Рыжее братство. Трилогия (СИ) - Фирсанова Юлия Алексеевна (книги онлайн бесплатно txt) 📗
– Это что выходит, тебя они не видят? – осенило меня.
– Ну да, Оса, – согласился мотылек. – Для тонкого мира глаз особый нужен.
– Подвези, – обернулась я к придерживающему смирную лошадку широкоплечему вознице, который дожидался конца нашего диалога, и забралась на телегу. Все тапки целее будут, да и по дороге такой лучше ехать, чем идти, не авто на бензине, не укачает.
– Я Оса, – представилась опять первой, воспользовавшись новым псевдонимом.
– Торин, почтенная магева, – отозвался мужик, покосившись на меня изпод кустистых бровей.
– Из гномов, что ли? – почемуто первым делом вырвался у меня вопрос.
– Да, были в роду, – гордо согласился мужчина, приосанившись. – Надолго в наши края?
– Еще не знаю, – пожала плечами, – как карта ляжет. А что, так любопытствуешь или интерес есть?
– Давно не забредали, а в магах всегда нужда сыщется, – подтвердил возчик, – если б подмогла чуток, мы б по совести отблагодарили, как заведено!
– Договоримся, – думая о сапогах или какихнибудь ботинках, охотно согласилась я.
Как раз в тот момент телега подпрыгнула и ударилась колесом о массивный камень, раздался какойто нехороший треск, и, соскочив с оси, колесо во всю прыть устремилось в ближайшие сочные заросли. Чтото чавкнуло. Лошадь повернула голову, покосилась на сломанную телегу и совершенно почеловечески вздохнула.
– Нда, запаски, как я понимаю, у тебя нет, – констатировала, соскакивая с заваливающегося на бок средства передвижения.
– А ведь проверял, как от шурина ехать, – охнул мужик, дернув себя за бороду, – что ж теперь делать?
– Доставать! – пожала я плечами.
– Так болото же, – жалобно протянул потомок гномов и с надеждой уставился на меня, – а может, ты, того, поволшебствуешь малость, я в долгу не останусь!
Гдето читала, что плотность тела у гномов куда выше человеческой, потому и жрут они больше и плавают, как топор, в смысле, бултых – и на дне. Читала, конечно, в сказках, но рациональное зерно в рассуждениях авторов, никогда не видевших гномов воочию, похоже, было. Во всяком случае, мой осмотрительный возница был готов тащить на себе телегу и лошадь, только бы не соваться в болото. Я же, хоть и умела неплохо плавать, заниматься этим в болоте никогда не пробовала и пробовать не собиралась (впечатлительной девушке запали в душу мещерские рассказы). Словом, тонуть в болоте во цвете лет никакого резона не было, а вот если… Что ж, назвалась магевой, давай, волшебствуй!
– У тебя веревка прочная есть? – спросила я.
– Вот. – Изрядный моток весьма добротной на вид бечевы, извлеченный из какихто мешочков, был тут же с готовностью предъявлен мне.
– Отлично! – обрадовалась находке. – Фаль, дружок, поможешь?
– Чем? Я колеса не уволоку! – заканючил дух.
– Да и не надо, веревку к нему привяжи, только попрочнее, а мы уж вытянем!
– Так можно! Узлы люблю вязать! – оживился, почуяв забаву, малютка.
Конец веревки я торжественно вручила сильфу и начала аккуратно разматывать моток. Фаль опоясался бечевой и исчез в осоках и тростниках. Кажется, тут и впрямь знатное болото. Торин с благоговением наблюдал за нашими манипуляциями, шепча в бороду:
– Эвон как! Надо ж…
– Готово! – Дух быстро вернулся и завис перед моим лицом, рапортуя так гордо, что только руку к голове оставалось приставить, отдавая честь.
– Спасибо, дружок, – поблагодарила я и велела, всучив конец бечевы в опасливо протянутые руки крестьянина: – Тяни! Вызволяй свое колесо!
Торин крякнул и дернул что было сил. Чтото звучно чавкнуло, и колесо выпрыгнуло из осоки, разбрызгивая воду (ладно хоть не грязь!). Возчик осмотрел возвращенное имущество и за несколько минут, пока мы с Фалем изучали окрестности болота, сумел присобачить его назад, закрепив какимто макаром, чтоб до деревни додюжило.
Мы снова заняли свои места и минут за пятнадцать, под речь Торина, ровно гудящего хвалу моим выдающимся способностям, добрались до села. Ничего, ладные домишки, бревенчатые. Фундаменты даже коегде каменные, кровля глиняная – черепица, встречаются бревенчатые скаты; живность сытая, довольная, куры носятся, гуси гогочут, козы блеют. Да и народец, что глазами телегу провожает, отнюдь не худой. Может, и правда сапоги здесь купить удастся.
