Книга странных новых вещей - Фейбер Мишель (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
На самом деле предприятие обошлось куда дороже миллиона долларов, только для того, чтобы послать его одного, и СШИК платил за все.
— Ты не голодна? Принести чего-нибудь?
— Мы же ели дома.
— Шоколадку или еще что?
Она устало улыбнулась:
— Все хорошо, честно.
— Мне жаль, что я подвел тебя.
— Подвел меня?
— Ну… там в машине. Это нечестно, не закончено, и особенно сегодня… непереносимо, когда так случается.
— Это действительно ужасно, — сказала она. — Но не по этой причине.
— Просто угол был непривычный, вот и…
— Пожалуйста, Питер, вовсе незачем обсуждать это. Я не заполняю ведомость или реестр. Мы любили друг друга. И этого достаточно.
— Но я чувствую, что…
Она сжала ему губы двумя пальцами, потом поцеловала его:
— Ты лучший мужчина на свете. — И снова поцеловала его, на этот раз в лоб. — Если уж ты собираешься делать «вскрытия», то мне кажется, тебе и без того будет о чем думать в командировке.
Он нахмурился под ее губами. Что она имеет в виду, говоря о «вскрытии»? Имеет ли она в виду, что препятствия и неудачи неизбежны? Или она уверена, что все его предприятие обречено на неудачу? Вплоть до смерти?
Он встал, и она встала вместе с ним. Они крепко держались за руки. Большая партия туристов, только что с автобуса, влилась в зал, страстно намереваясь отправиться к солнцу. Устремившись к соответствующим дверям, журчащие гуляки разделились на два ручья, обтекая Питера и Би. Когда они исчезли и в зале снова стало сравнительно тихо, голос в репродукторе произнес: «Держите ваш багаж все время при себе. Вещи, оставленные без присмотра, будут изъяты и уничтожены».
— Ты чувствуешь… инстинкт тебе подсказывает, что моя миссия провалится? — спросил он.
Она замотала головой, стукнув его челюсть.
— Ты полагаешь, что Провидение не с нами? — настаивал он.
Она кивнула.
— Ты думаешь, что Он шлет меня так далеко, чтобы…
— Пожалуйста, Питер. Помолчи, — сказала она севшим голосом. — Мы все подробно обсуждали много раз. Уже нет смысла. Все, что остается, — это вера.
Они сели снова и попытались удобно устроиться в креслах. Она положила голову ему на плечо. Он думал об истории, о тайных человеческих тревогах, лежащих в подоплеке знаменательных событий. Какие-то мелочи, вероятно, заботили Эйнштейна, или Дарвина, или Ньютона, когда они создавали свои теории, — ссора с хозяйкой пансиона или озабоченность по поводу выстуженного камина. Пилоты, бомбившие Дрезден, взбудораженные фразой в письме из дому («Что она хотела этим сказать?»). Или Колумб, когда он плыл в Новый Свет… кто знает, что было у него на уме? Может, последние слова, сказанные старым другом, упоминание о котором не найдешь в книгах по истории…
— Ты уже решил, — прошептала Би, — какими будут первые слова?
— Первые слова?
— К ним. Когда ты встретишься с ними.
Он постарался сосредоточиться.
— Все будет зависеть от… — начал он неуверенно. — Я ведь не знаю, что я там найду. Бог поведет меня. Он вложит в мои уста слова, которые мне понадобятся.
— Но когда ты воображаешь… встречу… что предстает перед твоими глазами?
Он уставился в пространство прямо перед собой. Работник аэропорта в комбинезоне с ярко-желтыми, отражающими свет лентами отпирал дверь с надписью: «ДЕРЖАТЬ НА ЗАМКЕ ПОСТОЯННО».
— Я заранее вообще ничего не воображаю, — сказал он. — Ты же меня знаешь. Я не могу ничего переживать наперед. В любом случае все, что происходит, всегда отличается от того, что мы можем представить.
Она вздохнула:
— А вот я могу вообразить. Мысленно.
— Так расскажи мне.
— Пообещай, что не будешь смеяться.
— Обещаю.
Она проговорила, уткнувшись ему в грудь:
— Я вижу тебя на берегу огромного озера. Ночь, и в небе полно звезд. Сотни рыбачьих суденышек покачиваются на воде. В каждой лодке по крайней мере один человек, в некоторых — трое или четверо, но никого конкретно нельзя различить, слишком темно. Ни одна лодка не движется, все стоят на якоре, потому что всё обратилось в слух. Так тихо, что тебе нет необходимости кричать. Твой голос просто плывет над водой.
