Под куполом - Кинг Стивен (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗

Они стоят за сто ярдов слева от коробочки, но Джо Макклечи кажется, что он её ощущает: эта лёгкая пульсация, которая отдаётся в его мозгу всякий раз, как вспыхивает пурпурный огонёк. Впрочем, это могут быть просто трюки его собственного ума, но он так не думает.

Барби стоит рядом с ним, обнимая мисс Шамвей. Джо дотрагивается до его плеча и говорит:

— Во всём этом чувствуется что-то плохое, мистер Барбара. Все те люди вместе. Что-то ужасное в этом чувствуется.

— Да, — соглашается Барбара.

— Они смотрят. Кожеголовые. Я их ощущаю.

— Я тоже, — говорит Барбара.

— И я, — говорит Джулия голосом тихим таким, что её едва слышно.

В комнате заседаний в горсовете Большой Джим и Картер Тибодо молча смотрят на телеэкран, где два разных кадра сверху уступают изображению, которое транслируется с уровня земли. Сначала изображение дрожит, как будто вовремя приближения торнадо или сразу после взрыва автомобиля. Они видят небо, гравий и ноги, которые бегут. Кто-то бормочет:

— Давай, поторапливайся.

Голос Вульфа Блицера:

— Прибыл транспорт с видеооборудованием. Они, очевидно, спешат, и, я уверен, где-то через минуту мы… Да. О, царь небесный, вы только посмотрите на это.

Камера панорамирует сотни жителей Честер Милла под Куполом в тот момент, когда они привстают на ноги. Это выглядит так, словно большая толпа паломников вместе встаёт после общей молитвы где-то на открытом воздухе. Тех, что впереди, прижимают к Куполу те, что за ними; Большой Джим видит расплющенные носы, щеки и губы, так, словно граждан прижимают к какой-то стеклянной стене. На миг у него немного дурманится в голове, и он понимает почему: это он впервые смотрит сюда извне. Это впервые им осознается монструозность и вместе с тем реальность этого явления. Впервые он на самом деле пугается.

Едва слышные, приглушённые Куполом, долетают звуки пистолетных выстрелов.

— Мне кажется, я слышу выстрелы из огнестрельного оружия, — говорит Вульф. — Андерсон, вы слышите выстрелы? Что случилось?

Едва слышно, словно через спутниковую телефонную связь с кем-то затерянным в трущобе австралийской пустыни, долетает голос Андерсона Купера.

— Вульф, мы пока ещё не там, но передо мною малый монитор и там что-то похоже на…

— Я уже вижу, — говорит Вульф. — Похоже, что там…

— Это Моррисон, — говорит Картер. — Он всё-таки имеет яйца, нечего и говорить.

— С завтрашнего дня он уволен, — бросает Большой Джим.

Картер смотрит на него, сведя вверх брови:

— За то, что он сказал на собрании вчера?

Большой Джим наставляет на него палец:

— Я знал, что ты соображопый парень.

Сам Генри Моррисон возле Купола не думает о вчерашних сборах, ни о храбрости он не думает, ни об исполнении обязанностей; он думает, что людей сейчас раздавит об Купол, если он что-то не сделает, и срочно. Поэтому он стреляет из пистолета вверх. По его примеру несколько копов — Тодд Вендлештат, Ренс Конрой и Джо Боксёр — делают тоже самое.

Шум (и вопли боли тех людей впереди, которых прижали к Куполу) уступает местом шокирующей тишине, и Генри взывает в мегафон: «РАССРЕДОТАЧИВАЙТЕСЬ! РАССРЕДОТАЧИВАЙТЕСЬ, ЧЕРТ ВАС ПОБЕРИ! МЕСТА ХВАТИТ ВСЕМ, ЕСЛИ ВЫ ПРОСТО РАЗОЙДЁТЕСЬ НА ХЕР ПО СТОРОНАМ!»

Бранное слово действует на них ещё более отрезвляюще, чем пистолетная стрельба и, хотя самые большие упрямцы остаются на шоссе (Билл и Сарра Оллнаты самые упёртые среди них, а также Джонни и Керри Карвер), другие начинают продвигаться вдоль Купола. Кое-кто направляется по правую сторону, но подавляющее большинство двигается влево, на поле Алдена Динсмора, куда идти легче. Среди них и Петра с Генриеттой, немного пошатываясь после щедрых глотков «Канадской сухой ракеты».

Генри прячет оружие в кобуру и приказывает сделать так же другим офицерам. Вендлештат и Конрой слушаются, но Джо Боксёр продолжает держать в руке свой тупорылый — наиболее дешёвого базарного вида изо всех, какие когда-нибудь приходилось видеть Генри, — пистолет 38 калибра.

