Руины (Развалины Кентаклана) - Андерсон Кевин Джей (книга жизни TXT) 📗
Зажатый между ними, Владимир Рубикон надел очки и достал блокнот. Он вписывал в него неразборчивым почерком названия местностей и имена людей, которых помнил по прежним экспедициям.
— Я довольно давно работал в Центральной Америке, но как раз с изучения культуры майя и началась моя карьера, — сказал он. — Может, мои старые связи помогут нам добраться до Кситаклана. Дело в том, что его нет ни на одной карте.
— Расскажите о вашей прежней работе, доктор Рубикон, — попросила Скалли. — Может, я тоже что-нибудь слышала о ней? Хотя, боюсь, мое знакомство с археологией не так глубоко, как хотелось бы.
Старый археолог улыбнулся и потеребил бородку.
— Ваши слова звучат музыкой' для стариковских ушей, дорогая Скалли! Мои первые исследовательские интересы касались юго-востока Америки, точнее, четырехугольника, очерченного северной Аризоной, Нью-Мехико, южной Ютой и Колорадо. Жилища индейцев племени пуэбло, которые там находили, свидетельствовали о крайне интересной культуре, которая до сих пор не изучена.
Очки съехали у него с носа, и он вернул их на место.
— Подобно майя, индейцы анасази и другие обитатели скал на юго-востоке создали пышно процветающую культуру, но по необъяснимым причинам она пришла в упадок, и на месте преуспевающей цивилизации остались только призрачные скальные города пуэбло. Другие племена — синагуа, хохокам, моголлоны — вели оживленную торговлю и оставили после себя руины, которые можно увидеть во многих национальных заповедниках, особенно Меса Верде и Каньон де Челли — эти остатки селений могут рассказать о многом.
Я заработал себе славу, если можно так выразиться, во время раскопок и реконструкции индейских поселений в северной Аризоне, в районе Випатли и Кратера Сансет. Большинство туристов, едущих в эту часть страны, слышали только о Гранд-Каньоне и безразличны к другим историческим достопримечательностям, что неплохо для нас, археологов, так как у туристов обычно «липкие» руки, к которым липнут древние фрагменты и изделия.
Я был просто очарован Кратером Сансет, большим вулканом неподалеку от Флагстаффа. Этот вулкан начал извергаться зимой тысяча шестьдесят четвертого года и скорее всего стер с лица земли цивилизацию анасази, подобно Помпее. Эта культура никогда полностью не восстановилась, и когда страшная многолетняя засуха столетием позже уничтожила их урожай… словом, природа сделала свое дело. Если мне не изменяет память, кажется, это место целиком превращено в национальный заповедник, потому что какой-то голливудский продюсер хотел наполнить кратер динамитом и имитировать извержение вулкана для съемок.
Скалли опустила откидной столик, заметив бортпроводницу с картой напитков.
— Исконные американские племена после извержения вулкана были рассеяны по юго-востоку более девятисот лет назад, но, с другой стороны, он сыграл и положительную роль, засыпав вулканическим пеплом окрестности и сделав их более плодородными для сельского хозяйства, по крайней мере пока не наступала засуха.
Как только разрешили отстегнуть ремни, произошло то, чего Малдер и опасался: энергичные туристы повскакали с мест и начали пересаживаться, громко разговаривать, мелькать туда-сюда по проходу между креслами и образовали очередь в крошечный туалет.
К его ужасу, их предводительница, довольно неприятная особа, придумала не что иное, как петь хором любимые песни, и они запели, причем все на удивление хорошо знали слова «Скачек в Кейптауне» и «Лунной реки».
Владимиру Рубикону приходилось перекрикивать нестройный хор:
— Кассандра еще ребенком сопровождала меня в моих последних экспедициях. Ее мать оставила нас, когда дочке было десять лет, она не захотела жить с ненормальным, который все время роется в грязной земле в забытыхБогом уголках мира, возясь с косточками и склеивая разбитое. Но Кассандра оказалась такой же одержимой, как и я, она с радостью поехала со мной. Думаю, эти первые поездки и вызвали ее желание пойти по моим стопам.
Рубикон судорожно вздохнул и снял очки.
