Изольда Великолепная - Демина Карина (книги хорошего качества TXT) 📗
– …всех можно…
Обрывки разговоров, что конфетти, которое Юго собирает. Он придумает, что делать с этим, новым, слухом. Игра увлекла. И в какой-то момент Юго потерял осторожность.
Он почти вывалился из толпы и попал в поле зрения недоучки.
Замер не дыша.
Шагнул назад, попятился, скрываясь меж пышными юбками дам. И только оказавшись в толпе, позволил себе расслабиться. Недоучка оказался умней, чем Юго предполагал.
Убивать нельзя.
Отвлечь – вполне. И после сегодняшней ночи Юго, кажется, знал, куда ударить. И турнир подтвердит правоту Юго. Наверное.
Вокруг турнирного поля раскинулось целое поселение из шатров. Куда ни глянь – всюду пестрые шелка, стяги на длинных шестах, щиты, которые подняты выше стягов. И снова люди, множество людей, которые выходили, желая узреть нашу светлость во всем ея великолепии.
Не особо стеснялись, кстати.
Я восседала на спине Гнева, стараясь держаться как можно более прямо и при этом делать вид, что посадка эта для меня привычна. От застоявшейся улыбки сводило лицевые мышцы, взгляд же, подозреваю, давным-давно утратил подобающую образу приветливость.
Ну не умею я притворяться!
Мне неуютно здесь. У меня было на редкость отвратительное утро. И я еще помню вчерашний день. Напирающую толпу. Щиты, которые смыкались с обеих сторон слабой защитой от людей. А сегодня эти самые… ладно, другие люди просто пришли посмотреть на меня. И шепчутся, толкают друг друга локтями. Некоторые, позабыв стеснение, и пальцами тычут. Посмеиваются.
– Иза, они не над тобой смеются. – Кайя едет рядом. Его жеребец на полголовы выше Гнева и вполовину шире. Мы с их светлостью занимаем всю трассу, которая не отличается шириной и общей обустроенностью. – Точнее, не смеются, а… несколько переживают.
Ага, особенно вон та парочка железномордых типов в одинаковых коттах. Пихают друг друга и совершенно по-девичьи хихикают. Не скажешь даже, что рыцари славные.
Испереживавшиеся до колик.
Кайя наклонился. Ему хорошо, ему нормально можно ехать.
– Их волнует, не навредил ли я тебе вчера.
Что?
– И вообще подробности.
Розовые уши супруга подсказывают, что думаю я в правильном направлении.
– А… а им какое дело?
– Это же люди. Им всегда есть дело.
Неожиданно мне становится смешно. И вправду, люди тут беспокоятся, версии строят. У них же нет папарацци, чтобы отчет предъявить, самим приходится выкручиваться, собственной, так сказать, фантазией. Надеюсь, хватает. И Кайя вновь нагибается.
– Зато пару идей подбросили…
Их светлость веселится, аки дитя малое, а главное, что это вижу лишь я. В реальности Кайя лицо держит, точнее не лицо даже – маску возвышенно-отстраненную.
Учись, Изольда.
В конце концов, все верно. Мне ведь тоже было дело до людей, совершенно мне не знакомых. Свадьбы, разводы, скандалы, измены… и как-то никогда не задумывалась, каково это – жить на вершине. Теперь вот испытаю полной мерой.
Будут еще и цветы, и навоз. Будут взгляды любопытные.
Слухи.
Подглядывания… и постоянное назойливое желание залезть в мою жизнь.
Но поздно отступать. Взобралась на вершину? Обживайся!
Вдохновиться свежесочиненным девизом я не успеваю: подъезжаем к ристалищу. Оно имеет форму прямоугольника и огорожено забором, вдоль которого вытянулись трибуны для зрителей.
Снова толпа. Близкая. Гудит. Кричит. Кидает что-то, и Кайя перехватывает летящий цветок, но, убедившись, что это именно цветок, отдает мне.
– Все хорошо.
Ну да… прекрасно просто. Только веселье его исчезло куда-то. Кайя ссаживает меня с коня, я с благодарностью принимаю его помощь, эхом отвечая:
– Все хорошо.
Когда он рядом, я в безопасности.
Мы идем по красной дорожке, поднимаемся в ложу, где уже ждут Ингрид и Магнус; бледная, какая-то излишне нервозная Тисса и Майло, забравшийся к ней на колени.
