Вернуться в сказку (СИ) - "Hioshidzuka" (книги серии онлайн txt) 📗
В комнате молодого владыки магов было две двери, одна из которых никогда не открывалась. Пожалуй, этой двери следовало быть воротами в каком-нибудь посёлке, а не просто дверью в спальне короля. Инард с интересом смотрит на неё, смотрит на сияющий камень, вложенный им, как только он вошёл сюда, в небольшую нишу в одной из каменных глыб, из которых сложен замок. Король смотрит на камень, усмехается. Кто-то слуг рассказал королю, что в Арионме говорили, когда-то эта комната, отданная лет двенадцать назад Леофаном наследному принцу, была спальней короля Нарида, по легенде влюблённого в то ли принцессу, то ли королеву, являющуюся вампиром. Инард никогда не пытался выяснить это. Такие легенды его точно никогда не интересовали. Это были не сказания о великих походах Танатоса, не сказания о страшных деяниях Хелен… Это были странные истории о невозможной любви, так любимые Хильдегер, но так презираемые Инардом. Король садится обратно на кровать, смотрит в потолок, думает о том, что происходит вокруг. Спать ему совсем не хочется, а делать в замке больше нечего. Пожалуй, права была Хильдегер, говоря, что в Арионме всегда очень скучно. Впрочем, скучно девушке было и в Имештфорде, славящемся своими библиотеками, даже театром, единственным профессиональным театром в Фальрании, открытом когда-то по настоянию покойной матери Инарда.
Вьюга за этими толстыми стенами воет, словно плачет. Инарду даже хочется пожалеть её. Из всех воинов, окружавших его, северянами была лишь половина. Ещё половина произошла из средних земель, что лежали около границы между королевством Фальрания и королевствами вампиров. Граница с эльфами находилась южнее. Между магами и эльфам лежали болота и горы, пересечь которые было практически невозможно. Магов становилось слишком много для неплодородных земель севера, нужны были ещё земли. И чем больше, тем лучше. Средние земли не были плодородны, но зато были богаты залежами металлов. Это давало магам преимущество в войне. Войну когда-то развязал король Роланд, великий король севера, человек жутко честный, принципиальный и вспыльчивый. Как и Леофан. Инард был принципиален и честен с теми, кто, по его мнению, заслуживал этого, но вспыльчивостью он не отличался. Кристалл на шее молодого правителя блестит и светится, кажется холодным, да и свечение у него синее, тёмное, а не как у деда — ярко-жёлтое, светлое, тёплое. Что это означало? По легендам — цвет сияния говорил, что творилось в душе у человека, носившего кристалл. Дед как-то говорил, что у Роланда сияние было красным, словно свежая кровь… Король снимает с груди цепочку с камнем и бросает её рядом с собой на кровать. Камень тот час становится прозрачным. Владыка магов усмехается и начинает думать о том, что ведь отец его трона так и не увидел. Сколько было нынешнему королю, когда его отец, наследный принц Еймозд погиб, сражаясь с вампирами? Вроде, год. Мать часто рассказывала мальчику об отце, говорила, что он был человеком благородным, тем, кто мог бы защитить её и сына от, часто несправедливого, гнева деда. Инард никогда не был привязан к деду, впрочем, к матери тоже. Они оба не были теми людьми, которых он готов был бы уважать. Отца король не помнил, видя его только на портретах и зная о нём только по слухам и рассказам, владыка магов не мог понять, каким тот был человеком. Порой ему хотелось увидеть Еймозда, задать какие-то вопросы, но король тут же отметал от себя эти мысли, старался отбросить их в сторону. Порой королю так хотелось думать о том, что он, будь жив отец, не был бы ещё во главе этой страны, что, может быть, был бы свободен… Свободен… Это слово казалось королю порой таким далёким и странным, что он иногда и не знал — хочет ли этого в самом деле или всё это просто минутная блажь, которая, стоит только забыть о неё на непродолжительное время, сейчас же пройдёт. Стоит только подумать о другом — о долге, о своём положении, о желании быть первым, лучшим в любом деле… Стоит только подумать о ласковой улыбке Хильдегер, о вечно понимающем взгляде Зилбера, о собственном отражении в зеркале… О том, как порой хочется не видеть собственных глаз, как порой не хочется видеть себя… Зачем в его спальне было оно? Впрочем, когда Инард впервые оказался в этой комнате, мебель была расставлена точно так же, как и сейчас.
