Древо жизни. Книга 3 - Кузьменко Владимир Леонидович (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
– Кентавры всех перебили?
– Нет, много женщин успели убежать и спрятаться в лесу. Мы сначала найдём их, а потом двинемся на новое место.
– Переселяйтесь немного к югу, – неожиданно для себя дал совет Владимир и пояснил: – Там, на юге, возле двух больших озёр, которые соединяются друг с другом, у самых отрогов южных гор живёт моё племя. Туда кентавры боятся заходить.
– Ты сказал, господин, что даришь свободу, а сам предлагаешь нам идти в рабство?
– Ты меня не понял. У моего народа нет рабов. Впрочем, поступайте, как знаете. Я не буду вас убеждать.
Лапиф поклонился и хотел было идти, но Владимир остановил его.
– Подожди. Скажи мне, в вашем посёлке не было женщины по имени Ореада?
Лапиф задумался, потом спросил:
– Как она выглядит? У нас несколько женщин носили это имя.
– Она черноволосая…
Лапиф отрицательно покачал головой.
– Нет, такой среди нас не было. – Он хотел идти, но медлил. Было видно, что он хотел что-то спросить.
– Можешь спросить, – ободрил его Владимир.
– Ты с Урана? Мы думали, что вы все давно погибли.
– Нет, не с Урана. Я с Геи, – Владимир, сам того не понимая, назвал древнее греческое имя Земли.
– С Геи? – не проявляя ни малейшего удивления, переспросил лапиф. Было видно, что это имя ему знакомо. – Но ты сам титан?
– Нет, я житель Геи. Титаны, как ты сам сказал, давно погибли. А откуда тебе известно имя Геи?
– Гея – страна рабства, – печально ответил лапиф. – Туда титаны увозили лапифов и делали из них рабов. Они окружали наши селения и забирали всех сильных мужчин и красивых женщин. Они не мучили их, как кентавры, но мужчин заставляли служить себе, а женщин – рожать детей. Там, на Гее, не было амброзии, и лапифы быстро теряли силы и умирали.
– Откуда ты это знаешь? Разве ты был на Гее?
– Я не был, но у нас живёт одна женщина, которая вернулась с Геи. Вернее, её привёз титан, который не захотел с ней расставаться. Титан умер, как и другие, когда Кибела обрушила на них свой гнев, а она осталась жива и пришла в своё племя.
К ним подошёл Николай.
– Ну что?
– Представь, в их племени живёт женщина, которая побывала на Земле много тысяч лет назад.
– Ты не путаешь?
– Нет, не думаю. Он знает древнее имя нашей планеты. Интересно было бы встретиться с этой лапифкой.
– Скажи, – обратился он снова к лапифу на его языке, – мы сможем повидать эту женщину?
– Отчего же нет, если она только жива. Мне кажется, она успела убежать вместе с остальными в лес. Если мы её найдём, то ты сможешь с нею поговорить.
– Как вас найти?
– Мы будем жить на северном берегу большого озера, из которого вытекает небольшая река, впадающая в эту.
– Я знаю это место. Мы сейчас как раз туда направляемся. Я найду вас, – Владимир знаком отпустил лапифа.
Земляне подождали, пока отряд бывших пленников скрылся за горизонтом, и пустились в путь. Николай поднял вертолёт повыше, чтобы обозреть степь. Кентавров нигде не было видно. С высоты полёта они видели, как от берега реки отчалили плоты. Лапифы начали переправу.
– Ну вот, сделали доброе дело! – Николай вытащил пачку сигарет и, прикурив, с наслаждением затянулся.
Вальтер, который сидел сразу же за ним, недовольно поморщился и пересел на боковое сиденье.
– Доброе ли? – с сомнением произнёс он.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что мы сделали доброе дело с точки зрения человеческого разума и человеческой морали, но…
– Что, «но»?
– Можем ли мы на свой манер судить о разуме и морали самой Кибелы? Сергей ясно сказал, что мы не должны вмешиваться. Может быть, наше вмешательство нарушает равновесие в этой системе?
– Ну, знаешь! Это уже слишком. По-твоему, мы должны были спокойно смотреть, как эти уроды гонят людей, как скот, чтобы живьём содрать с них кожу?