— А заставь меня, — фыркает он, и Генри думает: «Это все глупый сон. Скоро я проснусь у себя в кровати, и подойду к окну, и увижу там свежий, хороший осенний день».

Многие из тех, кто решил не ходить к Куполу (тревожно большое количество людей осталось в городе потому, что они начали ощущать проблемы с дыханием), могут все это видеть по телевизору. Человек сорок засели в «Диппере». Томми и Вилла Андерсоны сами сейчас возле Купола, но своё заведение они оставили открытым и телевизор включённым. Люди, которые столпились на деревянном полу салуна перед большим экраном, ведут себя очень тихо, разве что слышатся чьи-то всхлипы. Изображение высокого разрешения хрустально чёткое. Оно рвёт душу.

Не только они поражены зрелищем восьми сотен людей, которые выстроились вдоль невидимого барьера, кое-кто, распластав ладони на том, что кажется просто воздухом. Вульф Блицер говорит:

— Я никогда не видел такой тоски на человеческих лицах. Я… — он замолкает, — я лучше помолчу, пусть изображение говорит само за себя.

Он замолкает, и это хорошо. Это та картина, которая не нуждается в разъяснении.

На своей пресс-конференции Кокс предупреждал: «Посетители высадятся и пройдут… Посетителям будет разрешено стоять на расстоянии двух ярдов от Купола, мы считаем такую дистанцию безопасной». Ясное дело, все происходит иначе. Едва только отворились двери автобусов, как тут же люди хлынули оттуда потоками, выкрикивая имена своих родных и близких. Некоторые из них падают, и толпа галопом бежит по ним (одного человека в этой передряге затопчут насмерть, а четырнадцать будут ранены, полдюжины серьёзно). Солдат, которые стараются обеспечить неприступную полосу перед самим Куполом, сметают прочь. Оборванные жёлтые ленты с надписями ПРОХОДА НЕТ исчезают в пыли, сорванные подошвами поторапливающихся ног. Масса новоприбывших рвётся вперёд и рассыпается по своей стороне вдоль Купола, большинство людей плачут, и все выкрикивают имена своих жён, мужей, дедов и баб, сыновей и дочерей, своих возлюбленных. Четверо или солгали о наличии у них разных электронных медицинских устройств, или сами о них забыли. Трое из них умирают мгновенно; четвёртый, который не нашёл своего питающегося от батареи ушного имплантата в списке запрещённых устройств, пролежит в коме неделю, прежде чем скончаться от кровоизлияния в мозг.

Мало-помалу они разбираются между собой, и все это видят телекамеры съёмочной команды. Они наблюдают, как жители города и визитёры прижимают ладони к ладоням с невидимым барьером между ними; они следят за тем, как плачут женщины и мужчины, вглядываясь друг другу в глаза; они замечают тех, кто падает в обморок, как внутри Купола, так и снаружи, и тех, что падают на колени и молятся, сцепив задранные кверху руки; они фиксируют мужчину на внешнем стороне, который начинает бить кулаками по той перегородке, которая не пускает его к его беременной жене, он бьёт, пока у него не трескается кожа и капли крови мерцают в воздухе; они показывают старушку, которая старается дотронуться пальцами — гладкие побелевшие руки прижаты к невидимой поверхности — до лба своей заплаканной внучки.

Снова взлетает в воздух телевизионный вертолёт и шныряет вверху, передавая вид двойной человеческой змеи, которая растянулась на четверть мили. На моттонской стороне листва горит яркими октябрьскими цветами; на стороне Честер Милла она безвольно свисает. Позади городских жителей — на дороге, по полям, застрявшие в кустарнике — десятки брошенных плакатов. В этот миг воссоединения (почти воссоединения) политика и протесты забыты.

Кэнди Кроули [447] говорит:

— Вульф, вне всяких сомнений, это наиболее печальное, наиболее удивительное событие изо всех, которые я видела за годы моей репортёрской работы.

Не смотря на это, никто лучше не адаптируется, чем человеческое существо, и мало-помалу возбуждение и чувство необычности начинают развеиваться. Аффект воссоединения уступает место настроению посещения. А за людской линией — с обеих сторон Купола — оттягивают назад тех, которым уже стало плохо. На Милловской стороне нет палатки Красного Креста, куда бы их можно было доставить. Полиция собирает их там, где убогую тень отбрасывают полицейские автомобили, пусть здесь подождут Памелу Чен со школьным автобусом.