Четырнадцатая дочь - Федорова Екатерина (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
А эрни — когда предстояли дела, которые не предполагали больших драк, но требовали тишины.
В рукавах купленного в лавке одеяния не было хитрых петель для далтов, как в его керсийском камзоле. Зато к рубахе прилагался широкий тканевый пояс, который следовало накрутить поверх штанов. Рут так и сделал, после чего, достав из перевязи шестерку далтов, эрнийских кастетов с жалами, сунул их за пояс. В складках полосатой ткани поместились еще два кинжала, а напоследок Рут взял с кровати кошелек. Там, куда он шел, без денег не пускали.
Дверь домика Увир запер на ночь, а оставлять ее просто притворенной Рут опасался. Поэтому на двор он выбрался через окошко, головой вперед. Скользнул на каменные плиты террасы, приземлившись на руки, застыл на мгновенье, прислушиваясь. И только потом встал.
Звезды светили неярко, словно издалека. Ночной Аретц был на удивление тих. Странно, учитывая, что рядом располагалась площадь с добрым десятком питейных заведений.
Он потратил один кристалл из кошелька, чтобы прыжком с заклятием преодолеть стену, приземлился в переулочке и пошел, держась поближе к высокой ограде.
По Вратной площади Рут проскользнул неспешно. Со стороны клеток неслись надсадные вздохи, близкие к рыданиям. Теперь, когда город затих, ничто не заглушало звуков, которые издавали узники.
Аретц был укутан тьмой, как коричневым шелком, и сияющие окна дырявили шелк, превращая его в прорезное кружево, сверху подсвеченное звездами.
До нужного дома он добрался быстро. Огляделся за два шага до своей цели. Все были тихо, лишь вдали по улице брели двое подвыпивших горожан. Парочка падала и спотыкалась на ходу, но не горланила и не буянила, не в пример его родным керсийцам. Рут мгновенье смотрел в сторону удаляющихся пьянчуг, потом поднялся на ступеньку из белого мрамора с резьбой в четырех углах. По мрамору ползли кровавые тени — сверху, над крыльцом висел флиг, прикрытый алым стеклом.
Рут поднял руку и постучал.
Дверь черного мореного дерева, усаженная железными скрепами, отворилась после небольшой паузы. В проеме возник немолодой, но еще крепкий мужчина с бородой и шевелюрой, по которым густо шла седина. Привратник оглядел Рута с ног до головы, досадливо свел брови на переносице.
Мой внешний вид, сообразил Рут. Я не кажусь ему достаточно богатым. Это может стать проблемой.
Он спешно выхватил из складок пояса кошель, подбросил, поймал. Звук и вид шитого золотом кошелька подействовали на привратника умиротворяюще, он даже выдавил что-то похожее на улыбку. А самое главное — отступил на шаг, открывая Руту проход.
— Впервые к нам, почтеннейший? Раньше мы вас что-то…
— Да и мы вас, — бросил Рут, протискиваясь мимо мужика. — Ваше заведение открылось недавно, ведь так? Я о вас услышал только на днях.
— И надеюсь, только хорошее, — значительно произнес женский голос сбоку. Не просто громкий, а прямо-таки трубный голос.
Рут глянул влево.
В небольшой комнате, где по стенам шли фрески самого фривольного содержания, мебели не было вообще. Здесь были только Рут, привратник, еще довольно милая девица в коротеньких юбчонках, едва прикрывавших срамное место, и эта женщина. Могучая, с крупно вылепленным лицом, в платье, бесстыдно обнажающем немалые прелести, которые, по мнению Рута, следовало прятать, а не выставлять напоказ, поскольку дама была не первой молодости. Темный шелк платья выглядел достаточно скромно, но громадные пуговицы портили это впечатление. В них сияли кристаллы Силы, оправленные в золото. Пуговицы шли от глубокого выреза почти до колен, где подол темного платья расходился на манер занавесей, и можно было видеть две могучие щиколотки в золотистых чулках.
— Позвольте обслужить вас наилучшим образом, — произнесло устрашающее видение в темном платье.
