслушал то, что говорил ему Каса-обакэ. Витя отправился на улицу Фонтанную, нашёл деревянный дом, и просунул в открытое окно кружевной зонтик дамы. Каса-обакэ проник в комнату, где спала живая японка и белый мужчина. Зонтик плавно опустился между японкой и русским. Молодой человек пришёл в себя, но голова его ещё была как в тумане. Повинуясь приказу зонтика, он торопливо ушёл из собственного дома. Японская девушка обняла зонтик и снова заснула. Все снова встало на свои места. Хонэ-онна исчезла в стене, а человек вновь слился со своей душой. Теперь обида дамы-призрака будет спать до того момента, пока во Владивостоке не появиться очередная туристка-японка, из рода погибшей белой дамы.
Король миллионки
Вите было неуютно. Пошла вторая неделя, а его все не звали на работу. Внуки двоюродной бабушки уехали, и Витя вновь вернулся жить на улицу Семеновскую,9. Иногда Витя ловил взгляд бабушки, в нем были удивление и тоска. Но вопросов бабушка не задавала. Она была старой и мудрой женщиной. Бабушке скоро должно было исполниться восемьдесят лет. У неё был ясный ум и хорошая память. Витя много разговаривал с бабушкой и узнал много нового: о городе, в котором живёт, о родителях бабушки, о своих родителях, и о себе.
Когда Витя родился, врачи сказали, что мальчик не жилец на этом свете. Мама Вити долго плакала, а когда заснула, ей приснился сон. К ней во сне пришла японская женщина-Убумэ. Женщина была ярко наряжена. Ее лицо было выбелено. Она вымученно улыбалась. Когда из ее глаз начинали течь слезы, над ней начинал свистеть хлыст, и женщина переставала плакать. Так рассказывала мама. Убумэ протянула маме крошечную рубашечку и попросила только об одном. Чтобы мальчик, смерть, которого Убумэ забрала сейчас, в будущем, когда подрастёт, вернул эту смерть сыну Убумэ. Убумэ что-то завернула в рубашечку и отдала крошечный лоскуток-рубашечку маме Вити.
После этого женщина исчезла, а маму разбудила акушерка, которая плача и смеясь, сообщила, что младенец начал дышать, и уже кричит на весь роддом, требуя к себе внимания. Вот такая история произошла при рождении Вити.
Витя родился в четвёртом роддоме, это было совсем недалеко от того места, где жила бабушка. Более того, после роддома, Витю принесли именно сюда, на улицу Семёновскую, 9.Маме тогда стало дурно в такси.
Потом Витя смотрел вместе с бабушкой фотографии из старого альбома.
Утром мальчик решил прогуляться в сторону своей школы. До того, как произошли все вышеописанные события, Витя учился в сорок шестой школе. Его все время тянуло взять портфель и войти в свой класс, но он понимал, что это невозможно. Когда семья переехала, Витю перевели в другую школу.
Витя шёл к школе, путь его лежал мимо ресторана.
Хоуту строго настрого запретил Вите, самому, без вызова, появляться на кухне ресторана. Однако мальчику никто не запрещал идти мимо ресторана, как обыкновенному прохожему, по улице. Между дворами Семёновской, №3 и Пограничной,12, есть проход. Через эти соединённые дворы можно было выйти прямо к школе.
Раньше здесь было сердце знаменитой Миллионки. На одной из стен был нарисован портрет узкоглазого мужчины, и была подпись: «Король Миллионки». Витя хотел пройти мимо, он не один раз видел уже этот рисунок нарисованный прямо на внутренней стене дома. Однако на этот раз Вите пришлось остановиться.
Рисунок никуда не делся. Только нарисован был на нем теперь другой человек. Матрос или моряк, в одежде прошлого века, сидел за столом трактира. Трактир, вероятно, был на том самом месте, где красовался сейчас рисунок.
На коленях у моряка сидела красивая женщина. Моряк вдруг повернулся и посмотрел прямо в глаза Вите, но женщина засмеялась и повернула голову моряка снова к себе. Женщина поднялась из-за стола, грациозно изогнулась и отошла вглубь трактира. Вскоре она вернулась. Шепнула что-то матросу и поманила его за собой. Как только они ушли, люди на картине застыли неподвижно. Витя подождал ещё несколько секунд, и уже было собрался уйти, как услышал голоса. Мальчик не видел лица тех, кто говорил, но зато отлично все слышал. Ему казалось, что сделай он только шаг, и увидит говорящих. Однако этот шаг он так и не сделал. Между тем, разговор принимал серьёзный оборот.
-…ты не понимаешь, - женщина всхлипнула, - он жестокий человек! Эти люди не шутят! Говорят, что на службе у него не только китайские головорезы, но и… - повисла тишина, видимо женщина прислушивалась, - но и японский убийца! Он, страшно сказать, режет людей на куски с хладнокровием мясника! Это мне Луизка сказала, а она все знает про этих людей!
-Ах, Нина, Нина, ты опять наслушалась страшных сказок! Я вот что скажу тебе, Нинон! Это ожерелье ты получишь только тогда, когда батюшка нас повенчает! А к нему ещё есть кольцо и серьги!
-Ах, Степушка, не нужны мне твои кольца и серьги! Я и без них согласна идти под венец хоть сейчас! Отдай им все, и мы уйдём! Верь мне, он меня просто так не отпустит! Он страшный человек! Слышишь, отдай!
-Ты за дурака меня держишь? Или за тупицу? Не для того я столько времени провёл в море, чтобы просто так, своими руками, отдать то, что досталось мне с таким трудом! И цингой я болел, за борт меня смывало, терпел холод и нужду! И все ради тебя! А ты мне такое предлагаешь! Да есть ли у тебя сердце?
-Есть, Степушка, и бьётся оно только для тебя! Ах, мой милый, зачем ты в хмельном настроении рассказал про ларчик Луизе? Теперь не отпустит проклятый манза меня!
-Причём здесь болтушка твоя, Луизка? Я справный мужик! И пью я на свои деньги! Да только не пьянею я! И лишнего не болтаю! Это напраслину на меня наговорили! Не видел я твоей подружки вчера!
-А Луиза говорила…
-Все, точка! Спрятал я ларчик с украшениями! Прямо здесь, недалеко! В одном из подвалов, между двумя приметными кирпичами. Не боюсь я твоего китайца! И прислужников его не боюсь!
-Степушка, любовь моя, не гневайся и не кричи! Лучше скажи, где добыл ты ларчик? Луиза говорила, что сокровища в нем не сказанные!
-Ах, ты лиса! Что же, скажу! Кровь на этих побрякушках! Не я пролил эту кровь, но я подобрал коробку с золотом и стекляшками! Все, кто что-то знают об этой истории, мертвы! Один я остался! Что ты так смотришь? Я не убийца! Клянусь нашей любовью! Весь грех мой в том, что не похоронил я коробку с финтифлюшками вместе с убиенным, а вынул ее из холодеющих рук! Ранен был я! Спрятал я коробку за пазуху, а потом ушёл! Еле успел к отходу нашего корыта! Капитан уже и сигнал дал к отплытию!
-Степушка, но послушай ты меня хоть раз в жизни! Отдай им…
-Нет, не верю я тебе! Нет, я сказал, и точка! Бирюльки будут на тебе, когда поведу тебя к алтарю, но не раньше! Это моё последнее слово!
-Что же, Степушка, пусть будет так, как ты решил, однако…
