Когда мертвые оживут - Лондон Мэтт (читать книги без сокращений TXT) 📗
Над Пауком и Зорро — это были спецназовец из Лос-Анджелеса и рейнджер — копошилась целая груда тел. Они склонялись над лежащими, рвали одежду белыми восковыми пальцами, впивались в кожу серыми зубами.
— Матерь Божья… — прошептал Слим.
— Бога здесь нет, — ответил я, наводя лазерный прицел на коленопреклоненного зомби.
Глупая тема для разговора, пафосная и неуместная. Но я полагал, что так оно и есть.
Тварь обнажила зубы и зашипела, как камышовый кот. А потом рванулась вперед, протягивая ко мне бледные пальцы.
Первую пулю я всадил в середину туловища, остановив его бросок. Вторую — точно в лоб. Голова чудовища запрокинулась, заднюю часть черепа снесло, сила выстрела отбросила зомби к скале.
Остальные ходоки вскочили с ужасным ревом, который я не забуду никогда в жизни. Все втроем мы открыли плотный огонь, отбрасывая их назад и убивая, на этот раз навсегда. Скалы покрылись черными брызгами. Тесное пространство ущелья заполнилось грохотом и гулом, звуковые волны били нас в грудь, с неуместной нежностью звякали о камни латунные гильзы.
А потом наступила тишина.
Я смотрел на трех убитых. Они состояли в команде «Эхо» всего лишь один день. Даже неполный день. Их предупреждали о том, с каким врагом придется иметь дело. Они были отлично обученными парнями, лучшими из лучших. Но какие тренировки способны подготовить к такому? В первый раз, когда ОВН столкнулся с ходоками, мы потеряли две команды. Полтора десятка проверенных людей.
Что ни говори, а гибель хороших, отважных парней была мне как ножом по сердцу, аж дыхание перехватило. Усилием воли я взял себя в руки, отложил М-4 и, вытащив из кобуры АМТ, произвел контрольный выстрел каждому в голову. Мы потому и таскали с собой эти пистолеты, что пуля двадцать второго калибра проникает в череп, но ей не хватает энергии пройти навылет, поэтому она отскакивает от задней стенки и разносит мозги. Таким оружием охотно пользуются наемные убийцы, а для борьбы с ходоками оно просто незаменимо.
— Банни! Установи радиомаяк, и уносим ноги как можно дальше.
Сержант вытащил маленький гаджет из бедренного кармана, нажал кнопку и подсунул устройство под ногу ходока, стараясь не коснуться крови и содранной кожи. Сигнал маяка будет принят спутником. Как только мы уйдем из операционной зоны, беспилотник «Рипер» запустит ракету класса «воздух — земля» с адским огнем. Термические бомбы удобны для зачистки подобных мест.
Как раз тот случай, когда надо, чтобы от кое-кого не осталось и следа.
Снимать с мертвых собачьи ошейники с номерами нам не пришлось, потому что ОВН их не носит. Мы стараемся никак не обозначать свое присутствие, хотя и не всегда получается.
Потом двинулись дальше.
Вокруг расстилалась бескрайняя ночь. Мы знали, что вертолеты, войска и ракетные установки находятся на расстоянии телефонного звонка, но это не повод расслабляться. Мы по-прежнему выполняли опасную работу — охотились на монстров в той части афганских гор, что подконтрольна «Талибану». Отыщите в вашей голове укромное местечко и держите там эту мысль постоянно.
Данная территория прилегала к караванному пути, по которому перевозили опиум. В соседних кишлаках было совсем мало миролюбивых жителей, да и от тех ждать помощи не приходилось, поскольку они, хотя и ненавидели талибов, без тонкой струйки доходов от наркоторговли давно вымерли бы от голода. Конечно, это лучше, чем сделка с дьяволом, но это и одна из причин, по которым мы никак не можем выиграть войну. Главные наши надежды возлагались на попытки перекрыть пути торговли наркотой и подорвать финансирование талибов: тогда они уже не смогут так часто осуществлять теракты и держать нас в постоянном страхе.
Впереди мелькнул огонек. Я поднял кулак, приказывая остановиться.
Проход, по которому мы шли, обвивался вокруг горы, как резьба на шурупе, устремляясь к вершине. В шестидесяти ярдах впереди виднелся свет, он лился из небольшой пещеры, прикрытой скальным выступом. Каменный карниз защищал пещеру от взгляда с воздуха, но не с земли. Смутная тень отделилась от стены, и я, прищурившись, различил человека в форме морской пехоты.
