ШТОРМ. За бурей не всегда приходит рассвет (СИ) - Малунов Николай Александрович "Дневники Бродяги"
Николай попытался встать. Петров моргнул. Друга повело, и он, повалившись на одно колено, чуть было не свалился в костер, чудом удержавшись на растопыренных руках. Его вырвало. Сильно, обильно. Так, что даже пришлось откинуть в сторону полог, закрывавший вход в жилище. Кровавая каша, исторгнутая другом, воняла просто невыносимо. Данил скривился. Вот действительно говорят, «дело дурно пахнет». Одно дело такую жижу в какой-нибудь застоялой бочке обнаружить, а другое – в живом человеке. Этому в нем не было места от природы, а, значит, природа товарища изрядно поменялась.
Нойд, даже не поморщившийся при появлении чудовищной вони, спокойно вышел из юрты, взял в руки стоявшую рядом со входом лопату, зачерпнул ей приличную кучу снега и присыпал им исторгнутую великаном кашу, поколупавшись в ней веточкой.
- Духи выйти из твоя друга, - перевел Дэнси быструю речь шамана. – Но ворота открыты и духи могут вернуться. Нужно пить настой! – Лекарь протянул Петрову щепотку мха, которым кормил все время бьющегося в агонии товарища. – Пусть твоя друга пьет его, постоянно. Волшебная моха может помогать, но пока она сама хотеть! Если ворота открыть и пустить духа назад, моха не спасать…
- Духа! Моха! - Передразнил Данил, помогая заметно потяжелевшему сержанту вернуться на кровать и усесться. – Где я вам эту моху брать буду!? Не на болоте, б… находимся!
- Великий мох расти не на болоте, - словно общаясь с ребенком, вздохнул Дэнси. – Великий мох расти только на священной земле нашего рода!
- Тихо, тихо, здоровяк, - вновь пришел на помощь товарищу капитан, когда Николай опять попытался встать, но покачнулся, и чуть было второй раз не угодил в костер. – Помогай, давай!
Саам встрепенулся, подскочил с другой стороны, крякнул, когда здоровенная лапища легла на его плечо. Кнехт что-то бурчал себе под нос, находясь в каком-то пьяном состоянии. Взгляд бешеный, бегает по юрте, ноги трясутся как у паралитика, весь как-то скособочился… но упрямо силился подняться. Вернувшийся с улицы Нойд, нахмурился. Протороторил на местном что-то злое.
- Лежать надо, однако, - перевел охотник. – Злой дух, с-сабака еще не вся вышла. Сила нужно! Есть нужно! Вставать – ненужно!
- Надо… - прорычал Николай, опуская лоб. – Идти. Надо. Вернуться…
- Успеешь, аднака! Буря будет! Шторма сильная! Лежать надо! Есть надо! Потом идти!
Его с трудом, но все же уложили. Состояние не улучшилось. Было стойкое ощущение, что он изрядно так подсел на бутылку, ища непреложную истину на ее скользком дне, и не слазил с поглощения алкогольных напитков все эти две недели. Во рту, а уже точнее, в пасти – сушь, как в пустыне. Руки дрожат. Ноги ватные, а в желудке дыра от атомного взрыва… И все мышцы в теле словно иголками истыканы. Нойд снова что-то там намесил в чашке, пошептал, полил какой-то жижей и заставил больного выпить густой, вонючий отвар, после которого состояние начало постепенно улучшаться. Сперва он почувствовал, как сердце ни с того, ни с сего устремилось в галоп. Стало жарко. Легкие стали требовать все больше и больше воздуха, и он начал дышать, словно паровой двигатель. Шумно, со всхлипами и покашливаниями. Зрение наконец-то нормализовалось, картинка больше не троилась и звон в голове куда-то ушел.
На относительно терпимое восстановление ушло порядка получаса. Николай смог самостоятельно сесть. Организм снова попытался взбунтоваться и излить на свет божий содержимое желудка, но в последний момент передумал.
- Ты как? – вкрадчиво поинтересовался Петров, когда сержант наконец-то смог сконцентрироваться и посмотреть на окружающих более-менее осмысленным взглядом.
- Херово, - честно признался он.
Пожевав немного губами и, сглотнув вонючую слюну, попросил воды.
- Нужно идти, - напившись, решительно шлепнул он себя по коленям. – Время…
- Идти, - хмыкнул капитан. – Там снова буря, как специально. До утра ждать надо, припасы собрать и оленей подготовить… Раньше завтра не выйдем.
