Всеблагое электричество - Корнев Павел Николаевич (читать книги без .TXT, .FB2) 📗

Пока я дошел до Императорской академии, весь взмок; пришлось даже расстегнуть пиджак. В забитом студентами тенистом сквере я купил стакан газированной воды без сиропа, влил его в себя и блаженно улыбнулся, чувствуя, как расходится по телу приятная прохлада. После этого отправился дальше, но стоило лишь покинуть парк — и вновь пришлось обмахиваться кепкой, до того одуряющая стояла в городе жара.

В фотосалон я вошел красным, будто вареный рак, с переброшенным через руку пиджаком. В прохладном помещении меня моментально прошиб пот, сорочка прилипла к спине, по щекам покатились крупные капли.

Облизнул верхнюю губу — соль.

Просторное помещение салона оказалось заставлено многочисленными осветительными приборами и декорациями, как с банальными прорезями для лиц и пририсованными фигурами, так и с донельзя реалистично выполненными пейзажами и видами исторических достопримечательностей.

Отозвавшийся на звяканье дверного колокольчика темноволосый и розовощекий живчик средних лет в полосатых брюках и визитке покачал головой и налил в стакан из стоявшего на столе графина воды.

— В таком виде снимок делать нельзя! — улыбнулся он. — Сначала, милейший, вам придется немного остыть!

Для брюнета у владельца заведения оказалась на удивление светлая, усыпанная множеством бледных веснушек кожа. Лицо было открытым и приятным, немного портили впечатление лишь слишком близко посаженные глаза и узкая челюсть.

Я с благодарностью принял воду, сделал длинный глоток и шумно выдохнул.

— Хорошо у вас. Прохладно.

Фотограф заразительно рассмеялся.

— Так и есть!

— Как в морге, — добавил я, и улыбка владельца салона моментально скисла.

— Так себе сравнение, — заметил он, забирая стакан.

Я недобро усмехнулся.

— Да у меня и настроение не очень.

— Чем могу помочь, милейший?

Радушия в голосе фотографа не осталось ни на сантим. Он вернулся к столу, и я как бы невзначай шагнул вслед за ним, не позволяя разорвать дистанцию. Владелец салона напряженно обернулся, в серых глазах мелькнуло беспокойство.

Я поднял руку с пиджаком и вытащил из кармана свернутую газету. Демонстративно раскрыл раздел криминальной хроники и кинул на стол.

— Узнаете?

Фотограф на газету даже не взглянул.

— Вы кто такой? — с вызовом выпятил он грудь. — Чего вам надо?!

Прозвучали его слова откровенно жалко. Я был выше на полголовы, шире в плечах и заметно тяжелее.

— Просто взгляните.

Владелец салона возмущенно фыркнул и машинально пригладил зализанные назад волосы, но решил не протестовать и за цепочку выудил из нагрудного кармашка линзу монокля. Вставил ее в глазницу, расправил газетный лист и почти сразу повернулся ко мне.

— Зачем вы мне это показываете?

— Кто из них приходил за паспортами?

На желтом газетном листе были напечатаны фотографии подозреваемых в налете на сберегательную контору, и фотограф вмиг сорвался на крик:

— Вы спятили?! Убирайтесь отсюда, пока я не вызвал полицию!

Он шагнул в обход стола, и в тот же миг я оказался у него за спиной и привычным движением провел удушающий захват. Бедолага дернулся и попытался пихнуть меня локтем по ребрам, но почти сразу обмяк. Я осторожно опустил его на пол, подошел к входной двери и вывесил табличку «Закрыто», после чего вернулся к столу и выдвинул верхний ящик. Там ожидаемо обнаружился курносый револьвер. Забирать его себе не стал, просто откинул барабан, высыпал патроны и бросил обратно.

В среднем ящике лежала стопка писчей бумаги, я переворошил ее, не нашел ничего интересного и продолжил осмотр. Тщательно перетряхнул журналы фривольного содержания из нижнего ящика и обрадовался, когда на стол посыпались спрятанные меж страниц прямоугольники фотокарточек, но это оказалась банальная порнография.

Надо же, какие разносторонние увлечения у человека…

Проверив письменный стол на предмет тайников, я осмотрел картотеку, потом изучил лабораторию и заднюю комнату, обставленную под стать будуару записной модницы. Обнаженных девиц с обнаруженных мною фотокарточек снимали именно там.

