Противостояние. Том I - Кинг Стивен (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗

— Гарольд, — торжественно произнесла она, — ты — гений.

Гарольд кашлянул и снова покраснел, жутко польщенный.

— Мы можем доехать на великах до Уэлса завтра утром. Там есть салон фирмы «Хонда»… Фрэн, ты сможешь вести «хонду»?

— Я могу научиться, если первое время мы будем ехать медленно.

— О, по-моему, будет очень неразумно гнать, — серьезно заметил Гарольд. — Никогда не знаешь, где можешь, проскочив крутой поворот, врезаться в две-три смятые тачки, перекрывшие дорогу.

— Да, это верно, но… Зачем ждать до завтра? Почему бы нам не двинуться сегодня?

— Ну сейчас уже два с лишним, — сказал он. — Дальше Уэлса мы все равно не доберемся, а нам надо еще собраться, запастись всем необходимым. Это легче сделать здесь, в Оганкуите, потому что мы знаем, где что находится. И еще нам, конечно, понадобится оружие.

Странное дело, как только он произнес это слово, она подумала о ребенке.

— Зачем нам оружие?

Он на мгновение уставился на нее, а потом опустил глаза. Его шею стала заливать краска.

— Потому что судов и полицейских теперь нет, а ты женщина, и хорошенькая, и некоторые люди… некоторые мужчины… могут повести себя… не по-джентльменски. Вот зачем.

Он так покраснел, что стал почти пунцовым.

«Он говорит об изнасиловании, — подумала она. — Изнасиловании. Но как кто-то может захотеть меня изнасиловать, если я-беременна. Хотя ведь об этом никто не знает, даже Гарольд. И даже если я откроюсь, скажу предполагаемому насильнику: „Пожалуйста, не надо этого делать, ведь я-беременна“, — стоит ли ожидать, что насильник ответит: „О Боже, мадам, прошу прощения, пойду-ка я изнасилую какую-нибудь другую пташку“?»

— Ладно, — сказала она. — Оружие. Но все равно мы можем добраться до Уэлса уже сегодня.

— Я хочу еще кое-что сделать здесь, — ответил Гарольд.

На чердаке сарая Мозеса Ричардсона было ужасно жарко. Когда они наконец очутились на сеновале и взобрались по шаткой лестнице, ведущей с сеновала под самую крышу, она была вся в поту и блузка ее прилипла к груди.

— Гарольд, ты считаешь, это действительно необходимо?

— Не знаю. — Он тащил банку белой краски и толстую кисть, обернутую в целлофан. — Но сарай выходит прямо на шоссе 1, а я думаю, большинство людей могут приехать именно с этой стороны. В любом случае хуже от этого не будет.

— Будет хуже, если ты свалишься оттуда и переломаешь себе кости. — От жары у нее разболелась голова, а кола, выпитая за ленчем, тошнотворно плескалась и булькала в животе. — Ты же можешь разбиться насмерть.

— Я не упаду, — нервно сказал Гарольд. Он взглянул на нее и добавил: — Фрэн, ты выглядишь больной.

— Это от жары, — вяло пробормотала она.

— Тогда, ради Бога, спускайся вниз. Приляг под деревом. И понаблюдай, как человек-муха делает смертельный трюк на отвесном скате крыши сарая Мозеса Ричардсона.

— Не шути. По-моему, это глупо. И опасно.

— Да, но я буду чувствовать себя лучше, если доведу это до конца. Иди, Фрэн.

«Ага, — подумала она, — он старается для меня».

Он стоял там, потный, испуганный, со старыми паутинками, приставшими к его голым, обгоревшим плечам. Над поясом его тесных джинсов нависал живот. Гарольд был полон решимости не отступать и сделать все по правилам.

Она привстала на цыпочки и легонько поцеловала его в губы.

— Будь осторожен, — сказала она и торопливо спустилась вниз по лестнице с плещущейся в желудке — вверх-вниз, вверх-вниз, у-у-у-ух — колой; спустилась быстро, но не настолько, чтобы не заметить ошеломленное, счастливое выражение его глаз. По сколоченным гвоздями перекладинам, ведущим с сеновала на покрытый соломой пол сарая, она спустилась еще быстрее, так как чувствовала, что ее сейчас вырвет, и хотя она-то знала, что виной тому жара, кола и беременность, но что бы подумал Гарольд, если бы услышал? Поэтому она хотела поскорее выбраться наружу, откуда бы он ничего не услышал. И ей это удалось. Как раз вовремя.