- Надо идти, - упрямо повторил друг и в голосе его проскользнули странные нотки, от которых Данил немного напрягся.
- Куда идти, еще раз спрашиваю!? – поднялся он, аккуратно поправив так и еще до конца не восстановившуюся руку на перевязи. – Пурга на улице! Понимаешь? Ветер «вууууу», - изобразил он вой ветра, словно говоря с младенцем. – Слышишь? Куда ты собрался…
Николай встал, пошатываясь, не слушая товарища, подошел к выходу, откинул полог и, пригнувшись, едва протиснувшись в узкий проход, вышел в метель.
Ветер приятно окутал прохладой, попытался поцарапать снежинками, но вместо лютой стужи, лишь принес блаженную ясность. Он встал в полный рост, медленно вдохнул морозную свежесть, расправил грудь.
«Нужно идти» – заполонило одурманенное сознание, одна единственная фраза, оброненная самим же собой. «Нужно идти» – билась идея, не отпускающая ни на секунду. «Нужно идти» – тянуло душу куда-то за горизонт.
- Колян, - позвал Петров из-за спины, выскочивший вслед за другом, но остановившийся, увидев, что он не спешит рвануть в воющую пургу и раствориться в ней в неизвестном направлении.
Лишь сейчас он смог в полной мере оценить его огромную, измененную фигуру. И так-то немаленький Байкал доставал товарищу макушкой едва ли выше пояса. Тело провалившегося в агонию товарища росло и изменялось безостановочно. Иногда даже можно было расслышать неприятный хруст ломавшихся или перекатывавшихся под кожей суставов. Даже тот проклятый профессор из подземной лаборатории, кем бы он ни был на самом деле, явно теперь проигрывал Кнехту: и в силе, и в росте. Здоровенные, словно носорожьи или слоновьи, руки и ноги с рельефными мышцами, о которых мечтает, наверное, каждый бодибилдер и дьявольский взгляд правого окровавленного глаза.
- Ты бы это… - отвернулся Петров в сторону. – штаны бы надел… Не стоит баб с детьми пугать…
Сержант рыкнул. Лишь сейчас он понял, что он обнажен, но ни смущения, ни стеснения он не испытывал. Он вообще ничего не испытывал. Лишь дичайшее желание двигаться в сторону горизонта. Его туда тянуло словно веревкой.
Он закрыл глаза. Да. Душу словно тянет… Натянутый канат, удерживавший огромный груз печали над обрывом, вел его в нужном направлении.
Николай снова рыкнул. Точнее прочистил связки, но звук получился именно таким. Животным. Звериным.
***
Метель стихла, как и обещал Нойд, к утру. За время, что Петров находился здесь, он так и не привык к точности прогноза шамана. Никаких приборов, никаких примет… Старик просто выходил, закрывал глаза, направив свой лик куда-то к небу, и, практически с точностью до часа, мог сказать, когда начнется или закончится буря, а также с уверенностью предупредить, через сколько дней она вернется.
Сани снарядили быстро. Запас мороженой рыбы и оленины, несколько шкур, крепкая веревка из животных жил, жир, и какие-то замерзшие корешки. Канистра, невесть откуда взявшегося, спирта, да какие-то палки с крюками… Вот и весь нехитрый скарб. Все снаряжение уместилось едва ли в половину длиннющих нарт. Оставшееся место было отведено для Петрова и Айлы.
С дочерью Дэнси Данил все еще не был знаком. По какой-то причине, за все время пребывания в селении, охотник с ней так пришлого и не познакомил… И, лишь, когда девушка, облаченная в короткую шубку из оленьей шкуры, предстала перед напарниками, Данил догадался, почему отец прятал дочь от их взглядов.
Айла была… красива. Именно так. Черты ее лица отличались от местных. Мягкие, раскосые, темные, словно ночь глаза, тонкий, маленький носик, в отличие от больших и мясистых носов Дэнси или Нойда, такие же тонкие губы и милые округлые щечки с ямочками… Данил мотнул головой. Айла – несовершеннолетняя. По словам отца дочери недавно «прошло шестнадцатое лето»… А, значит… Петров отвернулся, сделав вид, что проверяет, как уложено снаряжение.
- Капитана, - позвал его Дэнси, подойдя с дочерью. – Это Айла. Моя дочь. Она отвести вас к нужному месту. Айла знать направление. Знать ваш путь…
