ШТОРМ. За бурей не всегда приходит рассвет (СИ) - Малунов Николай Александрович "Дневники Бродяги"
- Шахты? – скупо поинтересовался Резников, перейдя к цели разговора.
Майор выдохнул и кивнул.
- Пусковые шахты проверяли позавчера. Все штатно. Топливо загружено, боевые части в барабанах, дежурство – боевое.
- Сколько у нас ракет?
Майор снова сделал паузу. Кажется, ему стала ясна цель прибытия высокого начальства из столицы.
- Что, все-таки война? – Резников кивнул. – С кем?
- С теми же, - меланхолично пожал плечами полковник.
Станция находилась без связи на автономке уже несколько месяцев. Однажды Ушатов, в очередном своем приступе, заставил связистов физически обрубить дальнюю связь, дабы, как сказал он, у служивых не появился соблазн выйти в эфир для связи с внешним миром. И, потому, они, как и «Афалина» и «Шторм», понятия не имели, что творится за пределами их мирка. Этим Резников и воспользовался, как только услышал про проблемы с «ДВ», представившись полковником разведки генштаба, прибывшим на станцию с важной задачей. С какой – он оставил возможность майору догадаться самому.
- И что, - майор остановился, подбирая слова.
Он аккуратно кивнул, словно что-то говоря, имея в виду все сразу: запустим ракеты, бомбанем, развяжем ядерную войну, махнем по стопочке?..
Полковник Резников остановился, медленно обернулся и посмотрел на майора пристальным, тяжелым взглядом.
- А для чего вас сюда служить отправили? Какова ваша задача? Сидеть и лед сторожить? Штаны просиживать? Бюджет проедать? Нет, майор! Вы тут с одной ясной задачей. Нажать кнопку, когда это будет нужно! И это время пришло!
Майор сглотнул. Находясь на службе на секретном объекте, расположенном где-то во льдах Арктики, он много раз задумывался о подобном. Когда-то все же придет приказ и им придется нажать ту самую кнопку и выпустить ядерного дракона. Думал, но не верил, что этот “когда-нибудь” день наступил. А если бы это и случилось, то питал скромную надежду, что жать кнопку, беря ответственность за человеческие судьбы,придется не ему, а тому, чье тело, с прострелянной головой, кстати сказать, в данный момент еще, наверное, даже не остывшее, лежало в одном из подсобных помещений.
Ушатов был против того, чтобы пускать на станцию кого бы то ни было. Он считал, что они, выжившие, должны любой ценой не дать развязать ядерную войну, защитить станцию, от любых посягательств на нее. Как внешних, так и внутренних. И это ощущение у подполковника за полгода выросло до поистине маниакальных размеров! В последнее время ему становилось хуже. Ушатов, казалось, перестал спать. Лицо его посерело. Под глазами появились черные полосы недосыпа. Он стал раздраженным и несдержанным. Ему везде чудились шпионы и заговорщики. А вчера был достигнут пик маразма! Ушатов чуть было не застрелил молодого парнишку, попавшегося за попыткой дозвониться родственникам на большую землю по спецсвязи. Подполковнику было плевать на то, что телефон был соединен напрямую с коммутатором, что с него нельзя позвонить просто так, минуя проверки, сверки, шифровку и прослушку, даже на то, что он лично отдал приказ парнишке проверить телефон, так как он, якобы, слышал в нем странные щелчки и потрескивания. Для него этот молодой испуганный солдатик был врагом народа, пытавшийся передать секретные сведения противнику. Благо Терентьев смог остановить начальника от безумного поступка, но именно тогда майор понял, что пора все брать в собственные руки. А когда на радарах появился авианосец, по связи пришел протоколированный запрос, а над головой пролетели два палубных бомбардировщика, майор созрел. И решился на преступление.
«Они никогда не должны были нажать «красную кнопку», которая погрузит мир во мрак. Им и так хватает кары небесной в виде восставших мертвецов! Даже ценой собственных жизней они должны были не допустить врага до центра!» - Так думал Подполковник Ушатов… А майор Терентьев… Майор Терентьев страстно хотел жить и еще раз увидеть жену и дочь. Он верил, что мир хоть и сошел с ума, но не обезумел окончательно. Что это всего лишь планетарный насморк и его еще можно вылечить. Потому он сделал свой выбор.
- Так что у вас с ракетами, майор? – выдернул из раздумий полковник Резников задумавшегося офицера.
