Зомби - Баркер Клайв (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
С каждым днем на улицах появлялось все больше и больше шагающих трупов. Вскоре за одно только субботнее утро я насчитал то ли десять, то ли пятнадцать зомби (женщины особенно любят бродить возле припаркованных у "Сэйнсбери" [33]тележек) и перестал вести учет, решив, что мне за ними не угнаться. Прежде всего большинство больничных трупов чертовски хорошо сохранилось. В смысле ни челюсти, ни уши у них не отвисали, но время от времени попадались мертвяки и взаправду в плохом состоянии. Например, толстяк в автобусе в больничной пижаме, у которого разошелся шов на груди, а потроха вывалились и покачивались из стороны в сторону, когда автобус поворачивал. Но в первые дни трупы еще выглядели целехонькими.
Видите ли, это не была просто Ночь Живых Мертвецов, как мы сперва думали. Да-да, не просто ночь, а Ночь За Ночью. Воздействие того, что оживляло их, не шло на убыль, так что властям пришлось позаботиться о специальном законе, который урегулировал бы проблему. Они установили новую стандартную глубину погребения тел и повелели запирать двери моргов. И все же каждый день по улицам ковыляет все больше и больше мертвяков, так что либо кто-то нарочно выпускает их (я видел в новостях, этим занимается группировка "Право на жизнь"), либо они сами находят способ сбежать прежде похорон.
Правительство так и не пришло к единому мнению относительно причины случившегося, и до сего дня источник так и не найден. Ученые провели независимое исследование для выяснения происходящего — а именно вскрыли пару трупов и порылись внутри, — но ничего определенного не обнаружили. Тела представляют собой всего-навсего инертные организмы, отчего-то не лежащие спокойно. У них отсутствует сердцебиение, кровь свернута, вены твердые, кожа натянута — и сухие пустые глаза. Сперва ученые думали, что дело в атмосферной радиации, потом — в Злой Вирусной ДНК, но я-то знаю, что они так и не определились, когда все начали винить в этом французов. В любом случае ничто из этого по-настоящему не затронуло мою семью и нашу жизнь. Мы продолжали видеть мертвецов, сидящих на автобусных остановках, нерадостных и негрустных (выглядящих так, словно они и вправду ждут автобуса). Мы видели трупы в приличной одежде, тупо пялящиеся на полки магазинов, видели покойников с прикрытыми газетой лицами, загорающих на скамейках в парке, и понимали, что они мертвы, только потому, что шел дождь.
Прошел, наверное, месяц после той, первой НЖМ, и именно тогда, когда все убедились, что мертвецы никому не причиняют вреда, начались всевозможные неприятности. Во-первых, вне зависимости от того, насколько покойники безобидны, в их присутствии людей обычно бросает в дрожь. Но это естественно — то, как они выглядят и пахнут, по меньшей мере угнетает, если не сказать хуже. Полиция хотела основать специальное подразделение, чтобы отлавливать их, потому что они вечно падают на рельсы метро и мешают уличному движению, но общественность возмутилась, утверждая, что, поскольку мертвецы ходят, у них есть душа, а следовательно, и человеческие права.
Затем доктора начали беспокоиться о том, что тела разложатся и подвергнут всех риску заражения — микробы, бактерии, трупный яд и все такое. Но тела не гнили. Они просто медленно высыхали, делались все кожистее, к тому же стояла зима, и многие покойники сидели в библиотеках, где центральное отопление не давало скапливаться влаге.
Они постоянно налетали на предметы, ушибались, обтрепывались, теряли пальцы и клочья волос, отчего выглядели еще гадостнее. Странно, впрочем, что они ухитрились сохранить врожденное понятие о правилах приличия. Если у кого-то из них рвались брюки, он заматывал дыру, так что сидящим напротив не приходилось любоваться причиндалами мертвяка. Телешоу и газетные статьи проповедовали уважение к покойным, но банды подростков уже бесчинствовали вовсю, отрезая от трупов куски или наряжая их по-всякому, чтобы мертвецы выглядели глупо. Мой друг Джой однажды видел на проспекте старика в блестящем парике и балетной пачке. Некоторые бессовестные предприниматели даже вешали на трупы рекламу, но общественность это не одобрила.
