Когда мертвые оживут - Лондон Мэтт (читать книги без сокращений TXT) 📗
— А что, если Амира заражена?
Я поделился некоторой информацией по служебной цепочке. Если поступит сообщение о подозрительном поведении Амиры или еще кого-то, площадь будет выжжена.
— Каким образом?
Рассматривается возможность применения ядерного оружия в ограниченной зоне поражения.
— Но вы, по крайней мере, подождете, пока мы с ребятами отойдем подальше?
Ни один из нас не улыбался.
Вы будете действовать по распоряжению правительства Соединенных Штатов, а следовательно, располагаете полной свободой передвижения.
— Вы заставили самого президента подписать этот приказ? Черч молча смотрел на меня.
— Ладно. Какая задача перед нами стоит?
— Наша первоочередная задача — установить наличие свободно перемещающихся по Афганистану лиц, зараженных патогеном «Сейф аль-Дина».
— Да, задачка не труднее, чем узнать почтовый адрес бен Ладена.
— Вы уж постарайтесь. А мы берем под контроль всю информацию, поступающую с данной территории: от военных и гражданских. При малейшем подозрении вам будет отправлен сигнал и пойдет отсчет времени.
— Если я не вернусь, прошу, позаботьтесь, чтобы кто-нибудь кормил мою кошку.
— Заметано.
— А как насчет Амиры? Вы хотите, чтобы ее доставили сюда?
— Амира — ценная добыча. Есть длинный список людей, которые мечтают с ней познакомиться. Вице-президент считает, что ее участие в нашей собственной программе по разработке бактериологического оружия могло бы стать неоценимым.
— И вы тоже этого хотите? — уточнил я.
И Черч ответил на мой вопрос.
Долина реки Гильменд.
Шестьдесят один час назад
Мы сразу принялись за дело. Когда Черч желает расчистить дорогу, он идет напролом. Временно, для прикрытия, мы переименовались в «Морской ОКЛ», что означало «ограниченный контингент ликвидаторов», действующий по специальному распоряжению правительства. А больше никому ничего знать и не надо. Почти все вокруг полагали, что мы команда «Дельта», и не пытались проверять наши бумаги, потому что не хотели получить по мозгам сразу от всей верхней части иерархической лестницы. Но если и приходилось предъявлять бумаги, они у нас были подлинные — настолько подлинные, насколько требовала ситуация.
Когда вертолет уже готовился доставить нас к месту операции, Черч радировал:
— Будьте настороже. Я приказал двум отделениям морской пехоты покинуть территорию. Одно из них подтвердило получение приказа и в данный момент выдвигается в точку погрузки. Второе молчит. Будьте внимательнее в холмах.
И оборвал связь без каких бы то ни было объяснений. Но я в них и не нуждался.
Вшестером мы выдвинулись в пустыню, разделившись на две группы, и направились в сторону Индии. У нас имелись оперативные клички, я был Ковбоем.
Сумерки укутывали пустыню фиолетовыми тенями. Едва солнце скрылось за горами, нестерпимая жара сменилась ледяным ветром. В придачу он казался каким-то липким и был полон отвратным кисло-сладким смрадом, пробуждающим животные инстинкты. Банни принюхался и повернулся ко мне.
— Да, — кивнул я. — Тоже чувствую.
Впереди всех двигался Боб Фарадей — здоровенный, как лось, парень по кличке Худой. Темнело быстро, а до восхода луны оставалось не меньше часа. Еще десять минут, и придется включать приборы ночного видения. Худой скрылся в тенях. Банни и я следовали за ним чуть помедленнее, чутко оглядываясь по сторонам. Тьма выползала из-под скал и вздымалась над барханами, стремясь к тому, чтобы редкие островки дневных теней расплылись и слились с тем океаном мрака, который звался ночью.
Худой дважды стукнул по камню, подавая сигнал приблизиться как можно быстрее, но скрытно.
Догнав дозорного, я увидел, что он остановился на границе зоны взрыва, среди серых камней, торчащих из песка, будто пальцы. Но, подойдя поближе, я понял: это никакие не камни.
И тут же вскинул оружие.
Серые камни на самом деле оказались людьми.
Одиннадцать трупов торчали из песка наподобие статуй среди древних руин, обугленные до неузнаваемости. Ожоги четвертой, пятой, да что там, шестой степени. Мы не могли определить не только расу но и пол большинства из них. Тела напоминали мумии, но были все еще настолько горячие, что не дотронешься.
