Тьма (сборник) - Датлоу Эллен (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
И к моему удивлению, она протянула ко мне руку, убирая прядь волос мне за ухо, а потом на секунду коснулась моего лица, забирая этот бубен.
– Настало время для твоего Путешествия, – сказала она.
Я уставился на нее. Стены остановились, как я заметил. Я чувствовал себя ничуть не менее странно, но хоть немного пробужденным.
– Путешествие куда?
– Тебе понадобится вода. Я собрала тебе ланч.
Она выскользнула за занавесь, и я пошел следом, ошеломленный. И тут же наткнулся на деда. Он сидел в коляске у самого хогана, с черным полотенцем на голове, так чтобы его глаза и отслаивающаяся от тела кожа были в тени. На руках были надеты черные перчатки. Должно быть, руки просто жжет, подумал я.
И тут заметил, что Люси уже нет рядом. Шипение кислородного баллона стало резче, губы деда зашевелились под маской. «Руах». Этим утром мое прозвище звучало почти с нежностью. Я ждал, не в силах отвести взгляд. Но кислородный аппарат лишь ритмично зашипел, будто листья под порывами ветра, и дед больше ничего не сказал. Спустя пару секунд вышла Люси, с красным рюкзаком, который отдала мне.
– Следуй знакам, – сказала она и развернула меня спиной к дороге и лицом к пустыне.
Ожив, я стряхнул ее руку с моего плеча.
– Знакам чего? Что я должен делать?
– Найти. И принести.
– Я не пойду.
– Ты пойдешь, – холодно сказала Люси. – Знаки легко узнать, легко найти. В этом меня заверили. Все, что тебе потребуется, – быть внимательным.
– Кто «заверил»?
– Первый знак, как мне было сказано, ты найдешь у высокого цветущего кактуса.
Она указала, но в этом не было необходимости. В сотне метров от дома среди камней и песка торчал колючий зеленый кактус, по обе стороны от которого росли два других, точно таких же, но поменьше. Семейка кактусов, шагающая по пустыне.
Я поглядел на деда в его дурацком капюшоне из полотенца, на Люси, яростно сверлящую меня взглядом черных глаз. Завтра, подумал я, за мной отец приедет, и, если повезет, ноги моей больше здесь не будет.
И я внезапно ощутил себя смешным и виноватым одновременно.
Даже не осознавая, что делаю, я выставил руку и коснулся руки деда. Кожа под тонкой хлопчатобумажной рубашкой промялась, будто под моими пальцами была рыхлая бесформенная подушка. Даже не горячая. Она не ощущалась живой. Я отдернул руку, и Люси гневно поглядела на меня. На моих глазах выступили слезы.
– Убирайся отсюда, – сказала она.
Я пошел прочь, ковыляя по песку.
Не думаю, что жара усилилась сразу же, как я ушел от дедова дома. Хотя именно так мне показалось. Я чувствовал, как тоненькие волоски на моих голых ногах и руках скручиваются, будто опаленные огнем. Солнце прожарило небо до белизны, и единственным местом, куда я мог смотреть, чтобы не болели глаза, был песок под ногами. Обычно, гуляя по пустыне, я панически боялся скорпионов, но не в тот день. Было совершенно невозможно представить себе, чтобы что-то могло ползать, жалить, хотя бы дышать, находясь тут. Не считая меня.
Я не знал, что предстоит найти. Может, следы ног, помет каких-нибудь зверей или мертвое животное. Вместо этого я увидел наколотую на шип кактуса открытку «Пост-Ит». «Деревня», – было написано на ней.
Аккуратно, стараясь не задеть остальные иглы, я снял записку. Надпись черными печатными буквами. Поглядел на дом деда, но снаружи никого не было. Ритуальный хоган издалека выглядел откровенно глупо, будто детская походная палатка.
«Не то что пуэбло [27]», – подумал я. Туда мне даже глядеть не хотелось, не говоря уже о том, чтобы идти. Но я слышал, как она зовет меня, шепотом, слишком похожим на шепот моего деда. Я подумал, что могу пойти к дороге – в сторону города, а не к деревне, пока меня не подберет проезжающий грузовик и не отвезет домой. По дороге обязательно проедет грузовик рано или поздно.
Я пошел к дороге. Но, дойдя туда, свернул в сторону деревни. Не знаю почему. Было ощущение, что выбора у меня нет.
