Противостояние. Том I - Кинг Стивен (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
Он закончил, и вполне удовлетворительно для них обоих, а потом они плавно скользнули в сон. Где-то после четырех он проснулся и, глядя на нее, спящую, подумал, что опыт в конечном счете чего-нибудь да стоит. За последние десять или около того лет он перетрахал многих, но то, что произошло здесь, было не просто траханьем. Это было гораздо лучше, хотя и со слегка декадентским привкусом.
«Ну у нее, конечно, были любовники».
От этого у него опять вспыхнуло желание, и он разбудил ее.
Так продолжалось, пока они вчера вечером не нашли провозвестника пришествия монстров мертвым. Кое-что беспокоило его и раньше, до этого, но он не обращал внимания, принимал все как есть — дескать, если хочешь немного посходить с ума, валяй, действуй.
Позавчера ночью он проснулся где-то после двух и услышал, как она наливает в ванной стакан воды. Он понимал, что она, наверное, принимает еще одну таблетку снотворного. У нее были большие желто-красные желатиновые капсулы с нембуталом, которые на Западном побережье называли «желтыми рубашками». Убойные таблетки. Он сказал себе, что она скорее всего начала принимать их задолго до начала эпидемии супергриппа.
И еще эта ее манера неотступно следовать за ним по пятам по квартире. Она даже стояла в дверях ванной и болтала с ним, пока он принимал душ или облегчался. Он был из тех, кто предпочитает оставаться в ванной в одиночестве, хотя и признавал, что другие могут быть устроены иначе. Все зависит от воспитания. Он поговорит с ней об этом… как-нибудь.
Но сейчас…
Ему что, придется тащить ее на закорках? Господи, только не это. Она казалась сильной, во всяком случае, поначалу. Так вот почему она так здорово привязалась к нему в тот день в парке… Вот в чем главная причина. Не верь рекламе, подумал он горько. Как, интересно, прикажете ему нянчиться с ней, если он и о себе-то толком позаботиться не умеет? Это он продемонстрировал достаточно убедительно после того, как появилась та фонограмма. И кстати, Уэйн Стаки не постеснялся прямо высказать ему это.
— Нет, — сказал он ей, — я не сержусь. Просто… Понимаешь, я ведь не твой босс. И если тебе не хочется есть, так и скажи.
— Я говорила тебе… Я сказала, что вряд ли смогу…
— Говорила, мать твою, — злобно выпалил он и сам испугался своей злости.
Она опустила голову, уставясь на свои ладони, и он знал, что она удерживается от всхлипываний, потому что ему бы это не понравилось. На мгновение его охватила еще большая злоба, и он почти заорал:
— Я тебе не отец и не твой жирный кот — муж! Я не собираюсь нянчиться с тобой! Черт возьми, ты на тридцать лет старше меня!
Потом он ощутил знакомый приступ раскаяния и подивился, что это на него вдруг накатило.
— Извини, — сказал он. — Я бесчувственная скотина.
— Вовсе нет, — пробормотала она и чихнула, — просто… все это стало на меня так действовать. Это… тот бедняга — вчера в парке… Я подумала: никто никогда не поймает тех, кто сделал это с ним, и не посадит их в тюрьму. Они так и будут продолжать делать это снова и снова. Как дикие звери в джунглях. И все это стало казаться абсолютно реальным. Ты понимаешь, Ларри? Понимаешь, о чем я?
И она подняла на него свои заплаканные глаза.
— Да, — сказал он, все еще испытывая раздражение к которому примешивалась некоторая доля презрения. Конечно, все это реально происходило, а как могло быть, иначе? Они очутились в самой гуще событий, которые развивались прямо у них на глазах. Его мать мертва; он видел как та умирала. Она что же, пытается доказать, что более чувствительна ко всему этому, чем он? Он потерял мать, а она потеряла мужика, который возил ее на «мерседесе», но теперь, видите ли, выходит, что ее утрата оказалась горше. Ну это чушь. Чушь собачья.
— Постарайся не злиться на меня, — попросила она. — А я постараюсь вести себя лучше.
«Я надеюсь. Очень надеюсь на это».
— Ты прелесть, — сказал он вслух и помог ей подняться. — А теперь пошли. Что скажешь? Нам нужно сделать кучу дел. Ты готова?
— Да, — ответила она, но с тем же выражением лица, какое было у нее, когда он предлагал ей яичницу.
— Стоит нам выбраться из города, и ты почувствуешь себя лучше.
— Правда? — по-детски наивно спросила она.
— Конечно, — тепло произнес Ларри. — Конечно, правда.
Они отправились в первоклассный магазин.
