Зомби - Баркер Клайв (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
Наверное, моя беда заключалась в способности чрезмерно сострадать ближнему. Я имею в виду способность ставить себя на место другого человека. "И в качестве Божьего дара появляюсь я", вам ведь знакомо подобное чувство. И я испытывал его, причем вдвойне. Вместо того чтобы по ночам писать, я метался на койке и страдал, переживая мучения людей, находившихся под моим надзором.
Вот так я, кажется, и подружился с Коно — через способность к состраданию.
Коно притащили в камеру смертников в ужасной спешке. Суд над ним был коротким и каким-то бодрым — подобные суды газетчики любят освещать в качестве примера "скорого правосудия". Он был профессиональный силач из передвижного цирка "Шоу Джеймса Т. Армстронга". Утверждалось, что он слишком сильно ревновал жену к одному из актеров. Как бы то ни было, однажды утром Коно нашли мертвецки пьяным в его трейлере. Его жена была там же, но она не была пьяной, а просто мертвой. Кто-то надавил ей двумя большими пальцами на основание шеи, и что-то там сломалось.
То был идеальный сценарий для "скорого правосудия", именно его Коно Коллури и получил. Следующие три недели он был на пути к электрическому стулу, а последние две — гостем штата. Временным гостем. И завтра утром он отправлялся дальше — в вечность.
Этим, разумеется, и объяснялось, почему Смерть присутствовала на нашей игре. Она принадлежала этому месту.
Хотя, наверное, и не всю ночь. Она, без сомнения, шаркала по короткому — о, ужасно короткому! — коридору до маленькой комнатки с большим стулом. Она наверняка подглядывала и подслушивала электриков, которые проверяли рубильники. Она совершенно точно останавливалась у кабинета начальника тюрьмы — удостовериться, что мифическое помилование от губернатора так и не пришло.
Да, Смерть должна была исполнить все это, чтобы знать наверняка, что это действительно прощальная партия в покер. И вот теперь незваная гостья подсказывала, пока мы с Коно сдавали карты.
Я знал, что она здесь, Коно тоже знал, и я предоставил разбираться с ней великану. Он был хладнокровен. Он всегда был хладнокровным — на суде, заявляя о своей невиновности, он ни разу не вышел из себя. И в камере, разговаривая с начальником тюрьмы, с другими охранниками, со мной, он никогда не терял самообладания. Только снова и снова пересказывал свою историю. Кто-то подсыпал наркоты в его выпивку, а когда он проснулся, Фло была мертва. Он никогда не делал ей ничего дурного.
Разумеется, никто не поверил ему на суде. Никто не верил ему и в тюрьме. И начальник, и охранники, и даже другие осужденные были уверены, что он виновен и его вот-вот поджарят.
Вот почему мне выпала честь провести с ним его последнюю ночь — он особо просил об этом. Поверите вы или нет, я ему верил.
Снова виной тому была моя способность к состраданию, да еще замеченный мною факт, что Коно никогда не теряет самообладания. То, как он говорил о своем деле, то, как он говорил о жене, то, как он говорил о казни, — все это не вязалось с характером "убийцы из ревности". Да, он был могучий парень, с виду грубоватый, но он никогда не стал бы действовать, поддавшись импульсу.
Наверное, он с самого начала выбрал меня. Мы с ним болтали ночи напролет после того, как меня перевели в его блок. Он был единственным заключенным, дожидавшимся казни, так что было вполне естественно, что мы разговорились.
— Знаешь, я ведь этого не делал, Боб, — сказал он мне, а потом повторял это снова и снова, ему все равно не о чем больше было говорить. — Должно быть, это Луи. Знаешь, он солгал на суде. Он же пил вместе со мной, это он предложил мне глотнуть из его бутылки за кухней после вечернего представления. Это последнее, что я запомнил. Так что по всему получается, что это он. К тому же именно он все время увивался вокруг Фло, мелкий негодяй. Большой Ахмед меня предупреждал, говорил, что видел это в своем кристалле. Он, конечно, выступил на суде в мою защиту, но какой в том был толк?
Вовсе никакого, и он сам это знал. Но он все равно рассказывал мне об этом снова и снова. И я ему верил.
