Сингомэйкеры - Никитин Юрий Александрович (лучшие книги txt) 📗
Я слушал, помалкивал. Мир усложняется стремительно. Раньше только клинические идиоты не понимали, что в нем происходит, потом — простые дураки, затем — недалекие, а сейчас и люди в самом деле умные, развитые, начитанные… путаются в самых, казалось бы, простых понятиях.
И все потому, что нельзя ухватить все. Чем больше становятся специалистами в своей области, тем меньше успевают понять общемировое, и тем легче ими манипулировать.
Вчера я запросил тридцать миллиардов долларов на разработку онлайновых игр. Из них двадцать — на темы Средневековья, так как в том простом мире любой человек, даже футбольный фанат, чувствует себя уверенно и может выбрать роль хоть повелителя королевства, хоть мудреца и мыслителя, хоть исследователя тайн природы или просто путешествовать, зная наперед, где что лежит.
А вот современность — такая мутная водица, которую надо замутить еще сильнее, чтобы ничьи случайные прозрения не помешали строительству нового мира.
Эти игры по моему негласному заказу ускоренно клепают по всему миру. Играйте, ребята, в онлайне, убивайте и режьте там, не выходите на демонстрации, митинги, протесты…
Макгрегор усмотрел в прогнозах усиление напряженности в молодежной среде, специалисты обещают повышение на треть процента.
Мы по его вызову явились моментально, знаем, когда срочно, а когда можно проволынить, Макгрегор оглядел всех строго и хлопнул ладонью по столу.
— Треть процента!.. Это много. Срочно принимайте меры.
Штейн спросил настороженно:
— В чей отдел?
— В общий, — ответил Магрегор, все посмотрели на меня, он тут же поправился: — В общий котел. Кто придумает решение первым, тому и пряник.
Штейн сказал с облегчением:
— Понятно, тогда это Юджину.
— Почему? — спросил Макгрегор.
— Он самый быстрый, — ответил Штейн. — На ходу подметки рвет.
Макгрегор поднял взгляд на меня.
— Беретесь?
— Почему я, — пробормотал я. — Это нечестно. Пусть все берутся. Вдруг у кого-то озарение, и он прямо сейчас выдаст стопроцентный результат!
Вульф сказал с некоторой злорадностью:
— Такую проблему лучше всего решить в сфере ослабления вожжей. Предпочтительно в морали. А в этой области блестяще зарекомендовал себя, по слухам, долетающим из далекой сибирской Москвы, некий гениальный сексуальный маньяк…
Я нахмурился, все-таки за мной закрепляется некая сомнительная репутация. Хотя все понимают, что блестящих результатов я добивался именно потому, что делал то, чего другие пугливо сторонились, как бы на них ничего не подумали, но все-таки подчеркивают, что они-де чистенькие…
Макгрегор кивнул, все понимает, даже умнейшие люди подвержены мелким страстишкам, похлопал ладонью по столу.
— Берутся за решение все. Повторяю, чье решение будет своевременным и удачным — получит пряник. Все! Идите, работайте.
Мы вывалились из кабинета небольшой, но плотной толпой, галдящей и слегка вздрюченной. Штейн крутил головой.
— Треть процента… треть процента… Не так уж и много…
— Так не треть процента, — уточнил Вульф, — а на треть процента. А сколько там уже есть?
— В смысле до взрыва?
— Да хотя бы до выхода первых ребят с бейсбольными битами на улицы.
Штейн буркнул:
— Надо смотреть. Я уж думал, что успеем все развернуть до…
Вульф кашлянул, мне почудилось, что он указал взглядом на меня. Штейн тут же поперхнулся, замялся, развел руками.
— М-да, — сказал он, — не успеваем. Вечно не успеваем! Только начнешь, как что-то новое влезает, вытесняет…
Я сделал вид, что ничего не заметил. Гадес посмотрел на него с укором, а мне сказал наигранно легко и весело:
— Юджин, ты хорошо придумал насчет инцеста. Жаль, нельзя повторить.
— Специалист, — сказал Вульф с похвалой. — Знаток!
— Да ладно тебе, — сказал Штейн. — Он просто знает, что нужно для простого народа.
— Быть ему президентом, — воскликнул Вульф. — Я обещаю голосовать только за Юджина!
