Т. 14 Чужак в стране чужой - Хайнлайн Роберт Энсон (чтение книг txt) 📗

Повинуясь приказу об изменении трасс транспортных средств, движущихся вне расписания (сам того не подозревая, высокий гость с Марса стал причиной этого приказа), пилот «Грейхаунда» свернул на восток, и глазам Майкла открылось море.

Только слова Джилл убедили его, что внизу действительно вода; Доркас добавила, что это — Атлантический океан, а заодно показала на карте береговую линию. Еще детенышем Майкл узнал, что третья от Солнца планета почти вся покрыта водой жизни, а за последнее время привык и к тому факту, что населяющий Землю народ относится к своему богатству с легкостью почти пренебрежительной. Это было почти так же трудно, как в свое время освоить утверждение марсианской ортодоксии, что водный ритуал не нуждается в воде, что вода — всего лишь символ глубинной сущности, символ прекрасный, но не обязательный.

Но сейчас Майкл очередной раз убедился, что абстракция и живая реальность — вещи очень разные; Атлантика преисполнила его такого благоговения, что Джилл пришлось прикрикнуть:

— Майк! Ты только попробуй!

Майкл обрубил свои эмоции и припрятал их про запас, а затем уставился на уходящую за горизонт водяную гладь и начал оценивать ее размер, пока в голове не зазвенело от троек, степеней тройки и степеней степеней.

— Девицы, — возгласил Джубал, как только машина коснулась крыши Дворца, — вас четверо, окружите его со всех четырех сторон и не стесняйтесь при случае отдавить кому-нибудь ногу или садануть локтем в под дых. Твоя, Энн, мантия — тоже совсем не причина вести себя тютей, когда эта публика начинает напирать, топчи им к чертовой матери мозоли. А может, тебе и вправду нельзя?

— Кончай мандражировать, начальник. Никто и никогда на Свидетеля не напирает. К тому же я на шпильках и хрупкостью телосложения не отличаюсь.

— О'кей. Дюк, как только будет возможность, отошли Ларри домой, этой же машиной.

— Грокаю, начальник. А ты бы и вправду поменьше дергался.

— Сколько хочу, столько и дергаюсь. Пошли.

Харшоу, четыре девушки, Майкл и Какстон вышли из машины, и та сразу же взлетела. Встречающих было не очень много, но и не мало.

— Доктор Харшоу? — (а кого они, собственно, ждали?) громко вопросил вышедший навстречу человек. — Я — Том Брэдли, старший помощник Генерального секретаря. Сейчас вы пройдете в кабинет мистера Дугласа. Он хочет встретиться с вами до начала переговоров.

— Нет.

— Вы, вероятно, меня не поняли, — недоуменно моргнул Брэдли. — Это — указание Генерального секретаря. Да, он сказал еще, что с вами может пройти и мистер Смит — это, значит, Человек с Марса.

— Нет. Мы идем прямо в конференц-зал. Пусть кто-нибудь нас проводит. А тем временем у меня есть для вас поручение. Мириам, письмо.

— Но послушайте, доктор Харшоу…

— Я же сказал — нет! Доставьте это мистеру Дугласу немедленно, затем возьмите с него расписку и принесите ее мне.

Харшоу взял у Мириам заклеенный конверт, расписался поперек его клапана, поставил поверх подписи отпечаток большого пальца и вручил письмо застывшему в растерянности Брэдли.

— Скажите ему, чтобы прочитал сразу же — до начала переговоров.

— Но ведь Генеральный секретарь хочет…

— Генеральный секретарь хочет прочитать это письмо. Молодой человек, у меня могучий дар ясновидения. И я могу с уверенностью предсказать, что если вы не поторопитесь — завтра вас здесь не будет.

— Джим, займись здесь ты, — сказал Брэдли и торопливо удалился. Джубал облегченно вздохнул. Над этим письмом пришлось много попотеть; они с Энн просидели чуть не всю ночь, сочиняя, а затем отвергая один вариант за другим. Нельзя было сообщать Дугласу все подробности будущей своей тактики переговоров, но не хотелось и заставать его врасплох.

Теперь вперед вышел вызванный Томом Брэдли «Джим»; опытный взгляд Джубала сразу распознал в этом молодом парне одного из тех неглупых, пройдошистых карьеристов, которые всегда роятся вокруг власть имущих и охотно выполняют для своих хозяев всю грязную работу.

