Монах - Щепетнов Евгений Владимирович (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
На рассвете загромыхали замки, загремели решетки, и в камеру вошел отряд воинов в тяжелом вооружении.
— Всем встать! Пора на Круг, умирать! Хватит отдыхать и наедать брюхо, бездельники!
— Наешь тут у вас! — крикнул кто-то из толпы угрюмых заключенных. — Три дня с параши не слазил, несло! Сами бы попробовали вашу хренову баланду, твари!
— Поговори мне еще! — нахмурился начальник стражи. — До Круга не успеешь добраться! Кишки выпущу!
— Не выпустишь! Вам же зрелищ надо, исчадиям не понравится, если ты нас перебьешь!
— Перебить не перебью. А вот покалечить — запросто! — жестко сказал стражник. — Быстро все на выход и грузиться в фургоны! Кто будет мешкать, получит копьем в зад. Сдохнете не скоро, но помучаетесь всласть. Пошевеливайтесь, твари!
Заключенных группами загоняли в дощатые фургоны так плотно, что можно было только стоять, прижавшись друг к другу. Даже дышать было трудно, так как деревянные «кормушки» на стенках фургонов были закрыты наглухо.
Андрей не страдал клаустрофобией, но и ему было тяжко торчать в этом темном душном гробу, упершись носом в затылок одного из товарищей по несчастью. Хорошо еще, что ехали они недолго, и это мучение закончилось довольно быстро — из фургонов их перегнали в отдельные камеры под ареной Круга. В каждый фургон влезло человек по пятьдесят, камеры были предназначены как раз на такое количество людей.
Через полчаса после того, как они оказались в камере, появились люди с котлами на колесах — они стали раздавать завтрак, как ни странно, оказавшийся вполне приличным — каша с мясом, хлеб, компот. Видимо, как последняя милость идущим на казнь, а может — чтобы продлить удовольствие от зрелища, сытый будет подольше сопротивляться. Андрей склонялся ко второму — жалости у исчадий он как-то не заметил.
Марк, который с удовольствием вычищал чашку с кашей, посмотрел на него и грустно улыбнулся.
— Хоть напоследок нормальной еды поесть. Андрей, у меня к тебе просьба. Если выживешь, исполни, пожалуйста, ладно?
— Если выживу? — усмехнулся Андрей. — Если выживу, выполню. Если только это не какая-то неприличная просьба.
— Нет, ничего неприличного. В городе Анкарре государства Балрон у меня есть дочь Антана, ей, когда я уезжал торговать, было семнадцать лет. Теперь уже восемнадцать… — Купец потупился и смахнул с глаз влагу. — Найди ее, скажи, что я ее очень любил, и помоги ей чем сможешь, прошу тебя.
— Интересно, а почему ты не послал ей письмо, чтобы за тебя внесли выкуп? — удивился Андрей. — Насколько я знаю, исчадия с удовольствием отпускают за деньги!
— Нет у нее денег на выкуп. Я вложился в это путешествие всем, что у меня было, и все потерял… не надо было связываться с исчадиями, а я рискнул, хоть меня и отговаривали. Позарился на хорошую прибыль и лишился всего. Она это время должна была жить на то, что я ей оставил. Что будет дальше, я не знаю. Если только хорошего жениха найдет… Вот только сомневаюсь — кому она нужна, нищая. Мать ее умерла при родах, а я больше не женился. Ну так поможешь?
— Выживу — найду твою Антану. Вот только еще выжить надо, пока не знаю как.
— Если кто тут и выживет, так это ты, я видел, как ты дерешься, а как выжить — это мы сейчас узнаем, — грустно добавил Марк, глядя на шагающий по коридору отряд стражников. — Вон, сторожевые псы идут по нашу душу. Давай попрощаемся, что ли… помни о моей просьбе.
ГЛАВА 5
В решетке, отделяющей камеру от коридора, распахнулась дверь, отряд стражников, человек сорок, выстроился двумя стальными шеренгами, образуя проход. Все солдаты стояли на изготовку, с обнаженным оружием, а значит, никаких шансов сбежать или напасть на них у заключенных не было. Это Андрей понял с первого взгляда и расслабился — все еще впереди, еще не вечер. Командир отряда глухо крикнул из-под опущенного забрала:
— Все на выход! Пора умирать!
Узники медленно и обреченно потянулись из камеры мимо стражников по длинному полутемному коридору, в который еле-еле проникал свет из узких оконцев вверху стены. В коридоре пахло прогорклым дымом от факелов, и потом заключенных, теснившихся в проходе.
