Ночной экспресс - Алехин Леонид (читать полную версию книги txt) 📗
– Вы были прокляты. И ваше проклятие толкнуло вас на предательство.
Звуки, издаваемые Ланкедоком, были похожи на сипенье в перерезанной глотке. Таков был смех Рыцаря Ужасного Образа.
– Проклятие, вот как. Мое проклятие в моих руках и на мне. Меч и доспехи,
выкованные моему прадеду из железных костей дракона. По слухам кузнец-чернокнижник взял с него в уплату души всех его потомков. Значит, и мою тоже.
Меч вспыхнул ярче, и Инга разглядела гравировку на доспехах Ланкедока. Всадники с длинными мечами рубили драконов, единорогов и крылатых львов.
– А тот, у кого нет души, не знает уз братства, не так ли?
– Вы искали гробницу Императора, – сказал Эдуард.
– Искал. А нашел свою смерть. Трижды.
– Братья-рыцари убили меня за то, что я заманил их в ловушку русских. Они выбрали для меня позорную смерть, посадив на лошадь и накинув на шею петлю, привязанную к ветке дерева. Мой оруженосец хлестнул лошадь по крупу. Так я умер в первый раз.
– Мое лицо клевали вороны. На девятый день они передрались за мои глаза. Капли их крови попали на мой вывалившийся язык и на мой меч, сваленный под деревом вместе с доспехами. Так я ожил впервые. Спасибо моим товарищам, испугавшимся проклятия, и оставившим мне мое оружие. В благодарность я последовал за ними и убил их всех до единого. Потом я продолжил поиски усыпальницы Императора.
– Второй раз я умер от руки монгольских грабителей могил. За то, что я перед смертью перебил половину его отряда, их вожак вырезал мне нижнюю челюсть. И повесил себе на шею. Он был жаден и не знал о проклятии. Его монголы увезли мое снаряжение с собой. В первый же вечер вожак порезался о мой меч. Я пришел в его лагерь ночью на зов крови. И до рассвета не оставил в живых никого.
– Так я узнал, что с каждой своей смертью я становлюсь сильнее. Изменяющиеся письмена на лезвии моего меча научили меня возвращать тех, кого он убил, в мир живых. На короткое время и только, чтобы исполнить мой приказ. Я вызвал вожака грабителей могил, и он рассказал мне историю Императора. Теперь я точно знал, что ищу.
Ланкедок повернулся к Инге. За прорезями маски не было видно глаз. Только темнота.
– Гробницы Императора не существовало. Он покинул наш мир, унося с собой секрет своего могущества. Чтобы встретиться с ним и завладеть силой Нижнего Неба, я должен был вернуть к жизни Пятерых слуг Императора. Хозяев Ключа.
– На пути к исполнению моего плана я принял мою третью смерть. От руки Возрожденного Воина-Дракона, взявшего в этом воплощении облик варвара в клетчатой юбке с раскрашенным лицом. Ни помощь четырех освобожденных мной слуг Императора, ни армия покорных моему мечу умертвий не смогли его остановить. Он разрубил мое тело на части и придал их огню.
Инга не видела удара. Не видела подготовительного движения. Невозможно было и помыслить, что громадный меч Ланкедока способен в доли секунды провернуться в его руках, вознестись у него над головой.
И рухнуть со светлеющих небес, как черный ангел, лишившийся крыльев.
Увернуться было невозможно. Полоса проклятой стали, курящаяся едва заметным темным дымом, должна была развалить Ингу на две половины.
Эдуард подставил под удар свою шашку.
С тонким звоном подарок Ростоцкого разлетелся на множество осколков.
Это не могло остановить меч Ланкедока. Но отклонило его от губительной траектории. Задержав на полмгновения.
Инга отпрыгнула в сторону, не удержала равновесия. Упала.
Удар Ланкедока вывернул двухметровый пласт земли. Безоружный Эдуард рухнул на колено перед черным рыцарем.
– Глупо, – заметил Ланкедок. – Вам следовало бежать, а не спасать вашу подругу. Ее неверие служило щитом от магии моих друзей. Но против этого меча оно
бессильно. Самоубийственное благородство, монсеньор. Истинно рыцарская глупость.
Взмах меча был похож на движение маятника, отмеряющего последние мгновения Эдуарда.
– Попробуй это, тварь! – крикнула Инга.
