Гой - Прах Вячеслав (полная версия книги .TXT, .FB2) 📗

– Не забывается мир этот, Сашик? А у меня хороший отвар, давно такого не пил, все детальки замажутся, как новенький будешь, – улыбнулся старый товарищ. – И правильно. Не буду соблазнять. Я тоже пью только свое. Придется тебе ходить по округе да воду дождевую из бочек, посудин в свою склянку переливать. Или дождаться очередного дождя. Ближайший источник чистой воды только у Волчьей норы, другой – в станице Покинутых. Вряд ли сейчас отправишься туда. Пойдем тогда, посидим в гостевой без отвара.

В гостевой я не раз выпивал с Мироном дуру. Сидели на твердом диване, на котором он ночью и спал. Ходили слухи, что Землекоп спит на своем любимом стуле прямо за столом, не отходя от дел. Любят изгои потрепаться да у кого шрам от костреба побольше, рассказать. Да небылицу какую-нибудь придумать.

– На сегодняшний день ты здесь один из изгоев будешь. Глеба похоронили, Питона, Оскар подался на Мертвые реки. После твоего ухода Гвоздь приходил, пожил в наших краях несколько месяцев и покинул Катарсис вслед за тобой. Дочь у него там, в Коробке, скучал, бабок подзаработал и вернуться решил. «Истому» ему передали через меня, без «символа», его не он просил. В один конец ушел. Ваня Смирный был, присматривал за деревней несколько недель, потом ушел в станицу Покинутых. Сейчас старшего у нас нет. Как ты смотришь на то, чтобы за градом присмотреть, с непомнящими беседу отцовскую провести, да на путь правильный оболтусов наставить, и заодно несколько дел помочь Мирону решить? Деньгами не обижу.

– Мне бы и самому, оболтусу, на путь правильный встать.

Что за дела?

– Вот это хороший подход. Люблю я это. Беспредельщики в округе объявились, нужно угомонить. Уже троих пацанят загубили.

– Кто такие?

– Не местные. Группа Третьяка. Восемь человек. Заняли дома у дороги, ведущей на Землю трупов.

– Слыхал про Третьяка. Лично с ним не знаком, плохого о нем не говорили. Со многими дружбу водил. Исследователь.

– Я не говорю, что это конкретно он. Из его бригады головорезы. Это точно. Всех троих положили недалеко от их табора. Только остатки по земле ходи, собирай. Ты бы видел, что с ними сделали: ноги в одну сторону, руки в другую, головы в третью. И все в одном месте. Совпадение? Не думаю. Не нравится мне это. И скрытные они. На контакт не идут, сами по себе держатся. Что-то нужно им здесь. Да чем здесь поживиться серьезным можно? Кроме дуры, ручья и цветов сна, ничего в округе не найдешь. Напрашивается вопрос.

– Как давно они в граде Покоя?

– Уже месяц как.

– И за этот месяц троих непомнящих порешили недалеко от их табора?

– Да. Пытался начать диалог с Третьяком. Безрезультатно. Не идет на контакт. Оружие у них есть. При желании вынести табор можно, да изрешетить там все и всех, нужны изгои на это дело. Вперед их всех ногами…

– Погоди ты, Мирон. Нужно во всем разобраться, прежде чем по их души идти. Я тебе так отвечу: побуду в граде недельку-другую, осмотрюсь, с местным контингентом пообщаюсь. Обживусь помаленьку пока. В себя приду. Меня не было в Катарсисе год, нужно поглядеть, что изменилось.

– В Катарсисе каждый день что-то меняется, как и в Гробу. Я тебя услышал.

Землекоп иногда называл Коробку – Гробом. Не хотел возвращаться назад. Пригрел местечко тепленькое и живет себе мирно.

– Встреча с пророками нужна, Мирон.

– С пророками?

– Ага.

– И хотел бы помочь, да не смогу. У самого доступа к ним нет. Могу только по своим связям выйти на тех изгоев, которые знакомы с ними. И тебе организовать встречу. Они выслушают, передадут каждое слово, по дороге не потеряют, хвост на отсечение даю, – усмехнулся барышник. – А если пророки сочтут нужным, сами выйдут на тебя.

– Договорились.

– Ствол есть или пустой?

– Нет.

– Будет. Приходи не позднее белой ночи. Карты взял с собой?

– Нет, пустой в Катарсис прибыл. И змеей налегке прополз. Здесь карты оставил. Думал, уже не воспользуюсь. Пригодились все-таки.

– А «символ» исчез, как всегда?