Дорога, если ее можно так назвать, оказалась недолгой. Не проехало ни одной машины. Ни знака, который указал бы обратный путь в известный мне мир. Я видел, как асфальт будто подымается в воздух и дрожит в струях раскаленного воздуха. И подумал о моем деде, попавшем в Хелмно, копающем могилы в зеленой тени вековых деревьев. Люси положила в термос с водой льда, и кубики застучали по моим зубам.
Я шел и глядел на пустыню, пытаясь заметить птицу или ящерицу. Рад был бы увидеть даже скорпиона. Но меня окружал лишь песок, бесцветные горы вдали и белое небо. Мир, лишенный жизни и памяти о ней, как поверхность Марса И такой же красный.
Даже одинокий дорожный знак, указывающий в сторону деревни, насквозь проржавел и истерся от песка, так что название уже было не прочесть. Никогда не видел здесь туристов, да и вообще никого не видел. Называть это «пуэбло» было огромным преувеличением.
Два ряда домов с выкопанными в склоне ямами – прямо под ними; верхний ряд длиннее нижнего, и вместе они образовывали будто гигантскую потрескавшуюся губную гармошку, на которой играли ветры пустыни. Крыши и стены верхнего ряда обвалились. Все это выглядело скорее памятником, чем развалинами, символом людей, которых уже не было в живых, а не местом, где они действительно жили. Нижний ряд домов был по большей части цел, и я, спотыкаясь, пошел вдоль них по хрустящему гравию. Казалось, они тянули меня к себе за лодыжки потихоньку, кусочек за кусочком, затягивая с пустыней. Я остановился и прислушался.
Ничего. Я глядел на потрескавшиеся оконные проемы, почти квадратные, лишенные дверей входы в то, что когда-то служило жилищем, низкие стены из глины и камней. Весь пуэбло будто присел, вдыхая песок дюжинами мертвых ртов – карикатура на человеческое дыхание. Я подождал еще немного, но открытое место не казалось мне безопаснее. Только жарче. «Если Враги моего деда там, – вдруг подумал я, – и если мы призовем их, то куда они отправятся?» Наконец я нырнул в ближайший ход и остановился в полумраке.
Через пару секунд глаза приспособились к полутьме, но смотреть было не на что, Вдоль оконных проемов лежал коричневый песок, волнами и холмами, будто миниатюрная рельефная карта пустыни снаружи. Под ногами лежали крохотные камешки, слишком маленькие, чтобы спрятать скорпионов и немного звериных костей не больше моего мизинца по размеру, которые можно было отличить от камней только по характерному изгибу и белизне.
Потом, будто мое появление запустило волшебный механизм, появился звук – шорох крохотных лапок и брюшек по стенам. Никто не трещал предостережение. Никто не шипел А шелест лапок был таким тихим, что поначалу я принял его за шорох песка у оконных проемов и по прохладному глиняному полу.
Я не закричал, но отшатнулся назад и, потеряв равновесие, оступился. Схватил термос, замахнулся, готовый ударить, и тут из темноты вышел мой отец. И уселся напротив меня, скрестив ноги.
– Что… – начал я, и по лицу покатились слезы, мое сердце колотилось.
Отец ничего не сказал Достал из кармана желтой рубашки, застегнутой на все пуговицы, пачку папиросной бумаги и кисет с табаком, быстрыми отработанными движениями скрутил себе папиросу.
– Ты не куришь, – сказал я, когда отец хрипло затянулся.
– Ты просто не знаешь, – ответил он. Оранжевый огонек на конце папиросы выглядел как открытая язва на его губах. Пуэбло будто приподнялся и опустился.
– Почему дедушка называет меня «Руах»? – резко спросил я.
Отец просто сидел и курил Запах неприятно защекотал у меня в носу.
– Боже, папа. Что происходит? Что ты здесь делаешь, и…
– Ты знаешь, что значит «руах»? – спросил он.
Я тряхнул головой.
– Это еврейское слово. Означает «дух».
Меня будто о землю ударило. Перехватило дыхание.
– Иногда это имеет такое значение, – продолжал отец. – В зависимости от того, где используется, понимаешь? Иногда означает «дух», иногда – «призрак», в другой раз – «Дух божий». «Дух жизни», который бог вдохнул в свои творения.