У нее оставалось всего три патрона. Один она истратила на запястье правой руки Ланкедока. Два других на глазные прорези его маски.
Инга не промахнулась ни разу.
Меч свистнул мимо шеи Эдуарда, вылетел из рук рыцаря. Голицын откатился назад, к гробнице.
Ланкедок поднял правую руку с перебитой выстрелом кистью.
– Вы думаете, так можно остановить того, кто мертв уже трижды? – спросил он.
Он посмотрел на Ингу двумя рваными отверстиями, заменявшими теперь его маске глаза.
Она вновь услышала его жуткий смех.
Уцелевшая рука Ланкедока поднялась к маске, чтобы снять ее.
Сердце Инги застыло в предчувствии чего-то непередаваемо ужасного.
– Мадмуазель Инга, – раздался над ней голос патера Блэка. – Вставайте завтракать. Мы прибываем.
Дрезден, 1929 г.
За окном плыли пригороды Дрездена. Приземистые белые домики с двухскатными крышами. Примелькавшиеся фигурки садовых гномов в красных колпачках, аккуратные почтовые ящики.
– Мадмуазель Инга, вы простите мне мое любопытство?
Инга обернулась к свому попутчику. Патер Блэк, как и она, собирался сходить в Дрездене. Он уже нарядился в макинтош и вертел в руках свой котелок.
– Да, конечно, – рассеяно сказала она.
– Что привело вас в Дрезден?
Это был первый вопрос, который он ей задал за все время. Видно было, что решиться на него деликатному священнику стоило немалых усилий. Тем важнее для него был ответ.
Лгать по-прежнему не хотелось.
– Из Дрездена я собиралась отправиться вечерним поездом в Потсдам. Оттуда в имение Экштайн.
– Экштайн? – повторил патер Блэк. – Гнездо анафемы, преданное огню согласно
приказу Магистра Тевтонского Ордена. Вы очень необычная женщина, мадмуазель Инга.
– А вы необычный священник, отец Блэк.
– Отчего же?
– Я наблюдала за вами вчера. И утром за завтраком. Вы не молитесь перед сном и трапезой. Мне кажется, это не совсем в обычае англиканцев.
Патер Блэк молчал некоторое время.
– Вы правы, – он наклонил голову, пряча свой тяжелый взгляд. Его голос зазвучал глухо. – Было время, когда я находил в молитве опору и утешение. С тех пор многое изменилось.
Он вновь взглянул в глаза Инге. Она впервые заметила, что левый и правый глаз
патера смотрят совершенно по-разному. Как будто им открыты разные стороны бытия.
– Вы верующий человек, мадмуазель Инга?
Инга усмехнулась, помотала головой.
– Совсем нет, – сказала она. – Даже наоборот.
«Ты из тех», – говорил Эдуард, – «которые будут держать в руках охапку перьев ангела и до последнего утверждать, что они похожи на лебединые».
– Вам проще, – заметил патер Блэк. – И одновременно сложней. С одной стороны вы не пуститесь на поиски Грааля, не веря в его существование. С другой… что жизнь без этого поиска?
– Вы приехали сюда в поисках Грааля?
На губах странного священника появилась улыбка химеры.
– Грааль это метафора, мадмуазель Инга. Символ высшей цели, ради которой вы пойдете на любые жертвы. Мой… наставник сказал бы, что у каждого из нас свой Грааль.
– И был бы безусловно прав.
Машинист открыл клапаны, приветствуя громким свистом прибытие на вокзал Дрездена.
Патер Блэк снова помог Инге с ее ношей. Они вышли вместе из маленького, словно игрушечного здания вокзала. Священник донес гроб до стоянки таксомоторов. Там они стали прощаться.
– Мои друзья ждут меня в гостинице «Альтштадт», – сказал он, пожимая Инге руку.
– Я думаю, они не будут против вашего общества.
– Благодарю вас, патер. Но я, пожалуй, лучше наведаюсь на телеграф. Попробую предупредить герра Магнуса Тойбера о моем прибытии.
Ладонь патера Блэка сжалась так, что Инга вскрикнула.
– Извините, – священник поспешно отдернул руку. – Но имя, которое вы назвали…
– Магнус Тойбер, – повторила Инга. – Нынешний хозяин имения Экштайн.
Священник хотел спросить еще что-то. Его слова заглушил рев моторов.
