Самый черный день (СИ) - Адрианов Юрий Андреевич (полные книги txt) 📗
— Скажи мне, мил человек, откуда путь держишь? — спросил самый заросший.
Марат кивнул головой в сторону деревни, и добавил, а то еще и эти за молчуна примут.
— От туда.
— И как же ты туда попал, дорога то одна?
— Одна. Туда одна, обратно одна... По карте деревня. Провизия кончилась...
— Нашел чё? — с наигранным участием поинтересовался все тот же, главный наверное.
— Мало.
— А главное, храбрый какой! — продолжил издевательским тоном мужик. — Молчунов совсем не боится.
— Боюсь, — тихо выдавил он. — Но есть очень хотелось. Нет их там.
— Допустим, — улыбнулся мужик. — А не видел тут случайно двоих: мужик и паренек.
Марат мотнул головой.
— Врет? — спросил мужик через плечо у парня помоложе, что стоял за его спиной.
— Врет, — уверенно ответил парень, — долго был, мало нашел. Либо склад там, такой большой, что никак вынести не может, либо в гости к мутантам прописался. Имеют его там как хотят, а он и радуется.
— Давить таких нужно вместе с мутантами проклятыми, — раздалось почти над самым ухом.
Марат не успел дернуться, боль пронзила затылок, тьма и тишина поглотили его.
Марат открыл глаза — вокруг все та же темнота, только не укачивающая, дающая покой, а какая-то угловатая, жесткая и пахнущая ржавчиной и машинным маслом. Тишина тоже пропала, её прорезали негромкие голоса, которые он уже слышал на лесной дороге.
— Командир, может, дождемся группы? Нас же за мужиком с мальчишкой посылали, а не с молчунами воевать!
— Ты же сам видел, он шел оттуда. Может уже не в первый раз. А вдруг им уже насытились, и до прихода группы, мутант может сменить место охоты! Все! Закончили галдеж! Через пять минут выходим.
Проскрипели и затихли шаги.
— Это он в начштаба метит, — зло прошипел один из оставшихся. — Выслуживается, гад, за счет наших жизней!
— Кстати, зачем мы сохранили жизнь этому наркоману? — видимо желая уйти от скользкой темы, поинтересовался его собеседник. — Раньше бы к стенке и всё.
— Приказ штаба. Народ мрет, как мухи, а пополнения нет почти. Работать не кому…
Из далека донесся неразборчивый окрик, парни матюгнулись и ушли. Туда, в сторону деревни, убивать голубоглазую и её детей. Пошли уничтожать его кусочек старого мира, его личного рая. Марат тихо выл сквозь кляп, катался, глухо ударяясь о железо, изворачивался в веревках, больно врезающихся в тело, но не мог освободиться.
Справа что-то металлически лязгнуло, и его камеру залил нестерпимо яркой свет, заставив зажмуриться.
— Дядя Марат, вы как? — раздался знакомый голос. — Вы ранены?
Марат с трудом разлепил веки и сквозь слезы рассмотрел расплывчатый, силуэт на фоне светлого пятна. Он пополз, извиваясь всем телом, к этому свету и вывалился из металлического нутра какой-то машины, наподобие старой «скорой помощи», прямо под ноги испуганному мальчишке.
Тот сразу принялся распутывать веревки, но узлы слишком стянулись, пацан вытащить нож и быстро перепилил неподдающиеся путы. От кляпа Марат освободился сам.
— Откуда ты?
— Я их слышал, они прошли рядом с Вашим домом. Громко говорили и по сторонам не смотрели. Я их узнал, хотел Вас предупредить, но не успел... И они.....
Дальше Марат не слушал, потому что раздались выстрелы, взрывая тишину готовящегося к ночи леса и оставляя после себя гулкое эхо. Он выхватил у паренька нож, обычный, кухонный, и поковылял на затекших ногах, сначала медленно, потом все быстрее, пока не перешел на бег. Пацан, нога которого еще не прошла до конца, вскоре отстал.
Марат почти успел. У дома, раскинув руки в стороны, стояла его хозяйка. Трое из пяти уже лежали в крови на земле, двое из них не шевелились, а один тихо стонал, но очередь, прошившая ему живот, не оставляла шанса на жизнь.
Двое оставшихся целились друг в друга, один сжимал автомат и рычал сквозь зубы, а второй что-то ласково, со слезами на глазах, втолковывал первому, не опуская при этом пистолет.
Хрупкое равновесия готово было рухнуть в любое мгновение, и тогда то, оставшийся в себе, решился и перевел ствол пистолета в сторону девушки. Автоматная очередь буквально изрешетила грудь, но и его пуля не миновал цели. Девушка медленно, точно сквозь толщу воды, опустилась на пыльную траву двора.