— Похоже, там была какая-то подземная лаборатория, — пробормотал Худой. — Взрыв поджарил этих несчастных, а ударная волна выбросила наверх.
— Надеюсь, они умерли быстро, — сказал Банни.
— Если они работали в той лаборатории, — покосился на него Худой, — то их не назовешь хорошими людьми.
— И что с того?
Мы выбрались в предгорья на скалы, где было холоднее, чем в песках.
Вторая группа вызвала нас по радио: они нашли пропавших морпехов.
— Автопроигрыватель — Ковбою. Нужен совет. У нас есть мертвецы. Пятеро. Трое мужчин, две женщины. Ожоги третьей степени, резаные раны, удары тупыми предметами. Похоже, они вышли из горячей зоны и погибли здесь, в скалах. — Он помолчал. — Тела в плохом состоянии. Стервятники и шакалы потрудились.
— Убедись, что это действительно работа зверей, — приказал я.
Он снова замолчал.
Пауза затягивалась.
Я включил рацию.
— Ковбой вызывает Автопроигрывателя. Как меня слышишь?
Две омерзительно долгие секунды тишины.
— Ковбой вызывает Автопроигрывателя. Как меня слышишь?
И тогда до нас долетели звуки перестрелки. И крики.
Мы побежали.
— Ноктовизоры! — рявкнул я.
Мы включили приборы, и темный пейзаж мгновенно преобразовался в люминесцентно-зеленый, переливающийся тысячей оттенков. Каждый из нас тащил по рюкзаку «Элис», а это значит примерно пятьдесят фунтов различного рода припасов, включая немалый запас взрывчатки, а к этому автомат М-4 с боезапасом, на бедре пистолет АМТ калибра 0,22 и тяжелые армейские бутсы. Нести такой груз нелегко, он не дает передвигаться быстро. Кроме тех случаев, когда твои товарищи по оружию угодили в переделку, тогда у тебя отрастают крылья и ты мчишься, словно за тобой гонится тигр. Именно это мы ощущали, когда бежали туда, где приняла бой наша вторая группа.
Стрельба не прекращалась.
Вот мы выбрались на верхушку горной гряды, и я дал знак парням замедлить ход и двигаться скрытно. Банни поравнялся со мной.
— Это бьют «Эм-четыре», босс.
Он не ошибся. Звуки выстрелов из нашего американского оружия отличаются от пальбы «Калашникова», который так любят талибы.
И тут стрельба внезапно смолкла.
Мы застыли, прислушиваясь к звукам ночи.
Последние отголоски выстрелов эхом возвращались от дальних гор. Рокотали камни, катящиеся вниз по склону, вероятно сорванные с места шальными пулями. Завывал ветер на горных перевалах.
Я опять включил рацию.
— Ковбой вызывает Автопроигрывателя. Прием.
А в ответ — тишина…
Мы двинулись дальше, стараясь шагать бесшумно, как умеют хорошо обученные люди, знающие вдобавок, что любой звук может привести к беде. Крались вдоль каменной стены, что должна была вывести нас в ущелье, куда направилась вторая группа. В это время голос ветра изменился, стал как-то ниже. Может, дует через глубокий каньон?
Месяц назад я бы счел такое объяснение достаточным, но с тех пор слишком много всего случилось.
Толкнув Банни, я знаком приказал ему внимательно слушать.
Он навострил уши, а потом я почувствовал, как сержант напрягся. Поманил к себе Худого и двумя пальцами изобразил шагающего человека.
Худого полностью посвятили в подробности нашего задания. Он понял. Низкий гул, который мы слышали, производился вовсе не ветром. Это был стон ходоков, полный бесконечного голода.
Загибая пальцы, я досчитал до трех, и мы нырнули в ущелье.
Автопроигрыватель сообщал, что они нашли пять тел. Я ожидал увидеть восемь, считая нашу вторую группу.
Но, выглянув из-за скалы, понял, что ошибся. В ущелье находились не восемь, а пятнадцать человек, все мертвые. И большинство из них двигались.
Вторая группа валялась на песке. Через приборы ночного видения казалось, что тела покрыты потеками мазута. Автопроигрыватель так и не выпустил из рук М-4, палец жал на спусковой крючок, дуло слегка дымилось. Человек в белом лабораторном халате стоял рядом на коленях, склонив голову, будто оплакивал павшего солдата, но, когда мы вышли на открытое пространство, поднял на нас взгляд. Его щеки и рот блестели черным, а глаза казались темными окнами, которые изучали мир, но не отражали ни малейшего чувства, никаких мыслей, только голод.