Гарольд спустился вниз без четверти четыре, обгорелый теперь уже докрасна. Его руки были заляпаны белой краской. Пока он работал, Фрэн беспокойно дремала под вязом во дворике Ричардсона, так и не сумев как следует заснуть, все время ожидая треска ломающихся дранок и отчаянного крика бедного толстого Гарольда, падающего с девяностофутовой высоты с крыши сарая на жесткую землю. Но этого так и не произошло, слава Богу, и теперь он гордо стоял перед ней — с зелеными ногами, белыми руками и красными плечами.

— Зачем тебе понадобилось тащить краску вниз? — с любопытством спросила она.

— Мне не хотелось оставлять ее там, наверху. А вдруг бы она растеклась по крыше и залила нашу надпись, — ответил он, и она снова подумала, как же он стремится ничего не упустить. В этом было что-то слегка пугающее.

Они оба поглядели вверх, на крышу сарая. Свежая краска ярко блестела, выделяясь на фоне выцветших зеленых Досок, и слова, написанные там, напомнили Фрэн надписи, которые иногда можно встретить на крышах сараев в южных штатах: ИИСУС, СПАСИ или СМЕРТЬ КРАСНОКОЖИМ. Надпись Гарольда гласила:

— Я не знал твоего второго имени, — извиняющимся тоном произнес Гарольд.

— Здорово получилось, — сказала Фрэнни, глядя на надпись. Первая строчка была написана под чердачным окном, последняя — с ее именем — прямо над желобком для стока дождевой воды. — Как тебе удалась последняя строка?

— Это было нетрудно, — застенчиво сказал он. — Мне пришлось лишь немного поболтать в воздухе ногами, только и всего.

— О Гарольд, почему ты не мог написать лишь свое имя?

— Потому что мы — одна команда, — сказал он и поглядел на нее с некоторой опаской, — разве не так?

— Наверное, так… пока ты не сорвешься откуда-нибудь и не убьешься насмерть. Ты голоден?

Он просиял:

— Как медведь.

— Тогда пойдем перекусим. И я намажу твои ожоги детским кремом. Тебе придется надеть рубашку, Гарольд. Сегодня ночью ты вряд ли заснешь.

— Отлично засну, — сказал он и улыбнулся ей. Фрэнни улыбнулась в ответ. Они поужинали консервами и растворимым соком (его сделала Фрэнни, не забыв положить туда сахар), а позже, когда стало темнеть, Гарольд пришел к дому Фрэн, таща что-то под мышкой.

— Это принадлежало Эми, — сказал он. — Я нашел его на чердаке. По-моему, мама и отец подарили ей его, когда она закончила восьмой класс. Я даже не знаю, работает ли он, но я взял в магазине несколько батареек. — И он похлопал себя по оттопыривавшимся карманам.

Это был портативный фонограф в пластиковом корпусе, придуманный специально для тринадцати-четырнадцатилетних девчонок, чтобы они могли брать его с собой на пляж или пикничок на лужайке. Такие фонографы хранили в своей памяти сорок пять песен из репертуара «Озмондз», Лейфа Гарретта, Джона Траволты, Шона Кассиди. Она неотрывно смотрела на него и чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Что ж, — сказала она, — давай проверим, работает ли он.

Фонограф работал. И без малого четыре часа они просидели на разных краях дивана перед стоявшим на кофейном столике фонографом. Лица их светились тихой грустью, когда они зачарованно слушали, как музыка мертвого мира заполняет летнюю ночь.

Глава 37

Поначалу Стю принял этот звук как должное, он был совершенно естественным для ясного летнего утра. Стю только что миновал городок Саут-Райгит, штат Нью-Хэмпшир, и теперь дорога пролегала по чудной местности, поросшей вязами; сквозь их листву солнце пробивалось на дорогу веселой россыпью ярких дрожащих монеток. По обеим сторонам шоссе рос густой кустарник: яркий сумах, серо-голубой можжевельник и еще полным-полно других кустов, названий которых он просто не знал. Их обилие все еще поражало его глаз, привыкший к скудному ландшафту Восточного Техаса, где придорожная растительность и близко не баловала подобным разнообразием. Слева то выныривала, то пряталась в зарослях древняя каменная стена, а справа весело журчал ручеек. То и дело в кустах шевелились маленькие зверьки (вчера же он буквально остолбенел при виде крупной оленихи, стоявшей на белой разделительной линии шоссе 302 и принюхивавшейся к утреннему воздуху), раздавались хриплые крики птиц. И на всем этом фоне лай собаки звучал как самая обычная и естественная вещь на свете.