Девица в коротких юбчонках тут же прильнула к Руту, с простодушной, почти детской улыбкой ухватившись за некое место пониже пояса. Хорошо, что не за пояс, с некоторым смятением подумал он. Девичья рука легко нащупала бы далты и кинжал. Один кинжал интереса не вызовет — по ночам никто не ходит безоружным ни в одном городе Анадеи. Но вот сочетание кинжала с далтами…
Его плоть покорно ответила на прикосновение, и пришлось, чтобы успокоить себя, втянуть носом воздух.
Лучше бы он этого не делал.
Дом свиданий пропах десятками запахов и ароматов. Воняли дешевые благовония, смердели засаленные ткани, пахло мужским и женским потом, ночными вазами и чужим семенем… Он, чуть покачнувшись, запретил себе чуять.
Потом мягко убрал руки девицы от того места, за которое она все еще держалась, и глянул в лицо могучей женщины с обнаженными отвислыми грудями. Сказал, намеренно усложняя речь и растягивая гласные:
— Это дитя прелестно, но я хочу чего-то более… более изысканного.
— Так господин из благородных? — полувопросительно заметила хозяйка борделя.
И присела в неуклюжей пародии на реверанс, забавно растопыривая крупные колени. Ткнула рукой себе за спину, где пряталась дверь.
— Прошу наверх, благородный господин. У красотки Каланы есть товар на любой вкус. Ни один из благородных господ от нас не ушел обиженным…
Могучая хозяйка борделя привела его в комнату на втором этаже, где в центре стояла невысокая скульптура — двое слились в экстазе, причем способом, который больше подходил зверью, а не людям. Рут давно уже не был девственником, но при взгляде на мраморные фигуры у него ощутимо загорелись уши. Работа была халкидийская, выразительная, как все творения тамошних скульпторов. Даже чересчур выразительная.
— Прошу вас, присаживайтесь, — предложила госпожа Калана.
И повела рукой в сторону длинного дивана, занимавшего переднюю часть комнаты.
— Не стоит, — надменно, как и положено благородному человеку, сказал Рут. — Я не собираюсь рассиживаться тут и выбирать кого-то из ваших девиц. Я просто желал поговорить с вами наедине.
И усмехнулся с намеком, не разжимая губ. Вылитый избалованный сынок благородного семейства, ушедший через Врата на другой край Анадеи, чтобы там исполнить некие фантазии. Которые на родине выполнять нельзя — слухи пойдут, родное семейство огорчится, благородные невесты опять же носики морщить начнут.
— Но о чем может говорить такой прелестный молодой господин со мной, со старухой? — немного фальшиво изумилась хозяйка.
Рут глянул на нее, склонив голову. Тепло. Даже горячо. Файру Ненавидящий побери и эту тетку, и этот бордель!
— Был у меня знакомый из Элимора, некий Даур с перебитым носом, — тихо сказал Рут. — Не буду говорить, где мы с ним познакомились, скажу только, что в очень приятном месте. Так вот, этот господин рассказывал о некоей Аар Калане, содержательнице борделя в Элиморе. Она, по его словам, исполняет любые желания клиентов, абсолютно любые… И вот я задаюсь вопросом, уж не вы ли та самая Аар Калана?
Он блефовал. Но если хозяйка и впрямь поставляет девиц для особых клиентов, ответ будет уклончивым. Тогда смерть девицы в Майлоке была не случайной, Аар Калана намеренно отдала ее убийце. А значит, виновна.
Лицо женщины с квадратной мужской челюстью и обвисшими щеками дрогнуло. Губы расплылись в улыбке.
— Так вы бывали в Элиморе, благородный господин? Вижу, знаете, как следует обращаться к приличным людям в наших краях.
— Вернее сказать, Элимор побывал у нас, — ответил Рут. — Ваши бежали от своих мертвецов, потом начали навещать всякие интересные места в нашем Илазире, и я познакомился с благородным Дауром, о котором говорил. Кстати, почему вы не вернулись домой, как это сделали другие элиморцы?
Назваться илазирцем Рут решил заранее, о соседней стране, главном враге Керсы, он знал достаточно, да и выговор у него был похож на илазирский, тоже северный.
Госпожа Калана мощно вздохнула.
— Ах, благородный Даур… я ведь могу вас так называть? В Майлоке, как и во всем Элиморе, дела сейчас идут плохо. Не у каждого есть звонкая монета или лишний кристалл, чтобы отдать его за маленькие радости от моих девочек. А здесь клиенты с толстыми кошельками, ну как тут было не задержаться.