– Да.

– Злой, вот, пришло только что на ум: если не планируешь больше возвращаться в Катарсис, не хер с собой «символ» брать да карты оставлять на этой земле. Карты принес бы Мирону, Мирон купил бы у тебя их дорого, копейкой бы не обидел, и отправился бы налегке в свою Коробку. Ты уже тогда знал, что вернешься. Не буду много философствовать, мне за это не платят. Если что-то нужно конкретное, ради общего дела, я рад помочь.

– Я не брал «символ» с собой, возвращаясь в Коробку. Я приобрел его там. А карты не продают, сам знаешь, они бесценны. Да и по нужде большой продать их там не составит труда, за деньги того мира. Что твои фантики здешние там?

– Дело твое. Карты твои – богатства твои. Злой, без Ночи и Катарсиса каково там – легче жить?

– Нет, не легче.

– Я так и думал. Здесь все понятно. Каждый день ты знаешь, что делать и как тебе жить. Знаешь кто ты, свое дело, свое имя. Здесь ты свободен. Свободен, мать его… Катарсис. Как от него освободиться? Здесь не снятся кошмары, потому что каждый день новый кошмар наяву. Да что тут говорить. И сам все знаешь. В Коробке тебе снились кошмары, парень?

– Катарсис снится.

– А здесь Катарсис не снится. Снится Коробка, прошлая жизнь.

– Уже отвык от Ночи. А Ночи здесь страшные. Ни на одни сутки покоя нет, и заснуть очень трудно. Там такого нет. А ведь быстро привыкнешь ко всему этому. Втянешься. Потом отвыкать будет трудно.

– А, забыл сказать, новая смерть объявилась. Пока не исследована до конца, и оттого жути нагоняет. Замечена только в одном месте Катарсиса, в лесах, что на землях Мертвых вод. Не ходи туда, Злой. Пусть то место запечатано будет. Гиблое место.

– Вот как. Не томи, Мирон, договаривай.

– «Лотереей» изгои прозвали. Потому что главный приз – остаться живым. Идет себе изгоинушка по дороге, никого не трогает, по сторонам смотрит, прислушивается, а спустя несколько секунд падает замертво. Представляешь, какая каша? Благо не наша. У нас этого нет.

– Такого еще не встречал.

– Вот тебе и новый демон из глубин ада. Получи и распишись.

– Себе оставь. Мне не надо. Сколько непомнящих в граде, говоришь?

– Пять.

– Есть кто-то зубастый? К кому присматриваешься?

– Данила. Вроде неплохой парень. Смелый, не сравнить с остальными. И дуру таскает, и цветы сна, и бегает по поручениям всяким, хочет копейку заработать. Здесь с хранителями, понимаешь ли, хорошие отношения нужно поддерживать, связаны они с пророками, пророки им платят. А Данила работает, ноющим не поддакивает, жертвой себя не считает. Чем-то на тебя похож, каким объявился ты в этих краях впервые. Все помню. Ведь и ты когда-то непомнящим был.

– Катарсис еще не дал имя?

– Нет. Пока Данила. Присмотрись. Подтяни к себе. Подсказывает нутро, недурной парень. Пойдет дальше этих мест.

– Больше никто не выделяется?

– Нет, все, как на подбор – непомнящие, одним словом. Понаберут кредитов у казначея. Пачку сигарет колядуют через день. Убийства эти… Боятся из града нос высунуть. Не все, есть, конечно, парочка, бродят тут недалеко, но толку? Никаких даров не носят… Сам все увидишь. Дала матушка глаза, а котелок варить Катарсис научит.

– Если брать у него уроки, можно и с пустым котелком по Катарсису бродить, пока ему это не надоест, – сказал я. –  Отдохнуть хочу, Мирон. Матрас у тебя куплю. Что с тарифами?

– Оставайся здесь, Злой. На моем диванчике выспись с дороги. Чувствуй себя дома. Проснешься, выдам тебе ключи от комнаты на втором этаже. Будете вдвоем с Данилой этаж делить.

– Во как. С чего такая привилегия для непомнящего?

– Говорю же, непростой парень. Прибыль мне какую-никакую приносит.

– Цена вопроса?

– Сочтемся, Сашик. Ты мне, я тебе.

– Так тому и быть. Да, вздремну часок-другой.

– Располагайся, а я пойду работать. Рад тебе, старина.

Землекоп ушел в свой рабочий кабинет. Я снял обувь. Лег на диван и закрыл глаза. Дома. Наконец-то я дома.