— Я буду чувствовать себя виноватым, если с ней случилась беда. Она занималась преимущественно цивилизациями Центральной Америки, следуя к югу за ацтеками, ольмеками и тольтеками, так как они сходились в Мексике, чья культура приняла все лучшее, что было в других. Я никогда не знал, занимается ли Кассандра всем этим только из любви к делу, или стремится поразить меня и заставить гордиться ее успехами… или она просто хочет перещеголять своего старого отца. Не знаю… Надеюсь, у меня будет возможность это узнать.
Малдер мрачно нахмурился, но промолчал-.
Почти час туристы продолжали представление, которое Малдер с раздражением назвал играми старых обезьян.
Старик в шапочке для гольфа занял место помощника пилота и завладел телефоном, которым пользуются летчики для переговоров друг с другом.
— Добро пожаловать в «Вива Сансет-тур»! — закричал он, оскалив зубы в широкой улыбке и коснувшись шапочки рукой. — С вами ваш веселый друг Роланд, а почему мы еще не смеемся?
Старики разразились громким смехом на весь салон. Одни выкрикивали приветственные возгласы, другие пронзительно мяукали.
— Смотри на это как на второе детство, — пробормотала Скалли.
Малдер только покачал головой.
Веселый затейник Роланд объявил, что экипаж самолета любезно разрешил им воспользоваться внутренней связью, чтобы в оставшийся час полета они смогли сыграть несколько раундов в бинго [12] .
Малдер поежился. Стараясь выглядеть веселыми, задерганные бортпроводницы прошли между кресел, раздавая толстые карандаши и карточки с напечатанными на них числами.
Удалой Роланд, казалось, был прирожденным организатором развлечений подобного рода. Спустя некоторое время шумная перекличка закончилась, и в салоне установилась относительная тишина, нарушаемая приглушенным жужжанием голосов пенсионеров, погруженных в игру, пока вдруг седовласая толстуха не завопила, словно второклассница, размахивая своей карточкой:
— Бинго! Бинго!
Малдер уставился в окно, откуда были видны только голубой океан и клочья белых облаков.
Кажется, мы неподалеку от Бермудского треугольника, — тихо проговорил он, искоса взглянув на Скалли, и улыбнулся, дав понять, что шутит. Если бы Скалли сидела рядом, ему бы не избежать хорошенького тычка под ребра.
Владимир Рубикон прикончил пакетик соленых сухариков, выданный бортпроводницей, допил кофе из бумажного стаканчика и кашлянул, привлекая внимание Малдера.
— Агент Малдер, — сказал он; голос его был еле слышен сквозь гвалт веселящихся старичков. — Вы, кажется, сами страдаете от неутешного горя. Вы потеряли кого-то, кого любили больше всех? Вас еще гнетет эта боль…
Малдер хотел отшутиться, но понял, что не сможет, и серьезно посмотрел в голубые глаза Рубикона:
— Да, я потерял одного человека.
Он не стал продолжать. Рубикон положил сильную широкую ладонь ему на плечо. К чести профессора, он не стал дальше бередить рану Малдера.
Малдеру не хотелось вспоминать об ослепительной вспышке, о том, как его сестра взмыла в воздух и ее стало словно ветром относить от окна, как он увидел тонкий веретенообразный силуэт неземного
существа, манившего его из светящегося дверного проема…
Когда-то Малдер сам похоронил эти воспоминания в глубине своего сознания и теперь мог восстановить их только под воздействием регрессивного гипноза. Скалли считала, что эти события уже должны были стереться из его памяти и занятия гипнозом только усиливают образы, в которые он хотел верить.
Но Малдер должен был доверять своей памяти. Он страстно верил, что Саманта не умерла и когда-нибудь он найдет ее.
— Неизвестно, что хуже, — произнес Рубикон, прервав его печальные воспоминания. — Бесконечно ждать и ждать, ничего не зная, не имея никакой определенности!
Сзади еще кто-то воскликнул: «Бинго!» — и бойкий Роланд занялся дотошным подсчетом номеров. Наверное, победитель получал бесплатный тропический напиток на курорте в Канкуне.