– Как селото зовется? – поинтересовалась я лениво.
– Большие Кочки, – отозвался Торин.
– За что ж его так? – удивилась я. – Вроде местность не болотистая?
– Да камни стояли крупные, только в стороне, где теперь Малые Кочки, их груды поменьше были, вот и… – Потомок гномов пожал плечами.
– Понятно, – успела я кивнуть до того, как дикий визг прервал наши этимологические изыскания.
Визжали трое: две толстые бабы и одна свинья. Деревенский народ, заслышав вопли, начал подтягиваться на бесплатное представление. Торин притормозил.
– Что за шум, а драки нету? – довольно громко поинтересовалась я.
Визг и вопли готовых выдрать друг у друга волосы баб моментально стихли, головы повернулись ко мне.
– Магева, магева, магева… – прошелестело по толпе.
Сдобные деревенские бабенки, по сравнению с которыми я ощутила себя недокормленным дистрофиком, приблизились к плетню, отделявшему огород от улицы, и неловко поклонились. Свинья, ясное дело, кланяться не стала.
– Говори, – кивком головы я указала на ту, что справа.
– Свинья ее проклятая через забор подрывается и все ко мне норовит забраться, всю капусту попортила, – отчиталась бабенка, красная от досады и праведного гнева.
Нда, кажется, я тут нежданнонегаданно оказалась авторитетом и судией. Вот так влипла, и чего делать? Я ж не Соломон, да и рубить бедную свинку напополам чегото совершенно не хочется.
– Ты? – Я указала на обвиняемую.
– Та что ж я, виновна, коль Марынька такая шустрая, уж и запираю ее, а она все подроется, и прысь к Феоклине, – протянула баба.
– У тебя что, капуста, что ль, вкуснее? – хмыкнула я.
– Да не, – заулыбалась Феоклина, словно ей сказали какойто несусветный комплимент. – Свинки у меня в загончике рядом, из помета одного с Марынькой, вот она «на хрюк» и роет, другието от Катарины ко мне не лезут. Только эта шкода…
Обвиняемая Марынька согласно подвизгнула, дернула хвостиком, лихо закрученным в кольцо.
– И часто залезает?
– А почитай каждый день, – безнадежно вздохнула Катарина, махнув рукой.
Народ, уже давно, видать, следивший за свиной историей и превративший ее в бесконечный анекдот, блуждающий по селу, захихикал.
– Стало быть, изза одной свиньи, прорывающейся к родне, вы, две подруги, вконец рассориться собрались? – Я покачала головой. – Или решили, коль свинья так почеловечески себя ведет, сами посвински поступать будете? – добавила задумчиво.
Бабы покраснели, виновато посмотрели друг на друга, а потом и на свинью раздора. Упрямая свинка вздернула к небу пятачок.
– Да разберитесь вы с ней, бабоньки, – попросила я, – ну хоть кормите ее сообща, патриотку, или вовсе к родне переселите, потом мясо поровну поделите, а если на опорос оставили, так свинок. Неужто договориться не сможете?
– Хорошо, магева, сможем, спасибо, – поклонились мне спорщицы, расплываясь в довольных улыбках, словно я им открыла великую истину, и, обнявшись, неожиданно заревели друг у друга на плече, подвывая: «Феоклина, прости меня, дуру! Нет, Катарина, это ты прости!!!» Свинка поглядела на своих хозяек и бочкомбочком попятилась в сторону плетня, разделявшего участки подруг, а потом нырнула в дыру.
– Первый раз такое вижу, наших баб с двух слов унять, – изумленно протянул Торин, дернул себя за бороду и машинально тронул вожжи.
Телега погромыхала по центральной деревенской улице. Собравшийся народ медленно двинулся следом, делая вид, что просто так прогуливается или вообще шествует по своим делам, заодно обмениваясь мнением о приезжей магеве.
Честно говоря, только после слов Торина я начала удивляться. С того самого момента когда скомандовала: «Говори», – все происходящее казалось мне самым правильным. Будто я поступала именно так, как должна была поступить, поэтому и все другие тоже поступали правильно и никаких сомнений в моих способностях и праве на суд не выказывали. Такое странное чувство. Никогда раньше у меня такого не было… Я – и вдруг арбитр в деревенской склоке. Ох, ну и чудеса! Пожалуй, даже чудесней этого сильфа, который мне все плечо оттоптал, извертевшись от любопытства, маленький, а такой тяжелый, на диету его посадить, что ли?