— Меня звать Джим Санфорт, — ослепительно улыбнулся молодой человек. — Я — пресс-секретарь шефа, а теперь буду пахать и на вас — организовывать интервью, встречи с прессой, все такое. К сожалению, у нас еще не все готово — в самую последнюю минуту пришлось переехать в зал побольше. Поэтому я думаю…

— А я думаю, что мы пойдем в зал.

— Доктор, да вы не понимаете. Там же полный бедлам — устанавливают оборудование, тянут провода, не протолкнуться от репортеров…

— Вот и отлично. С ними-то мы и побеседуем.

— Нет, доктор, нет. Я получил указание…

— Молодой человек, вы можете взять свои указания и засунуть их… надеясь на вашу сообразительность, не буду говорить, куда именно. Мы прибыли сюда с одной-единственной целью — для участия в открытых для прессы переговорах. Если переговоры задерживаются, мы встретимся с прессой в том же самом, предназначенном для переговоров, зале.

— Но…

— Вы уже битый час держите Человека с Марса на ветру. Послушайте, — возвысил голос Джубал, — есть тут хоть один человек, способный проводить нас в конференц-зал?

— Хорошо, доктор. — Кадык Санфорта судорожно дернулся. — Идемте.

Конференц-зал кишел журналистами и техниками, но там успели уже установить большой овальный стол, стулья и несколько столиков поменьше. Майкла сразу заметили; несмотря на все протесты Санфорта, вокруг него сгрудилась толпа, и лишь ценой больших усилий эскадрону амазонок удалось пробиться к большому столу. Джубал усадил Майкла между Джилл и Доркас, а Энн и Мириам — за их спинами в качестве прикрытия. После этого все присутствующие получили полную возможность задавать вопросы и фотографировать. Еще до отлета из дома Джубал предупредил Майкла, что обстановка предвидится суматошная, люди будут делать странные, неожиданные вещи, но все равно он не должен — без указания Джилл — предпринимать излишне радикальные меры (не нужно, чтобы люди и предметы исчезали, не нужно останавливать людей и тому подобное).

Майкл воспринял окружающую суматоху с мрачной серьезностью; чтобы успокоить своего пациента, Джилл не выпускала его руки ни на секунду.

Джубал хотел, чтобы марсианского претендента снимали, и чем больше — тем лучше, не боялся он и вопросов. Недельный опыт общения с Майклом убедил его, что ни одному репортеру такой орешек не по зубам. Ну что можно выкачать из интервьюируемого, который каждый вопрос понимает буквально, отвечает в двух словах и замолкает?

Ответы Майкла не отличались большим разнообразием, чаще всего это было: «Я не знаю» или «Извините».

Предвосхищая будущую схватку вокруг статуса Майкла как наследника, корреспондент «Ройтерз» попытался тихой сапой провести свой собственный тест на правоспособность:

— Мистер Смит, насколько вы знакомы с законами о наследовании?

У Майкла были большие трудности с огрокиванием земного понятия «собственность», а особенно идей «завещания» и «наследования»; памятуя об этом, в своем ответе он строго придерживался книжного текста — Джубал быстро узнал первую главу трактата «Эли о наследовании и завещании».

Майкл начал воспроизводить прочитанное, страницу за страницей, с абсолютной точностью и безо всякого выражения; в зале повисла недоуменная тишина, ройтеровский репортер не знал, куда девать глаза.

Мстительный Джубал не вмешивался, пока каждый из присутствующих в зале не узнал о наследственных правах вдовы и вдовца, братьев и сестер единокровных и единоутробных, а также о разделе наследуемого имущества per stirpes и per capita* [9] значительно больше, чем ему хотелось бы знать. Но все-таки эту пытку нужно было кончать.

— Хватит, Майк.

— Там еще очень много, — удивился Майкл.

— Потом. Есть вопросы на какую-нибудь другую тему?

Репортер лондонской воскресной газеты выскочил с вопросом, близким интересам своих читателей (а потому — близким финансовым интересам своего работодателя):

— Мистер Смит, мы уже знаем, что вам нравятся девушки. Приходилось вам когда-нибудь целовать девушку?