Тогда, в последнюю ночь, он ничего не рассказывал. Может быть, потому, что здесь была Смерть, прислушивавшаяся к каждому слову. Может быть, потому, что ему обрили голову, распороли штанины и оставили в таком виде доживать последние часы.
Коно не говорил, однако по-прежнему улыбался. Он мог и делал это — улыбался и был при этом похож на громадного выпускника колледжа, обритого под "ноль". Если задуматься, то по возрасту он как раз соответствовал, только Коно никогда не учился в колледже. Он впервые выступил на ярмарке в пятнадцать, женился на Фло в двадцать три и вот теперь, за пару дней до своего двадцатипятилетия, должен был сесть на электрический стул. Однако он улыбался. Улыбался и играл в покер.
— Мой король старшей масти, — сказал он. — Ставлю четвертак.
— Отвечаю, — сказал я. — Берем еще по карте.
— Король все равно старший. Открываемся. Вот забавно, тузы сегодня почти не выходят.
Я ничего ему не ответил. У меня не хватило духу признаться, что я жульничаю. Что я вытащил из колоды туза пик и сунул себе в карман еще до начала игры. Мне не хотелось, чтобы на стол выпала эта самая карта в эту ночь ночей.
— Пятьдесят центов на короля, — сказал Коно.
— Отвечаю, — сказал я. — У меня две девятки.
— Два короля. — Он перевернул карты. — Я выиграл.
— Тебе страшно везет, — сказал я ему и тут же пожалел, что сказал.
Но он улыбался. Я был не в силах выносить эту улыбку, поэтому посмотрел на часы. Это была еще одна ошибка, но я понял это только тогда, когда посмотрел.
Его улыбка нисколько не изменилась.
— Времени осталось немного, верно? — произнес он. — Кажется, уже светает.
— Еще партию? — предложил я.
— Нет. — Коно поднялся.
Несмотря на обритую голову, распоротые штанины и прочее, он все равно являл собой впечатляющее зрелище. Шесть футов четыре дюйма, двести десять фунтов, в расцвете лет. И всего через час или чуть больше его привяжут к стулу, дернут ручку рубильника, обратив эту улыбку в гримасу боли. Я был не в силах смотреть на него, размышляя об этом. Но я чувствовал, что Смерть таращится и злорадствует.
— Боб, я хочу с тобой поговорить.
— Не заказать ли нам завтрак? Ты же знаешь, начальник тюрьмы приказал… все, что ты пожелаешь.
— Никаких завтраков. — Коно положил руку мне на плечо. Пальцы, которые, как предполагалось, сломали женскую шею, касались меня едва ощутимо. — Давай одурачим их всех и обойдемся без завтрака. Пронырливым репортерам будет о чем поговорить.
— А в чем дело?
— Ничего особенного. Но я хотел кое о чем тебе рассказать.
— Почему именно мне?
— А кто еще у меня остался? Друзей у меня нет. Родственников, о которых мне было бы известно, тоже нет. И Фло больше нет…
Впервые за все время я увидел, как гнев отразился на лице великана. И тогда я понял, что убийце Фло, кто бы он ни был, сильно повезло, когда Коно отправили на электрический стул.
— Значит, остаешься только ты. Кроме того, ты мне веришь.
— Продолжай, — сказал я.
— Это насчет зелени, понимаешь? Мы с Фло откладывали на дом. Скопили и припрятали больше восьми кусков. Кто-то должен их получить, почему бы не ты? Я вот тут написал письмо и хочу, чтобы ты его взял.
Он вытащил из-под своей койки конверт. Конверт был запечатан, и через него тянулась надпись, сделанная как попало небрежным ученическим почерком: "Большому Ахмеду".
— А кто он такой?
— Я же тебе рассказывал, гадатель в нашем цирке. Отличный парень, Боб. Тебе он понравится. Он заступался за меня в суде, помнишь? Говорил, что Луи увивался вокруг Фло. Толку от этого не было никакого, потому что он ничего не мог доказать, но он был — как бишь там сказал адвокат? — свидетель, дающий показания о репутации обвиняемого. Ага, так. Как бы то ни было, все актеры хранили свои деньги у него. Возьми письмо. Там сказано, что деньги надо отдать тебе. И он отдаст. Все, что от тебя требуется, — это разыскать его.