Марат заорал обреченно, не слыша собственного крика. Он, наконец-то добежал, врезался в оставшегося в живых автоматчика. Тот только начал приходить в себя и не успел оказать сопротивление. Кухонный нож вошел в податливое тело, достал до сердца. Парень умер мгновенно, немой вопрос за что, застыл в глазах.
А Марат уже забыл про него, упал на колени перед девушкой, не зная как помочь. Она умирала, теряла силы, не могла сохранить иллюзию полностью. Там, ниже плеч, уже прорисовались истинные форма молчуна, тело которого напоминало грубо сшитую из белой кожи куклу, набитую свалившейся ватой. Но лицо она хранила до последнего, до последнего улыбалась грустно и нежно.
Все дрожало вокруг, все стало зыбко, и боль от потери буквально разорвала грудь.
А на другой стороне двора умер, счастливо улыбаясь последний из карательного отряда, выронив из ослабевшей руки еще дымящийся пистолет.
— И все таки, профессор, возвращаясь к нашей теме: Кто они, эти молчуны?
— Трудно с уверенностью сказать, откуда они взялись, но тот факт, что они не принадлежат нашему миру — неоспорим. Их воздействие на живые организмы, в частности на человека, до конца не поняты. И с учетом темпов, с которыми два наших вида начали влиять друг на друга, изучать их вряд ли у кого останется время.
— Имеете в виду, есть вероятность, что они уничтожат нас, как вид?
— Скорей человечество само себя уничтожит, впрочем, как и всегда. Сами молчуны еще никого не убили. Ни одного человека.
— Но множественный жертвы...
— Послушайте, если вы увидите тень на стене, и, не разобравшись, что же ее отбрасывает, с испуга долбанете ее подвернувшейся палкой, а палка отскочит и саданет вас по голове, кого вы будете ругать? Стену? Палку? Но уж точно не свою глупость! Природа человека — обвинять других. Кидаться на все, что не такое с ядерными дубинками, а разобравшись в ситуации, использовать в корыстных или военных целых…
— Но самоубийства? Массовые!
— Не всем же видятся монстры. Кто-то зрит идеальный мир. И не может потом, после пробуждения, заставить себя жить в обычном…
«Опять отец радио выключить, забыл», — разреженно подумал Марат, и открыл глаза.
Высоко-высоко в небесной синеве с торжественной медлительностью плыли белые пушистые облака. Их перечеркивали ветви деревьев, с редким золотом листвы. На невысоком пне, в поле зрения лежащего Марата, бубнил старый, еще кассетный проигрыватель. Вот он дошел до конца записи, и тихо щелкнул кнопкой.
— Очнулся? — поинтересовался чуть хриплый, насмешливый голос, а небо почти целиком закрыло лицо в капюшоне.
Сеть морщинок, обрамленные седой, аккуратной бородкой, из-подкустистых бровей глядят яркие серые глаза.
— Кто Вы? — еле слышно прошептал Марат, чувствуя, как каждое слово отдается тюкающей болью в груди.
— Не поверишь, — старик ухмыльнулся. — Гробовщик.
— Я умер?
— А ты как думаешь? — старик не удивился вопросу.
— Мертвым не больно...
Старик промолчал, видимо не посчитав нужным, отвечать на очевидное.
— Дядя Серый, — раздалось где-то совсем рядом знакомый мальчишеский голос, от которого Марат испытал смесь раздражения и облегчения, — Ему лучше?
— Ага. Очнулся твой наркоман.
— Не называйте его так! Дядя Марат хороший!
Гробовщик хмыкнул, но ничего не сказал, зато Марату стало за себя обидно.
— Я не наркоман, — прохрипел он.
— А как тебя еще назвать, — продолжил старик, снимая магнитофон и присаживаясь взамен него на пенек, так что бы Марат его видел. Руки свои он облокотил на черенок лопаты, к блестящему лезвию которой, кое-где прилипла мокрая глина. — Маньяком могу еще назвать. Преследователем. Мотаешься по всей стране, ищешь молчунов, что бы хоть на недолго вернуться в прошлое. Повидал я таких. И на других что в крайности впадает, тоже нагляделся. Ишь придумали: убей всех молчунов — и старый мир вернется. И сами искренне верят, и других учат. А он, старый мир-то, не сможет вернуться, не чему уже возвращаться. Старое умерло, отпусти и продолжай жить в новом, а ни то следующий кусок железа в твоем теле окажется последним.