– Разве я осуждаю тебя? На твоём месте я сделал бы так же, но…
– Опять это «но»! Как вы, немцы, любите все взвешивать, все заранее рассчитать.
– Разве это плохо?
– Это хорошо, но иногда становится противно!
Вальтер обиделся.
– Мне, может быть, противна ваша славянская безалаберность, но я стараюсь не замечать её. Во всяком случае, не говорю о ней вслух!
– Друзья, вы что? – вмешался Владимир. – Стыдно! Прекратите!
– Ладно, прости меня, Вальтер. Я погорячился.
– И ты меня…
– Все-таки какой странный, жестокий и, я бы сказал, безнравственный мир, – подал голос из своего угла в кабине вертолёта Саша. Он полулежал, прислонившись к тюку с палаткой, и, казалось, задремал, но, услышав разгоревшийся спор, проснулся.
– Непонятное всегда кажется странным, – ответил ему Вальтер. – И все, что не совпадает с нашими представлениями о морали, кажется аморальным. А между тем я бы не сказал, что этот мир так уж аморален, если принимать в расчёт конечный результат.
– Что ты считаешь конечным результатом? – повернулся к нему Николай.
– Ты лучше смотри вперёд, а то опять отклонишься от курса! Под конечным результатом я понимаю счастье.
– Ты считаешь, что этот народ счастлив?
– Несомненно!
– Счастье ребёнка, который никогда не станет взрослым, – возразил Владимир. – Если согласиться с тобой, то любой дебил, который не сознаёт своей дебильности, тоже счастлив?
– Ты имеешь в виду отсутствие социального развития? Да, действительно, для цивилизации в целом это вроде дебильности для индивидуума, но ты слишком категоричен. Социальное развитие имеет причины – это своего рода вечный поиск выхода из нищеты. То есть для начала социального развития нужна нищета, голод, недостаток необходимых для жизни средств. Здесь же эти условия полностью отсутствуют. Ради чего должно идти социальное развитие? Оно здесь не нужно!
– Да, если система изолирована. Но если этот народ вступает в контакт с технически развитой цивилизацией, он беззащитен.
– Не так уж они беззащитны! Кибела, которая лишила их развития, достаточно хорошо их защищает. Где теперь титаны? Они исчезли вместе с их могучей техникой, а лапифы продолжают жить. Кибела дала им то, чего ещё не достигла наша машинная цивилизация, – вечную юность и вечную жизнь. Что ещё надо для счастья? Разве человек, который живёт на почти голой, лишённой лесов и чистых рек планете, вынужденный ютиться в тесных комнатушках и есть синтезированную пищу, счастлив от того, что в его распоряжении триллионы киловатт энергии, ракеты со смертоносным грузом, способные уничтожить всю планету?
– Подожди, подожди! Ты сразу о бомбах. Но разве в этом суть человечества? А его культура, искусство, литература, музыка – это что же по-твоему?
– Все это только отражение социального развития, Николай, и если его нет, то излишним становится и отражение. Я бы сказал, что литература – основа всей культуры – это отражение конфликтов социального развития. И не только отражение, но и поиск их разрешения. Здесь же все атрибуты, сопутствующие социальному развитию, становятся излишними. Остаётся только то, что соответствует их уровню, их конфликтам. А их конфликты, помимо стычек с кентаврами, замыкаются на сексуальной сфере. Отсюда и чувственный культ Великой Матери Кибелы, с которым Владимир имел возможность близко познакомиться. Их оргии так же естественны здесь, как, скажем, посещение видеотек, театров, картинных галерей на Земле. Мы же не считаем зазорным просиживать часы в библиотеках или бродить по залам музеев. Почему же им, лапифам, считать зазорными их «игры» в честь своей Кибелы? Рытьё же котлованов, с чего мы здесь начали, в представлении лапифов – верх аморальности и безнравственности. Сергей, если помните, говорил, что нам надо достичь взаимопонимания.
– С растительным разумом, а не с этими голыми донжуанами и мессалинами! – возразил Николай. – Не путай «божий дар с яичницей»!
Вальтер растерянно посмотрел на Николая, потом вдруг рассмеялся.
– Никак не могу привыкнуть к образным выражениям русского языка. Ты хочешь сказать, что я сравниваю слишком разные величины?