Думать о смерти, о возможном не приходе на трон ещё слишком рано. Война с вампирами ещё не закончена, да и наследников у Инарда пока нет. Стоит подождать. Не делать всё слишком рано, не совершать необдуманных поступков… Этим и плохо было положение монарха — он не имел права совершить даже самую крохотную ошибку, потому как это могло привести к необратимым последствиям. Король не имеет права. Король должен. Король не может поступать недостойно. Эти фразы Инард слышал постоянно, почти с самого своего рождения. Он всегда должен был быть лучшим. Обязан.
Материнские чётки выпадают из руки владыки магов и падают на пол.
Дверь, ведущая в пустоту, вдруг со страшным скрипом отворяется. Инард молчит. Он прекрасно знает, кто именно пришёл к нему. Этот человек нередко приходил к нему. Они общались. Пожалуй, он не был похож на тех, кто обычно окружал короля. Этот человек был, пожалуй, ровесником Инарда. Они были похожи… Да, пожалуй, это, действительно, было так. Этот частый гость был неплохим собеседником — с ним не приходилось быть королём, можно было говорить без излишних церемоний, без всех этих глупых обращений… Можно было говорить об искусстве, о культуре, о том, что отличалось от общепринятых понятий этих слов, шутить, говорить то, что было не положено говорить в «приличном обществе», а можно было и просто молчать, отвернувшись от посетителя. В общем — вести себя так, как ни в коем случае не должен вести себя монарх.
— Что же! Ты пришёл! — усмехается король, когда незнакомец подходит на достаточное расстояние. — Я рад этому!
Инард поднимается с кровати снова, смотрит на гостя и ухмыляется. Пожалуй, именно этого человека ему не хватало, когда он воспитывался у деда. Впрочем, пожалуй, ему не хватало сверстников в целом — Леофан запрещал ему общаться почти со всеми. Возможно, именно это, в конце концов, к двадцати шести годам сделало Инарда нелюдимым и замкнутым…
Именно поэтому, пожалуй, Хильдегер так трудно уживаться с молодым королём — она привыкла к вольной жизни, к песням, к танцам, к неустанному общению, а монарх любил тишину, покой, книги и молчание, да и, казалось, даже тогда, когда был. казалось бы, весел и общителен, интересы их не совпадали. Пожалуй, это было действительно так. Инард признавался себе в том, что он никогда не любил эту рыжую девочку. Она была наиболее приятна ему из тех, которых ему предлагали в качестве возможных спутниц жизни, но он не любил её. Впрочем, нельзя сказать, что король плохо относился к ней — отнюдь! Хильдегер была настолько светлым и радостным существом, что обидеть её маг никогда бы не решился! Он бы хотел иметь такую сестру, как Хильдегер — добрую, ласковую, всегда милую, но королевой он её не видел. На роль владычицы Фальрании куда больше подошла бы самолюбивая Рения, но никак не Хильдегер, которую, казалось, так легко было обидеть или расстроить. Но королевского ребёнка сейчас ждала совсем не Рения, а стало быть, не ей сейчас занимать первое место среди наложниц короля. Видеть наивный взгляд Хильдегер было порой так утомительно… Король отдал бы многое, чтобы никогда не увидеть эту девушку — слишком уж она была странной и чужой в том мире, в котором рос и воспитывался и рос «ледяной» король. Слишком уж Хильде заставляла его внутренне сжиматься, чувствовать себя неловко рядом с собой.
Инард с редкими людьми мог просто поговорить. Даже Зилбер после коронации стал приходить только по важным делам и избегать других встреч. Зато сёстры, ни разу даже не навестившие его при жизни деда, стали пытаться заставить молодого короля чувствовать себя обязанным им, чувствовать себя неудобно перед ними только потому, что он родился позже. Каких-то два и четыре года — и всё могло бы сложиться иначе. Лея и Инара пытались оказывать на молодого владыку своё влияние, постоянно писали ему о матери… А ведь он ни разу не общался с ними по-настоящему с того самого дня…