Ездить в метро мертвецам вроде бы не полагалось, потому что они не покупали билетов, но один или два всегда умудрялись миновать турникеты и проводили весь день, пытаясь вскрыть какой-нибудь автомат для продажи шоколада на платформе. Шуму от них не много, наверное, потому, что голосовые связки пересохли, но, господи боже мой, те, что постарше, стали выглядеть чудовищно. В чем проблема? А вот в чем: даже если они падали в реку и плыли по течению черт знает сколько времени, в конце концов их прибивало к берегу, они выкарабкивались и снова принимались бесцельно бродить поблизости. Больничные бригады собирали самых отвратных на вид и отвозили куда-то.
Примерно тогда же я стал свидетелем того, как одна старушка вывалилась из автобуса и ее протащило физиономией по мостовой целый квартал. Я кинулся следом, только чтобы посмотреть, что произойдет, если поясок ее пальтеца все-таки отцепится от поручня. Что ж, это случилось, и когда дряхлая клюшка в конце концов все-таки поднялась на ноги (никто не удосужился ей помочь — сейчас народ предпочитает игнорировать мертвецов, как прежде бомжей), то, что осталось от ее лица, отвалилось, точно обгоревшие обои, оставив бедняжку с оцарапанными об асфальт костями и удивленным выражением черепушки. Неприятное зрелище, что и говорить.
Еще несколько недель спустя, одним дождливым субботним днем, умер мой дедушка. Он жил с нами, хотя мама его и недолюбливала, и сперва никто даже не понял, что старик скончался. Он, как обычно, целый день сидел в своем кресле, глядя в телевизор, но я понял, что что-то не так, потому что он всегда кричал, когда на экране начинали драться, а сегодня — нет. Дед сам налил себе чаю, но оставил пакетик в кружке, выдул залпом обжигающий чай и тут же обмочился. Отец не позволил маме вызвать труповозку, и они круто поссорились, после чего было решено, что дедушка пока останется с нами, если не будет никому докучать. Матушка отказалась переодевать его, но отец заявил, что делать это придется нечасто, потому что потовые железы деда уже не работают. Однако отучить старикашку от чая оказалось непросто. Полагаю, если ты в течение шестидесяти лет пил по десять чашек "Брук Бонда" в день, двигательные нейроны уже не требуются.
Из дому дедушку не выпускали, поскольку он оказался склонен к невозвращению, и нам приходилось его искать. Однажды мне разрешили отправиться на охоту за дедом с папой, и мы с ним прочесывали парк, когда стало темнеть. Дюжины, дюжины их — мертвяков — сидели неподвижно под шелестящими вязами. Сидели на скамейках вокруг эстрады, чинно сложив руки на коленях, тихо дожидаясь, когда заиграет музыка. С тех пор я перестал гулять в парке.
Как-то раз я взял деда в кино. Странный поступок, конечно, но мне полагалось присматривать за ним, а шел фильм, который я действительно хотел посмотреть, один из тех ужастиков с резней и музыкой, пробирающей до костей, и я ухитрился провести старика в зал как живого, хотя билетерша и посматривала на нас подозрительно. Посередке фильма, как раз когда героиня полезла в подвал искать свою кошку, хотя и знала, что поблизости околачивается сбежавший маньяк-убийца, я повернулся и обнаружил, что старик смотрит на меня широко распахнутыми пустыми глазами. Он, конечно, не дышал, а в разинутом рту виднелся толстый сухой язык, похожий на кусок колбасного фарша. Встревожило меня то, что дед сейчас повторил одну из своих прижизненных привычек — чуть наклонил голову, чтобы взглянуть на меня, так что в тот момент я даже усомнился, действительно ли он мертв. Да, это была всего лишь иллюзия жизни, но до ужаса правдоподобная.
Несколько недель спустя в голове деда ожили еще кое-какие остаточные воспоминания, касающиеся чистки картошки. Он припомнил процесс, но, к несчастью, забыл, что применяют его к овощам, и до моего прихода из школы умудрился почти начисто снять с собственных пальцев кожу, так что я обнаружил его взирающим на жалкие костяные палочки, напоминающие плохо заточенные карандаши. А буквально на следующий день он уселся на плиту с горящими конфорками и серьезно обгорел. Мать пригрозила уйти от нас, если отец не пристроит старика куда-нибудь, так что утром я уже стоял на пороге и махал вслед дедушке, слепо ковыляющему по клумбам в сопровождении равнодушного, смолящего цигарку санитара.