Он прошел мимо светлого пятна, посмотрел вверх по тропе, потом вниз и вернулся в убежище. Трех крепких парней, притаившихся в темноте за валунами, он не заметил. Слабый отсвет позволял мне видеть его лицо. Морпех улыбался.
Неожиданно мы услышали крик.
Мужской голос о чем-то умолял. Поток слов на пуштунском завершился коротким криком: одновременно раздался громкий шлепок.
А после прозвучал женский смех.
Очень неприятный. В нем не слышалось ни радости, ни тепла. Низкий и хриплый, угрожающий, он перешел в визгливое хихиканье, от которого мои кишки скрутило, как мокрое белье.
Часовой нам не понравился. Ясно было: здесь происходит что-то совсем неправильное. Я дал сигнал сержанту Банни держать часового на мушке, а сам на цыпочках двинулся вокруг скалы. Таким образом мне удалось подобраться к человеку со спины футов на шесть. Даже если угроза нам померещилась, парня следовало примерно наказать за преступную халатность. На нем лежала ответственность за жизни соратников в пещере, а он вручил мне их как на блюдечке.
Вдавив дуло АМТ под левое ухо часового, я взял его шею в захват и медленно двинулся назад. Там нас уже ожидал Худой. Он перехватил морпеха и уложил на землю. Удара я не разглядел, но по звуку показалось, будто кто-то стукнул по дереву. Часовой не издал ни звука. Худой прикрывал наш тыл, а мы с Банни поползли ко входу в пещеру.
Перед нами предстала сцена из жизни ада.
Пещера явно была обжитой, и причем давно. Здесь стояли стулья, стол, ящики с боеприпасами, раскладушки, печь со спиртовой горелкой. Боец «Талибана» сидел на складном стуле, привязанный пластиковыми стяжками за лодыжки и запястья. Разрезанная и порванная одежда открывала бледную грудь и плечи. Тюрбан сполз набок и размотался, один конец свисал до каменного пола. У стены стояло несколько «Калашниковых» со снятыми магазинами.
Пленник плакал, умолял, кричал. Перед ним стояли трое морских пехотинцев, раскрасневшихся и потных, а сбитые костяшки пальцев откровенно указывали на способ, которым ведется дознание. Если бы мы наткнулись всего лишь на кучку разозленных американских солдат, решивших хорошенько отделать талиба, а взамен получить немного полезных сведений, да и попросту выпустить пар, я бы вошел и спокойно поговорил с ними.
Но мы увидели другое. Эти парни перестарались, проявили избыточное рвение и явно вышли за пределы простой попытки добыть информацию. Их действия уже не относились к воинской службе, скорее их надо назвать пытками или допросом с пристрастием. От всего этого действа веяло кромешным ужасом.
К ним в руки попала Амира, женщина-ученый, разработчица вируса «Сейф аль-Дин» и супруга одного из самых непримиримых террористов в мире. Две веревки петлей обвивали ее шею, и каждую туго натягивал солдат. Таким образом она не могла приблизиться к ним, зато имела возможность тянуться вперед, к пленнику. Руки женщины были скручены за спиной, лодыжки обвязаны веревкой, она не смогла бы бежать, только семенить. С Амиры сорвали одежду, обнажив до пояса, но тело, от природы совершенное, сейчас не вызывало ничего, кроме омерзения. Оливковая кожа приобрела серовато-зеленый оттенок, и на ней четко выделялись четыре пулевых отверстия — одно в животе и три в спине. В черных дырках, окруженных запекшейся кровью, копошились черви.
Амира рванулась, пытаясь укусить сидевшего перед ней человека, но морпехи резко дернули за веревки и удержали ее. Серые зубы клацнули в дюйме от лица афганца. Амира зарычала, потом разразилась хохотом. Я не понял, наслаждается она игрой или тронулась рассудком.
Солдаты, удерживая ее из последних сил, топтались и переходили с место на места. В глубине пещеры я разглядел еще двоих афганцев: они лежали на полу, будто сломанные куклы. Их лица были обглоданы, а на месте кадыков зияли рваные раны.
— Все труднее справляться с этой сукой, — проворчал один из парней, улыбаясь.
