Всеблагое электричество - Корнев Павел Николаевич (читать книги без .TXT, .FB2) 📗

Что случилось потом? Что?!

Переулок вывел к тенистому бульвару. У соседнего дома дворник размеренно работал метлой, сметая к бордюрам опавшую листву. Я развернулся и зашагал в противоположном направлении.

На углу попалась поилка для лошадей. Выливавшаяся из трубы вода с плеском падала в каменную чашу; я приник губами к прозрачной струйке, с наслаждением напился, а потом снял кепку и сунул под трубу голову. Ледяная вода приятно охладила затылок, потекла по щекам и шее, скользнула за ворот.

«Какие снимки, Ольга, черт тебя дери?!» — «Непристойные снимки членов клуба. Маркиза Арлина, всех остальных…»

Новый обрывок воспоминаний о вчерашнем вечере заставил тяжело задышать и усесться на брусчатку рядом с поилкой.

Тогда мы еще продолжали стоять у стола. Как оказались в постели?

Хотя это как раз понятно! Вопрос в том, как там оказался нож!

Ольгу убили во сне, она не сопротивлялась. Никаких следов борьбы на руках разглядеть не удалось. Да и на мне царапин не видно. Мог я зарезать спящую девушку?

Мог, но на кой черт мне это сдалось?!

Потому что сумасшедший? Буйный псих?

Но нет, концы с концами не сходились. Что-то было не так.

Быть может, нас выследили подельники Ольги? Мы проявили беспечность в тот вечер. Что, если кто-то вслед за мной влез в открытое окно?!

Подобно хватающемуся за последнюю соломинку утопающему я вцепился в это предположение, но никаких аргументов в пользу шальной догадки привести не смог. Тогда сунул в поилку руки и принялся оттирать с пальцев засохшую кровь, а потом умылся и стиснул ладонями виски, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь.

Подельники! Что Ольга говорила о своих подельниках?

Я ведь не мог о них не спросить! Не мог не задать этого вопроса!

«Снимки? Откуда ты о них узнала?!» — «Мне сказал…»

В тот момент Ольга уже лежала грудью на столе, а я навалился на нее сзади, но вот дальше… Дальше зияла пустота. Окончательная и беспросветная. Такая… знакомая.

Я уже сталкивался с подобным, когда пытался докопаться до воспоминаний о своей прежней жизни. Все без толку, не вспомнить. Если повезет, воспоминания пробудятся позже, но точно не сейчас.

Вдалеке замаячила фигура констебля, и я поспешил подняться с мостовой. В голове зашумело, даже покачнулся слегка, но отдых пошел на пользу, и мне удалось устоять на ногах. Развернулся от полицейского и потопал прочь.

«Мне сказал…»

Кто? Кто сказал Ольге о снимках? Кто подбил ее на эту авантюру?

Кто вообще мог знать о компромате на членов клуба, кроме меня и Софи? Впрочем, мог сболтнуть лишнего сам граф Гетти…

Голова была тяжелая-тяжелая, мысли едва ворочались в ней, и осенило меня, лишь когда часы на башне, мимо которой как раз проходил, пробили пять раз.

Пять раз — пять утра. Рано, очень рано. Так какого черта полиции ломиться в комнату Ольги? Если бы она не вышла к завтраку — это одно, но в пять утра? Когда я очнулся, танцовщица была давно мертва — тело могло еще не остыть, а вот кровь точно подсохла. Если Ольга перед смертью и кричала, то это случилось уже несколько часов назад.

Что могло встревожить обитателей пансиона посреди ночи?

Кровь просочилась с потолка? Но нет, вся она сразу впиталась в перину.

Объяснением этой странности могло быть лишь одно: полицию вызвал убийца! Сообщил постовому о криках и шуме или о незнакомце, который залез в окно, — не имеет значения. Главное, это сделал он сам!

Я не убивал Ольгу! Кто-то выследил нас вчера. Кто-то убил ее и подставил меня.

Что было главной целью — не важно, удалось и то и другое.

Пусть мне и посчастливилось удрать с места преступления, это ничего не меняет. Меня найдут. И найдут предельно быстро. Никакого труда это не составит.