«Манхэттенские спортивные товары» были заперты, но Ларри разбил витрину длинным куском железной трубы, валявшимся неподалеку. Охранная сигнализация огласила бессмысленным воем пустынную улицу. Он выбрал для себя большой рюкзак и еще один, поменьше — для Риты. Дома она упаковала по две смены одежды на каждого — это все, что он позволил ей взять, — и он нес их вместе с зубными щетками в фирменной дорожной сумке «Пан-Америкэн», которую она отыскала в своей кладовке. Зубные щетки казались ему несколько абсурдными. Для пешей прогулки Рита разоделась слишком шикарно. Она вырядилась в белые шелковые бриджи и плотную блузку без рукавов. На Ларри были вылинявшие джинсы и белая рубаха с закатанными рукавами.
В рюкзаки они напихали только морожено-сушеную снедь и ничего больше. Нет никакого резона, пояснил ей Ларри, загружать себя всякой всячиной, включая и одежду, когда они запросто смогут взять все, что им нужно, на другой стороне реки. Она вяло согласилась, эта ее безучастность вызвала у него очередную волну раздражения.
После короткого внутреннего спора с самим собой он присовокупил ёще двустволку 30-го калибра и двести комплектов патронов. Это была красивая винтовка; на ценнике, который он сорвал с предохранителя и равнодушно швырнул на пол, стояло четыреста пятьдесят долларов.
— Ты и вправду считаешь, что нам это понадобится? — испуганно спросила она, хотя у нее самой в сумочке по-прежнему лежал револьвер 32-го калибра.
— Я считаю, нам лучше иметь ее под рукой, — буркнул он, не желая говорить большего, но вспоминая ужасную кончину провозвестника пришествия монстров.
— О-о, — тихо произнесла она, и по ее глазам он догадался, что она думает о том же.
— Тебе не очень тяжело нести этот рюкзак, а?
— О нет. Нет-нет, правда.
— Но чем дольше идешь, тем он обычно начинает казаться тяжелее. Ты мне только скажи, и я возьму его у тебя ненадолго, чтобы ты могла передохнуть.
— Со мной все будет отлично, — улыбнулась она. А когда они вышли из магазина на улицу, она огляделась по сторонам и сказала: — Мы оставляем Нью-Йорк.
— Да.
Она повернулась к нему.
— Ты знаешь, я рада. Я чувствую себя… гм, словно я маленькая девочка и мой отец объявляет: «Сегодня мы идем в поход». А у тебя так бывало? Ты помнишь?
Ларри чуть улыбнулся, вспомнив, как по вечерам его мать говорила: «Ларри, тот вестерн, который ты хотел посмотреть, идет в „Кресте“. С Клинтом Иствудом. Что скажешь?»
— Да, вроде помню, — ответил он.
Она приподнялась на цыпочки, поправила рюкзак на плечах и сказала:
— Путешествие начинается, — а потом пробормотала так тихонько, что он едва расслышал: — «Путь в бесконечность нас ведет…»
— Что-что?
— Это строчка из Толкиена, — пояснила она. — Из «Властелина колец». Я всегда воспринимала это как своего рода мостик к приключениям.
— Чем меньше приключений, тем лучше, — буркнул Ларри, но инстинктивно понял, что она хочет сказать.
Рита все еще не отрывала взгляд от улицы. Возле этого перекрестка она тянулась узкой щелью между высокими каменными домами с витринами из солнцезащитного стекла и была, насколько хватало глаз, вся забита машинами, словно все жители Нью-Йорка решили одновременно припарковать тут свои тачки.
— Я бывала на Бермудах и в Англии, на Ямайке и в Монреале, в Сайгоне и в Москве, — задумчиво произнесла она. — Но я не была в походе с тех пор, как отец водил меня с сестрой Бесс в зоопарк. Пошли, Ларри.
Это была прогулка, которую Ларри Андервуд запомнил навсегда. Он поймал себя на мысли, что она, в общем-то, к месту процитировала Толкиена, с его мифическими землями, видимыми сквозь призму времени и полубезумного, полуволшебного воображения, населенными эльфами, гномами, троллями и великанами-людоедами. Ничего подобного, конечно, в Нью-Йорке не было, но столько изменилось, столько выбилось из привычной колеи, что невозможно было думать об этом иначе, чем в плоскости фантастики. Так все сюрреалистически переплелось. Мужчина, висящий на фонаре в когда-то деловом районе, на углу Пятой и Восточной Пятьдесят четвертой, как раз позади парка, с табличкой на шее, на которой было выведено одно-единственное слово — ГРАБИТЕЛЬ. Кошка, лежащая на верхушке мусорного бака (наклеенные по его бокам рекламные плакаты какого-то бродвейского шоу все еще сохраняли свежий вид), кормящая котят и наслаждающаяся утренним солнышком. Широко улыбающийся молодой человек с саквояжем, подбежавший к ним и сказавший Ларри, что он заплатит миллион долларов, если тот даст ему пятнадцать минут попользоваться женщиной. Миллион, вероятно, был у него в саквояже. Ларри наставил на него винтовку и велел убираться со своим миллионом подальше.