- А? – дернулся Терентьев. – Ах. Да, да… два «Ярса» и четыре заряда ПРО. Все штатно, товарищ полковник!
- Отлично, - не сдержал улыбки Резников. – Просто превосходно…
И тут впервые в жизни майор Терентьев засомневался в своем выборе…
***
2 часа до катастрофы.
Вертолет МИ-35-М.
- Привет! / пауза / Я не знаю, дойдет ли до тебя это сообщение, / пауза / но я хочу в это верить! / пауза / Нас переводят на другой корабль и потом увезут куда-то на север / пауза / Со мной все хорошо, но… / вздох / с тобой было бы еще лучше. Я верю, что ты меня найдешь. Я знаю… / пауза / И я буду ждать. Сколько потребуется, столько и буду, даже если… / пауза, вздох, печальный смешок / Нам же с тобой еще на Катунь, ты помнишь? Ты обещал / всхлип / Я… Я буду тебя ждать. Валентин и Полковник что-то задумали… Они говорили про какого-то ученого и его эксперимент. Я постараюсь узнать об этом побольше и когда ты меня найдешь, все расскажу… / пауза / Блин… / пауза / Долго думала, что сказать, а сейчас… Не знаю. Я соскучилась. Было страшно, но сейчас уже видимо бояться устала. Приходи. Не спеши. Нет… / смешок / я, конечно, не против, чтобы ты забрал меня поскорее, но я понимаю, как это не просто, и, если тебе нужно отдохнуть, собраться с силами, то лучше так и сделай. Я. Тебя. Дождусь. Главное приди. Не переживай за меня, все будет хорошо…
/ тишина, шуршание, конец записи/
Я тебя дождусь. Я тебя дождусь… Я-а-а-а тебя-а-а-а дождусь-усь-усь, - повторяло эхо в голове, колотясь о стенки черепа.
Николай полулежал, прикрыв поврежденный глаз рукой, все повторяя и повторяя запись, сделанную ей - девушкой, ради которой он сейчас живет, в прямом смысле слова. Сдаться. Уснуть. Больше не быть – все, чего сейчас хотелось. Чтобы не было боли – это, наверное, самое главное желание на данную минуту. Отдохнуть немного от нее! Хотя бы часик поспать по-настоящему, не боясь, что уже не проснется. Он не просто знал, он был уверен, что закрыв глаза, в следующий раз он их уже не откроет. А если и откроет, то уже не он…
Он умирал. Как ни прискорбно было это осознавать, но это было так. Зараза добивала его, ломая разум, лишая рассудка, поедая тело, но он боролся. «Сдаться всегда успеешь» – засели в голове слова раненного снайпера, которого отряд Николая чудом успел спасти из окружения талибов в Сирии в ответ на вопрос, как он вообще выжил в этом аду. Вроде простые слова, но, как говорится, сильные! И вот сейчас они всплыли в голове сами собой. Сдаться он еще успеет! Это легко. Это просто лечь и умереть. Но нужно было сопротивляться! Тем более, сейчас, когда до цели остался всего один шаг… Нет! Родители бы его не поняли. Не простили. Они сейчас за ним наблюдают и придают сил. И ему нельзя опозорить их.
Тяжело вздохнув, Николай позволил записи перелистнуться. Ему нужно было отвлечься. Слова любимой женщины стали для него невыразимо печальными. А сейчас ему нужен был дополнительный стимул. Всего должно быть в меру!
Гитарные аккорды ворвались в пустую голову, затягивая в нее звуки других музыкальных инструментов. Тяжелые. Низкие. Раскатистые. Вот что ему сейчас было нужно! Надежда! И злость! Злая надежда! Музыка быстро нарастала, заставляя дышать ей в такт, заряжая энергетикой. А затем… Он даже немного вздрогнул. Разбитые губы дрогнули, разрывая запекшуюся на них кровь. Он узнал этот голос. Низкий, бархатный…
- Я шёл вперёд каждый миг. Мне казалось: не зря.
Я свой маршрут размечал чередою побед.
Но с каждым шагом всё дальше был сам от себя,
И вот, похоже, назад пути нет.
Дыхание успокаивалось с каждой нотой, с каждой строчкой, с каждым звуком. Сердце стало биться ровнее, тремор, сковавший кишки, отступал. Даже, казалось, прострелянное лицо стало болеть немного меньше.