Провозиться с обыском я мог до вечера, и это без всякой гарантии отыскать хоть какую-то связь с анархистами; куда перспективней показалось попросту выбить ответы, но торопиться с этим не стал. Для начала проверил карманы фотографа и выгреб из них ключи, коробок спичек и бумажник с мелочью.

Хм… коробок?

Табачным дымом в салоне не пахло, пепельницы нигде видно не было, да и в карманах не нашлось ни сигарет, ни трубки.

Я открыл коробок и вытряхнул себе на ладонь несколько негативов. А еще — затейливой формы ключ.

Боясь спугнуть удачу, я принялся отодвигать висевшие на стенах фотографии и очень скоро обнаружил дверцу потайного сейфа. Ключ подошел к замку, внутри обнаружилось несколько книжиц в простых клеенчатых обложках.

Паспорта? Они самые! Четыре штуки!

На первой странице верхнего был изображен герб Российской провинции, на обороте шли надписи на русском. Как ни удивительно, я сумел их разобрать.

«Податель сего, мещанин Андрей Дубравин тридцати двух лет…»

Дальше повторялся аналогичный текст на других языках, а вот шестая страница преподнесла сюрприз: там оказалась вклеена фотография уже знакомого мне усатого господина, чья физиономия точь-в-точь совпадала с напечатанным в газете снимком одного из анархистов. На подделку паспорт нисколько не походил: бланк выглядел настоящим, а фотокарточку проштамповали печатью консульства. Имелась также марка о сборе пошлины.

— Никак эти шустрые ребята собрались за океан? — предположил я, просмотрев остальные документы. Внутри империи необходимости в фотографиях не было. Пока лишь ходили упорные слухи о том, что такое требование введут в самое ближайшее время.

Фотограф на полу заворочался, тогда я брызнул ему в лицо водой и протянул стакан.

— Не бережете вы себя…

Владелец «Прекрасного мгновения» глянул на меня волком, но отказываться от воды не стал и застучал зубами о краешек стакана. После этого он заполз на кресло и заявил:

— Вы не полицейский!

— В точку! — кивнул я и продемонстрировал обнаруженные в сейфе паспорта. — Долин не должен был присылать к вам этих людей. Это ошибка. Большая ошибка.

Фотограф зажал лицо в ладонях.

— Ничего об этом не знаю!

Я кинул ему газету.

— Будьте добры, прочитайте статью. Не заставляйте меня вновь прибегать к насилию.

Побледневший живчик после недолгой заминки вставил в глаз монокль и принялся читать, потом зло бросил:

— Я все еще не понимаю, чего вы от меня хотите!

— Это очень плохие люди, убийцы полицейских, — укоризненно произнес я, — а вы снабжаете их чистыми паспортами. Нехорошо.

— Да кто вы, черт возьми, такой?! — с ненавистью крикнул фотограф и вдруг бросился на меня; пришлось ткнуть его пальцем в горло. Крик моментально превратился в сдавленный сип.

— Эти люди слишком сильно наследили, — наставительно заметил я. — Их обязательно арестуют. И они сдадут вас с потрохами. А полицейские терпеть не могут тех, кто помогает убийцам их коллег.

Фотохудожник плюхнулся в кресло, зажал шею ладонями и уставился на меня вытаращенными от боли глазами. Я небрежно кинул паспорта на стол и продолжил:

— Единственный ваш шанс — это если кто-то другой отыщет их раньше полиции.

Владелец салона что-то неразборчиво каркнул, и я ободряюще улыбнулся.

— До вас никому нет дела, но эти люди забрали то, что им не принадлежит. Я должен это вернуть. Только и всего. Так когда они придут за паспортами?

Живчик скривился, будто надкусил лимон, но запираться не стал.

— Завтра, — ответил он. — Мы условились встретиться завтра.

— Они позвонят?

— Никаких звонков. Боятся собственной тени.

Я усмехнулся.

— Оно и немудрено.

Фотограф хмуро глянул на меня и спросил:

— Что с Долиным?

— Какое вам до него дело? — ушел я от прямого ответа, постучал краешками паспортов о столешницу и, поскольку не горел желанием становиться мишенью для охранки, напустил тумана: — Но не советую работать с ним впредь. Просто дружеский совет.