Вскоре заключенные свернули налево и оказались у большой железной двери высотой метра три, перекрывавшей арочный проход. Перед дверью стояли два мускулистых здоровяка, по пояс голые, в длинных кожаных передниках — вероятно, служащие Круга и по совместительству палачи.
У двери пришлось постоять минут пятнадцать, пока снаружи не пропели трубы, лишь после этого парочка в кожаных фартуках тяжело, с напряжением открыли створки, и в проход хлынул солнечный свет, заставивший зажмуриться идущих на смерть.
Стражники сзади стали древками копий и мечами подталкивать заключенных, и те нестройной группой вывалились на арену Круга.
Андрей видел это все на картинках и в кино — ряды амфитеатра, орущую толпу, трибуну для элиты… Узники сгрудились в центре огромной, практически размером с футбольное поле арены. Андрей внимательно осмотрелся — похоже, это и есть стадион, только древний, никакой рекламы и травяного покрытия. Он усмехнулся — в такую минуту думать о рекламе… вот же приучили видеть на стадионах эти дурацкие рекламные плакаты. Хорошо хоть перед смертью в глаза не бросится назойливая реклама кроссовок или спортивных костюмов.
В соседней группе Андрей с горечью обнаружил женщин, и самое главное — детей. Дети были всех возрастов, от младенцев до подростков, видимо, их забрали вместе с матерями. Он вспомнил рассказ Петьки-вышибалы, как тот работал бойцом Круга и убивал женщин и детей, слушать это было мерзко, а уж видеть — совсем жутко.
Андрей постарался выбросить из головы все посторонние мысли. Ему надо выжить, а все остальное потом — жалость, переживания, страх и ненависть.
Он внимательно осмотрел узников — можно ли организовать из них хоть какое-то подобие воинской группы, и с сожалением понял — нет. Это были абсолютно гражданские люди, многие измождены содержанием в мерзкой тюрьме, а те, кто покрепче, больше чем в детских драках не участвовали. Значит, рассчитывать надо только на себя и очень быстро соображать и действовать — пока бойцы Круга расправляются с остальными потенциальными покойниками, бить их в спину, завладеть оружием и попытаться уничтожить всех. Задача непомерно сложная, но возможная.
«Все-таки нужно попробовать как-то организовать этих олухов», — подумал он и громко сказал:
— Слушайте меня все! Шанс убить хотя бы нескольких уродов у нас есть, хоть умрем с честью и заберем с собой несколько негодяев! Держитесь кучно, не разбегайтесь по арене, не набрасывайтесь на бойцов по одному, а только по четверо-пятеро, они не успеют всех сразу убить! Валите их на землю, душите, грызите, рвите — мы успеем убить многих, если не струсите! И не кидайтесь защищать женщин и детей — это бесполезно, а они того и ждут, чтобы вы разбежались и погибли на радость толпе! Бросайтесь группами, стаями, как волки, и вы отомстите за гибель родных!
Мужчины слушали его обреченно, но он видел, как их руки сжимались в кулаки. Если даже добродушную дворовую собачонку загнать в угол, она начнет кидаться и кусаться, а этих несчастных довели до полного отчаяния, терять им нечего.
Андрей погладил рукоятку ножа, который примотал к подмышке куском ткани, оторванным от подола нательной рубахи.
Несколько заключенных побежали к женщинам и детям — видно было, как они прощались с близкими, обнимались и рыдали, понимая, что видят друг друга в последний раз. Они не вернулись к общей группе мужчин, и Андрей их не осуждал — ну кто может осудить человека за то, что он пытается защитить свою семью, ценой собственной жизни продлив их жизнь хотя бы на минуту…
Снова заиграли трубы — теперь они ревели низко, утробно, как будто трубил слон. Открылись двери с противоположной стороны арены, и из них вышли десять вооруженных мужчин. Андрей впился в них глазами, прикидывая свои шансы на выживание.
«Высокие, раскормленные, накачанные — отметил он, — значит, скорость не очень велика. Будут делать упор на силу. Вооружение — прямой меч, кинжал. Щита нет, уже хорошо. Шлем, кожаная безрукавка с нашитыми на груди пластинами… ну правильно — зачем тяжелое вооружение, когда им противостоят безоружные люди, тут сгодится одеяние не воина, а мясника, чтобы резать, рубить, колоть практически безнаказанно. Ну что ж, вы сами хотели. Мы еще поборемся…»
