Завод: Назад в СССР. Книга 2 - Дамиров Рафаэль (бесплатные версии книг TXT, FB2) 📗
– А ты докажи, что выношу! – взвился тот. – Может, я их просто сунул в карман да забыл, а сейчас обратно отнести хотел!
Логично, только съехать с темы у ветерана всё равно не получится.
– Доказывать ничего не буду, но, – я кивнул на фотоаппарат, – вот эти семечки в куда надо передам, а там уже и разберутся.
Я развернулся и пошёл прочь, ожидая, что работяга попытается меня остановить и отнять фотоаппарат.
Попытался.
Только вот зря он это затеял.
– Э! Молодой! Стоять! – бросился он за мной.
Я развернулся, он уже готов был вцепиться в меня, но я был первым. Схватил и мигом осадил его, прижав к шкафчику.
– Слышь ты, думаешь, я не знаю, кто мне в тумбочку золото подложил?
– Я… я… не было ничего такого! – кудахтал тот.
– Не было, говоришь, а у меня будет!
Я пригрозил, что если первый снимок пойдёт в ОБХСС, то второй я прямо на доске почёта повешу.
Работяга испуганно моргал, поняв, что попал впросак. Соображал, как ему выкручиваться.
– Там твоей голой жопе самое место! Я, думаешь, не знаю, как ты, падла, ветераном стал? – продолжил давить я. – Думаешь, никто не замечает, как ты целый день у станка сидишь, в носу ковыряешься – а потом начальнику на честных рабочих стучишь! А тебе нормочасы задарма накручивают.
Он от возмущения покраснел. Я попал в точку, хотя вообще-то говорил наугад. Но, судя по тому, как, только что бордовое, его лицо побледнело, говорил правильно.
Но нужного ответа я ещё не услышал. А потому рук не разжал и продолжал сыпать аргументами.
– Думаешь, я не знаю, как вы со старшим мастером химичите? Он тебе нормочасы левые начисляет, а ты, чучело бессовестное, ему после получки отстёгиваешь из премиальных. Приноровились тугрики стрич…
– Да как ты смеешь на меня такое наговаривать! – продолжал идти в отказ этот липовый ветеран труда.
Я, наконец, решил вскрыть карты.
– А ты решил, что ты меня подставил, а тебе за это ничего не будет?! С какого перепуга ты мне чужое золото в ящик сунул? Или думал, что у меня мозгов не хватит догадаться, откуда у подставы ноги растут? – процедил я.
Я думал, что и это старый козёл будет отрицать.
– Да хрен ты что ещё докажешь, – хмыкнул он. – Кто тебе поверит? Я здесь три десятка лет, а ты сопля зеленая.
Понятно. Не получилось взять его нахрапом, и всё будет несколько сложнее, чем я предполагал… Что ж! Не хочет по-хорошему, будет по плохому. Я тогда похлопал по плечу ветерана, развернулся и пошагал прочь.
– Тумбочку-то мужикам почини, а то нехорошо получилось, – бросил я напоследок.
Ворюга промолчал, осознавал всю щекотливость ситуации, в которой оказался. Я вернулся на свое рабочее место. “Фотосессия” (или, вернее, работа папарацци) заняла у меня не больше пятнадцати минут, но главный редактор уже был тут как тут и ожидал меня возле верстака. Я отдал ему фотоаппарат, ещё раз поблагодарил. Тот внимательно осмотрел аппарат на всякий случай и уточнил, сколько плёнки я использовал.
– Два кадра, как и договаривались. Вениамин Лютикович, а когда ты плёнку проявлять собираешься? – немного опешив, видимо, от того, что я обратился к нему на “ты”.
– Завтра, – ответил тот.
– Нужно сегодня, – настоял я. – До двух нужно успеть? Очень надо…
– Ну-у, я вообще планировал попозже, сначала хотел текст с диктофона на бумагу переписать… Но, могу и…
– Замазали, сначала фотографии, потом остальное, – быстро подытожил я, чтобы не дать ему возможности посомневаться. – С текстом я помогу, идет?
Было видно, что редактор газеты просто обалдел от моего напора.
– Егор, а что ты там нафотографировал? – вкрадчиво спросил он.
– Да ничего особенного, так, пару снимков на память… Так что, я сразу в редакцию после интервью загляну?
– Ну ладно, раз с поможешь, заходи, – согласился Вениамин.