Штейн сдвинул плечами.
— А что? Все верно, хорошие правители всегда уделяют много внимания простым людям. Но это не обязательно добродетель. Собаки, например, уделяют много внимания блохам. Так вот ты уделяй, уделяй, но… будь отстраненнее. Это непорядок, если собака вдруг почувствует себя блохой.
Он хлопнул меня по плечу и, хохотнув, ушел. Вроде бы подбодрил, но у меня остался нехороший осадок. Все верно, когда на такой высоте, то не до отдельных людей, мы оперируем многомиллионными массами. Хорошим полководцем считается тот, который бестрепетно пошлет на верную смерть десять тысяч человек, чтобы выиграть битву, заодно истребив сто тысяч солдат противника. Умом понимаю, но все-таки слишком глубоко во мне эта интеллигентская гнильца, что зудит о совести, о нравственности, о внимании к отдельным людям. Даже к этим, простым, которых я в глубине души презираю, но никогда не говорил такое вслух, не принято.
Глава 6
Сегодня, когда я докладывал о проделанной работе Макгрегору, в кабинет ворвался Штейн, лицо белое, сказал отрывисто:
— Только что в Центре Крионики повысилась температура!..
Макгрегор вскочил, отшвыривая стул, лицо напряглось, глаза загорелись бешеным огнем.
— Насколько серьезно?.. Докладывайте. А вы, Юджин, прошу вас, слетайте туда немедленно!
Я пулей вылетел из кресла.
— Бегу.
Макгрегор успел крикнуть:
— Гребаная страна, опять перебои с электричеством!
Я бегом выскочил из кабинета, промчался по коридору и так же на скорости достиг стоянки. Охранник провожал меня удивленным взглядом, а я понесся, превышая скорость, повернул в запрещенном месте и даже проскочил на красный свет. Прикроют, если чего, у нас права никогда не отберут, через двадцать минут бешеной гонки я остановился перед зданием Центра Крионики.
Насчет гребаной страны — это он со зла, на самом деле перебои с электричеством случаются во всех странах, не только здесь, в США, самое грандиозное было совсем недавно, когда восемь часов две трети страны жили без электричества, миллионы оказались заперты в подземках метро, в лифтах, на подъемниках…
К счастью, все окончилось благополучно, да и трудно там навредить: все системы продублированы, имеются собственные мощности. Однако реакция Макгрегора показательна. Почти у каждого из верхнего эшелона там родители, у кого-то жена… Да и для каждого уже припасена индивидуальная камера.
Я прошелся вдоль камер с крионированными, постращал бледного управляющего санкциями, он клялся, что произошел исключительнейший случай, что я и сам вижу, я кивнул милостиво и отбыл.
По дороге просмотрел новости, снова на передних полосах глупость видного ученого, прогнозирует, что через сто тысяч лет человек будет двухметрового роста и сможет жить сто пятьдесят лет.
В кабинете Макгрегора все еще Штейн, Вульф и Кольвиц, уже знают, что с крионикой норм, но на всякий случай там еще больше подзатянут гайки и усилят бдительность. Я с ходу рассказал про ученого идиота, простых вещей не понимает, все трое слушали с интересом, переглядывались, а Вульф не выдержал и хохотнул, но оборвал себя и сказал виновато:
— Простите, Юджин, продолжайте. Это очень интересно. Жаль, Гадеса сейчас нет, он бы тоже послушал с удовольствием.
Я спросил настороженно:
— Гадес при чем?
Все улыбались, а Штейн, из них самый мягкий и терпеливый, сказал почти ласково:
— Дорогой Юджин, Гадес отвечает за эту линию умонастроения общества. Ему было бы интересно, как воспринимает ее та часть, которая… не самая тупая. Ему пришлось бы в чем-то подкорректировать.
— В смысле?
— В смысле, — сказал Штейн уже в лоб, раз до меня не доходит, — чтобы и вы поверили. А то такие вот умники и разрушают тщательно сконструированную легенду! Призванную обеспечивать стабильность и спокойствие в обществе. Вся стабильность покоится на нескольких легендах, самая известная выражена в форме религий. А вы из тех разрушителей, что ввергают общество в волнения, революции и кровопролитие… К счастью, наша организация вас выловила вовремя. Теперь работаете не на разрушение, а на укрепление.