Он погладил ее по плечу.
— Чудесный… — он чуть не сказал «сон», но это прозвучало бы как-то пренебрежительно, — образ.
Она издала звук, который мог быть жалобным согласием или сдавленным криком боли. Она приникла к нему всей тяжестью тела, но он дал ей успокоиться, стараясь не шевелиться. Против того места, где сидели Питер и Беатрис, располагалась кондитерская. Там еще бойко торговали, несмотря на поздний час, пятеро посетителей сгрудились у кассы, и еще несколько просто разглядывали витрины. Питер наблюдал за молодой, хорошо одетой женщиной, сгребающей охапки товаров с витрины. Огромные коробки пралине, длинные тонкие картонки с песочным печеньем, швейцарская плитка «Тоблероне» величиной с дубинку полицейского. Прижимая сласти к груди, она скрылась за пилоном, поддерживающим потолок магазинчика, будто намеревалась проверить, нет ли чего, выставленного снаружи. Потом просто удалилась в круговорот толпы, по направлению к женским туалетам.
— Я только что стал свидетелем преступления, — прошептал Питер в ухо Беатрис. — А ты?
— И я.
— Я думал, ты задремала.
— Нет, я тоже ее видела.
— Должны ли мы ее задержать?
— Задержать ее? Ты хочешь сказать, сами?
— Или, по крайней мере, сообщить продавцам.
Беатрис прижала голову к его плечу еще сильнее, пока они наблюдали, как женщина исчезает в уборной.
— Это кому-то поможет?
— Это напомнит ей, что воровать нехорошо.
— Я сомневаюсь. Если мы схватим ее за руку, она просто возненавидит нас.
— Так что же, как христиане, мы должны не обращать внимания на кражу?
— Как христиане, мы должны нести любовь Христа. И если мы выполним эту задачу, то создадим людей, которые не захотят творить зло.
— Создадим?
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Вдохновим. Обучим. Покажем путь.
Она подняла голову и поцеловала его в лоб:
— Именно то, что ты собираешься сделать. В этой твоей миссии. Мой храбрец.
Питер вспыхнул, благодарно заглотив комплимент, как изнывающий от жажды ребенок. Он даже не представлял себе, как нуждался в нем именно сейчас. То, что возникло в груди, было настолько огромно, что он подумал, грудь его взорвется.
— Я пойду помолюсь, — сказал он. — Хочешь со мной?
— Чуть позже. Иди пока сам.
Он встал и без колебаний пошел в аэропортовую молельню. В каждом аэропорту — Хитроу, Гатвике, Эдинбурге, Дублине и Манчестере — он знал, где она находится, никого не спрашивая.
Это всегда была самая уродливая, самая безвкусная комната во всем комплексе, на максимальном расстоянии от сверкающих ульев торговли. Но в ней обитала душа.
Найдя молельню снова, он досконально изучил расписание на двери, надеясь, что не опоздал на редкое там причастие. Но ближайшее должно было состояться не раньше четверга в три часа пополудни, а в это время он будет уже на невообразимом расстоянии отсюда, и Беатрис начнет спать одна с Джошуа в ногах, как будет спать долгие месяцы.
Он тихо отворил дверь. Три мусульманина стояли на коленях, не обратив на него внимания, когда он зашел в комнату. Они смотрели на лист бумаги, приколотый к стене, с отпечатанным на компьютере изображением стрелы, похожим на дорожный знак. Стрела указывала на Мекку. Мусульмане кланялись, вздымая зады, и целовали ткань ярко раскрашенных ковриков, предоставленных аэропортом напрокат. Безукоризненно одеты: шитые на заказ костюмы, дорогие часы. Блестящие туфли из лаковой кожи стояли в стороне. Носки на пятках натягивались и чуть не лопались от ретивых поклонов.
Питер быстро заглянул за шторку, делившую комнату пополам. Как он и подозревал, там была женщина, тоже мусульманка, полностью закутанная и занятая тем же ритуалом. С ней был ребенок, сказочно послушный мальчуган, разодетый, как маленький лорд Фаунтлерой. Он сидел в ногах матери, безразличный к тому, как она простиралась ниц, и читал комикс про Человека-Паука.