Мне кровь из носу было необходимо получить фотографии до визита в милицию. Ветеран оказался товарищем самоуверенным и несговорчивым. Ну ничего, посмотрим, как он запоет, когда я фотографии проявлю. Конечно, может быть, что снимки-то так себе – на ходу, на адреналине сделано. Но мне их не в рамочку вешать, так что – плевать.
Пока я разбирался с деталями, выписанными в сменном задании, началось интервью с Геннадием Даниловичем. Тот справился с бледностью, но, конечно, был без настроения, понимал, что я взял его за задницу. Как бы он ни хорохорился, скоро придётся отмазываться и искать оправдания. Ну а кто возьмёт верх в нашем споре, мы ещё посмотрим.
В связи с новыми вводными, интервью получилось куда короче, чем планировал главред. Старый козёл отвечал на вопросы скомкано и односложно. Поэтому общую фотографию сделали на полчаса раньше.
Было начало одиннадцатого утра.
– Куда идти, знаешь? – спросил главред, когда всё закончил.
– Вы лучше расскажите, – попросил я.
Куда идти, я прекрасно знал, но не хотелось отвечать на лишние вопросы, откуда я могу это знать.
– Ну хорошо, жду, а я как раз начну пленки проявлять, – сказал тот напоследок.
Мы ненадолго попрощались, а через полчаса, быстренько доделав все детали из сменного задания, я уже стоял возле небольшого одноэтажного здания, где и находилась редакция заводского еженедельника. Чем ближе к делу, тем больше меня беспокоило, что там вышло на снимках. Всё-таки плёнка и засветиться может, и ещё много есть всяких факторов, а ведь снимки – на данный момент моё единственное оружие.
Я зашёл внутрь и попал в творческую обстановку, на стенах висели портреты известных писателей, имелся отдельный уголок, где “обитал Ленин”, на стене распят флаг СССР и куча вымпелов болтаются, а бюст Ильича стоял на тумбочке, как на постаменте.
Но я не успел озадачиться тем, куда он мог подеваться, потому что из из-за двери с надписью «не входить», послышался шорох. Судя по всему, как и обещал главред, он проявлял плёнку.
Процесс проявления плёнки – дело крайне непростое. У меня, когда я сам фотографией увлекался, получалось скверно – не то чтоб даже через раз. То пленку засвечу, то ещё что-то испорчу. Поэтому ломиться в лабораторию я не стал и терпеливо ждал – у главреда наверняка рука набита, пусть он справляется.
Я услышал из лаборатории плеск воды – это главред уже промывал плёнку, удаляя закрепитель. А ещё минут через пять дверь лаборатории открылась.
– О, Егор ты уже тут тут!
– Ну как, получается? – я не сдержался.
– Получается, куда оно денется… – кивнул тот, но расслабляться было рано. Он тут же добавил: – Правда, насчёт твоих снимков не уверен, но посмотрим
– Почему? – насторожился я.
– Да боюсь, как бы они засвечены не были у тебя, – подкрепил мои опасения журналист. – Они были первыми кадрами, первые кадры могут быть хреновые.
– Ну так посмотри, чего ждать?
– Фиксируется пленка в растворе… Потом сушить.
– Я и мокрую могу глянуть. Можно?
– Ну если сильно нужно… А что там у тебя?
– Пошли. Вместе и посмотрим. На словах долго объяснять.
– Сейчас… Еще пять минут. Закрепится как надо.
Я облизал пересохшие губы, нетерпеливо дожидаясь, момента, когда можно будет уже сказать – получилось или нет. На всё про всё ушло минут двадцать. Главред, наконец, пошёл за плёнкой, когда я уже нетерпеливо поглядывал на часы.
Я пошёл следом и наблюдал, как он промывает плёнку и смотрит на то, что получилось. Смотрит и хмурится.
– Так, первый снимок у нас всё-таки засвечен, сейчас посмотрим второй.
Говорил он легко, не подозревая, что для меня значат эти снимки. Мне, как назло, ничего не было видно, я напрягся. А вот главный редактор долго смотрел на плёнку, потом вздохнул и повернулся ко мне.
– Егор, извини… – растерянно пожимал плечами фотограф.
У меня внутри всё оборвалось. Накаркал главред, и второй снимок тоже оказался засвеченным?
– Что там? – я подошел и выхватил мокрую пленку у него из рук.
Глава 6
– Егор, извини… – редактор медленно покачал головой и отрезал, как лезвием. – Но такое я печатать не буду!