Уверен, хозяйка пансиона уже приняла сердечные капли и прямо сейчас рассказывает полицейским о человеке, который провожал постоялицу до дома. Установить, что Оливия Пети и Ольга Орлова — это одно и то же лицо, не займет много времени, и в «Сирену» сыщики заявятся самое позднее через час или два.

А мои отпечатки — и на орудии преступления, и в комнате танцовщицы!

Еще и одежда в крови!

Не отопрешься!

Я замедлил шаг, опустился на лавочку под раскидистой липой и огляделся по сторонам. По дороге проехал ранний извозчик, да еще через два дома убирали конские «яблоки» дворники. Прохожих на улице не было вовсе, и мой внешний вид никого смутить не мог, но все же я на всякий случай застегнул рубашку и запахнул пиджак.

«Что делать? Что?!» — билось у меня в голове.

С момента предыдущей смены личины прошла лишь неделя, и не было никакой уверенности, что сумею вновь воспользоваться своим талантом. Да, у меня оставалась малая толика силы, но ее хватит лишь на заживление пореза или смену формы носа. И в любом случае на подготовку к смене обличья уйдет никак не меньше дня.

Боюсь, полицейские мне такой форы не дадут.

Шутка ли — жестокое убийство известной танцовщицы! Черт, да публика будет рвать и метать. Сыщикам поневоле придется рыть носом землю!

Но даже если я пропаду, это бросит несмываемое пятно на репутацию Софи. После такого клуб можно смело закрывать. Без всех этих закладных еще оставались бы шансы переждать трудные времена, а так — нет, не выплыть.

Это и решило дело. Я понял, что, вопреки всему, не стану убегать и докажу собственную невиновность.

Спятил? Вовсе нет…

Встав со скамейки, я дождался, пока утихнет головокружение, и направился к дворникам. Постовых поблизости не наблюдалось, никто не мог сорвать мой спектакль.

— Дерьмовая работенка! — рассмеялся я, встав на тротуаре.

Дворник с совком выпрямился и зло бросил:

— Проваливай, пьянь!

Я без лишних слов сбил его с ног прямым в подбородок и развернулся к мужичку с мешком. Тот успел врезать первым и рассадил мне нос, потекла кровь. Я не стал срываться и бить в полную силу, просто оттолкнул дядьку от себя, и он, налетев на товарища по несчастью, растянулся на мостовой.

А я поспешил прочь. В спину еще долго летели ругательства и проклятия, но меня они ничуть не задевали. Пропущенный удар будто встряхнул мозги, затянувшая сознание серая хмарь рассеялась, и я вновь начал подмечать разные мелочи и детали.

Отблески встающего солнца на стеклах и дым над далекими заводскими трубами, колыхания занавесок в открытых окнах и шелест листвы, стук подков по булыжной мостовой и далекий треск парового движка. Густой смог и протяжный свист на соседней улице. Спешащие на работу прохожие, постовой на соседнем перекрестке, упоительный аромат свежей сдобы у булочной и специфический запах рыбного рынка.

У рынка меня вновь начало тошнить, и я ускорил шаг. Дыхание немедленно сбилось, ручьями потек пот, по спине на пиджаке расплылось влажное пятно.

Но иду.

Иду, иду, иду…

2

У задней двери клуба я долго искал по карманам связку ключей, потом дрожащими руками пытался воткнуть нужный в замочную скважину. А только шагнул через порог — и в лицо уставилось дуло револьвера.

— Жан-Пьер? — удивился Лука, опуская оружие. — Ты куда вчера пропал?

Громила слегка подгибал раненую ногу и стоял, опираясь на костыль, но стоял ровно. Больным он больше не выглядел.

— Попал в переплет, — ответил я, уселся на пол и стянул с ног туфли. — Сожги! — потребовал у вышибалы. — И спрячь револьвер, скоро пожалует полиция. Нет, подожди, еще возьми сорочку! Спали ее тоже!

На клумбе под окном комнаты Ольги остались отпечатки подошв, а рубашка была вся в крови, и не стоило давать следствию лишние зацепки. Но и перегибать палку тоже не следовало: если избавиться еще и от брюк с пиджаком, это лишь вызовет ненужные подозрения.

— Это из-за Джузеппе? — встревожился Лука.