О нашем появлении трубят рога. И человек в пестром наряде вскидывает жезл, будто безумный режиссер. Зрители встают…
– Слушайте! Слушайте! Слушайте! – разносится над полем. Голос у герольда с легкостью перекрывает и рога, и толпу. – Да пусть все мормэры, таны, бароны и рыцари…
Кайя находит мою ладонь и легонько сжимает.
– …всех других каких бы то ни было земель в этом протекторате и всех других протекторатах, что не объявлены вне закона и не враги нашему лэрду, да хранит его Ушедший, знают, что в нынешний день состоится великий праздник и благородный турнир с копьями установленного веса и затупленными мечами, в соответствующих доспехах, с плюмажами, гербовыми накидками и конями, покрытыми попонами с гербами благородных участников турнира, согласно старому обычаю…
Он говорил это четко и громко, ни разу не споткнувшись, не запнувшись и не сбившись с дыхания. Я искренне восхитилась объемом легких этого невзрачного с виду человека.
– Хозяева этого турнира – лэрд Кайя Дохерти, зачинщик, и рыцарь Золотой Ласточки, защитник…
– Они не могут объявить титул Урфина, – пояснил Кайя шепотом. – И поэтому называют… аллегорично.
Рыцарь Золотой Ласточки. Прямо из любовного романа. Надеюсь, их сиятельство не в обиде.
– Зачинщик – тот, кто объявляет о турнире. Ну и участвует тоже, только… я не могу. Это было бы нечестно.
– Садись, ласточка моя. – Дядюшка поправляет складочки моего плаща, кстати тоже ярко-алого, сшитого из ткани тонкой, текучей, но теплой. И, несмотря на то что на улице довольно-таки прохладно, я не мерзну.
Правда, Кайя это не объяснить, и на помосте появляются жаровни.
Меж тем действо разворачивается. В открытые ворота вползает бронированная гусеница. Урфина узнаю сразу: синий плащ, синий плюмаж на шлеме, сделанном в виде птичьей головы, – если имелась в виду ласточка, то получилась она очень уж хищной. В лазурный цвет выкрашены грива и хвост коня.
По левую его руку держится всадник в пурпурном облачении.
Щит с черным львом… я что-то читала про этот герб, но что конкретно? А всадника не разглядеть. Шлем с опущенным забралом и навершием в виде льва. Латы пурпурные в завитушках и позолоте. Но больше всего меня впечатлили крылья. Изогнутые стальные полосы с перьями, что характерно, золочеными, поднимались от седла выше головы всадника. Ну просто ангел мести какой-то.
– Тан Гийом де Монфор, – поясняет Кайя и как-то морщится, но признает: – Хороший воин.
Но, полагаю, как человек вызывает у супруга некоторые сомнения.
– Тан Броди… тан Вигфар… барон… рыцарь… барон…
Он знал каждого, и не только по гербам на щитах. Процессия, возглавляемая Урфином, описав круг почета, остановилась напротив нашей ложи.
– Ты ленточку обещала, – подсказал Кайя. И подал. Запасливый, однако.
Урфин наклонил копье, точнее положил его прямо на парапет, благо длины хватало. Как он вообще эту штуковину на весу удерживает? Ленточку я завязала, бантиком. И хвостики расправила для пущей красоты.
– Удачи, – сказала, и Урфин кивнул, давая понять, что пожелание услышано.
Правда, ленточку он пересадил с копья на наплечник. Позже я поняла почему.
Бухали копыта лошадей, утопая в рыхлых опилках. Скрежетало железо. Редкие порывы ветра поднимали пыль и разворачивали плащи всадников. Шевелились стяги.
Тисса видела все, но как будто по отдельности.
Вот распорядитель турнира выкрикивает имена. И на главной башне вывешивают щиты поединщиков. Появляются всадники.
Оруженосцы подают копья. Проверяют упряжь.
Кони грызут удила.
Сияет броня.
Взмах платка, и рыцарские шпоры впиваются в живую плоть. Опускается турнирное копье, метя в щит соперника. Сближение. Глухой удар. И копье разламывается на куски. Вот пятится конь, и всадник, не удержавшись в седле, валится в опилки. Щит проигравшего убирают с башни.
И выставляют новую пару.
– Хорошо идет. – Магнус протягивает Тиссе кулек с орешками. – Хочешь?
– Благодарю, ваша светлость.
