Лазоревый грех - Гамильтон Лорел Кей (книги регистрация онлайн TXT) 📗

Я привалилась к нему. Рука вокруг талии ощущалась как страховочный пояс.

— Отчего у меня такая слабость?

— Слушай, ты так долго имеешь дело с вампирами, неужели сама не понимаешь?

— Я не даю им от меня кормиться.

— А я даю, и можешь мне поверить: когда отдашь столько крови, оправляешься совсем не сразу. — Наконец температура воды его устроила. Он открыл краны пошире и заговорил громче, перекрывая шум воды. — Сейчас мы тебя отмоем и посмотрим, как ты будешь себя чувствовать.

Я чувствовала, что хмурюсь, а почему — не знаю. Такое ощущение, будто мне следовало сердиться. Что-то испытывать, чего не наблюдалось. Теперь, уже не зажатая между Ашером и Жан-Клодом, я как-то странно успокоилась. Нет, не просто успокоилась — мне было хорошо, хотя и не должно было быть.

Я сильнее нахмурилась, стараясь прогнать это чудесное блаженство. Это было как попытка проснуться от плохого сна, который не хочет тебя отпускать. Только я боролась не с кошмаром, я хотела прервать хороший сон. И это тоже казалось неправильным. Все было неправильно. Какое-то было смутное чувство, будто я что-то важное упускаю, но даже ради спасения своей жизни я не могла бы понять что.

— Что со мной такое? — спросила я.

— Ты о чем? — переспросил Джейсон.

— Мне хорошо, а не должно быть. Ощущение чудесное. А несколько минут назад мне было страшно, тошнило, голова кружилась. Но как только ты вынул меня из кровати, все стало лучше.

— Просто лучше? — спросил он.

Он уже снял кожаную куртку — по одному рукаву, перекладывая меня с руки на руку.

— Ты прав, не просто лучше. Как только я перестала бояться, стало просто чудесно. — Я нахмурилась, попыталась подумать, и все еще это было трудно. — Отчего мне трудно думать?

Он переложил меня с колена на колено, снимая сапоги и сбрасывая их с ног. До меня в конце концов дошло, что он раздевается, продолжая держать меня на руках. Кто сказал, что приобретенное на работе умение в обыденной жизни не пригодится?

— Зачем ты раздеваешься?

— Ты не сможешь двигаться, не падая. А мне будет очень неприятно, если ты утонешь в ванне.

Я попыталась избавиться от чувства блаженства, но это было как отбиваться от теплого уютного тумана. Можно махать руками, но бить не по чему. Туман клубился и перетекал и оставался на месте.

— Прекрати, — велела я, произнеся это слово с той твердостью, которой в себе не ощущала.

— Что? — спросил он, перемещая меня вперед, чтобы расстегнуть джинсы.

— Это ведь должно меня встревожить — то, что ты раздеваешься, когда я сама голая, и лезешь со мной в ванну. Должно ведь?

— Но не тревожит, — ответил он, расстегивая джинсы одной рукой. Весьма талантливое движение.

— Не тревожит, — сказала я, снова хмурясь. — А почему?

— Ты действительно не знаешь? — удивился он.

— Нет, — ответила я, не зная даже, к чему это «нет» относится.

Он расстегнул джинсы.

— Я могу либо положить тебя на очень холодный кафель, либо перебросить на пару секунд через плечо, пока сниму штаны. На выбор дамы.

Дилемма показалась мне очень трудной.

— Не знаю.

Второй раз он спрашивать не стал, а просто как можно бережней перекинул меня через плечо. От положения вниз головой мир снова завертелся, и я подумала, не стошнит ли меня сейчас Джейсону на спину. Он держал равновесие, вылезая из джинсов.

Я смотрела на его голую спину, на сползающие с ягодиц джинсы. Тошнота прошла, и я хихикнула — чего со мной никогда не бывает.

— Классная задница.

Он поперхнулся — или засмеялся.

— Не знал, что ты замечаешь.

— Трусы, — сказала я.

— Что?

— На тебе были трусы, я их заметила.

Меня дико подмывало погладить его по ягодицам — просто потому, что они были здесь, а я могла погладить. Будто я была пьяная или обкурилась.

— Да, были трусы. Так что?

— Можешь надеть их обратно?

— Тебе ведь все равно, есть ли они на мне или нет?

На этот раз интонация была почти поддразнивающей.

— Не-а. — Я мотнула головой, и мир снова завертелся. — Господи, сейчас меня вывернет.

— Перестань шевелиться, и все пройдет. Тебя бы вообще не тошнило, если бы ты не напрягалась выбраться из их середины. Слишком большое физическое усилие сразу после этого может вывернуть, как пьяную собаку. Ты погрузись в ощущение, отдайся ему, а само ощущение чудесное.

Я как-то глупо себя чувствовала, обращаясь к его заднице, но далеко не так глупо, как должна была бы.

— Какое это ощущение чудесное? — спросила я.

— Угадай.

Я опять нахмурилась.

— Не хочу гадать. — Господи, что со мной творится? — Расскажи.

— Давай пойдем в ванну, горячая вода прочистит тебе мозги. — Он перебросил меня снова на руки и шагнул в ванну.

— Ты голый, — сказала я.

— Ты тоже.

В этом была логика, с которой трудно спорить, хотя я как-то чувствовала, что спорить надо.

— Ты не собираешься что-то на себя надеть?

— Трусы шелковые, и я не хочу губить их, залезая в ванну, только потому, что ты считаешь это нужным. К тому же тебе все равно, голый я или нет. Забыла?

За одним глазом возник намек на головную боль.

— Да, — ответила я. — Но ведь не должно быть? То есть...

Джейсон опустился в воду вместе со мной. Это было чудесно — тепло, ласково, радостно на коже. Он бережно посадил меня перед собой, и я оперлась на него спиной, как на спинку кресла.

Такая теплая вода, такая теплая, а я так устала. Так хорошо чуть-чуть поспать.

Рука Джейсона вздернула меня вверх за талию.

— Анита, нельзя спать в ванне — утонешь.

— А ты мне утонуть не дашь, — ответила я сонным теплым голосом.

— Да, не дам.

Я нахмурилась, наполовину плавая в воде.

— Джейсон, что со мной?

— Тебя по-настоящему и как следует загипнотизировал вампир, Анита.

— Жан-Клод не может. Его метки меня защищают. — Казалось, мой голос доходит откуда-то очень издалека.

— Я не сказал, что это был Жан-Клод.

— Ашер, — прошептала я.

— Я с ним делился кровью когда-то, и это потрясающе. Жан-Клод говорит, что это он еще сдерживается, потому что я не его pomme de sang, а прокатный.

— Прокатный, — повторила я.

— И я думаю, что сегодня Ашер с тобой не сдерживался.

— Ardeur... мы его кормили... ardeur. — Слова выходили из меня с усилием.

— Ardeur мог сделать его неосторожным, — подтвердил Джейсон. Его руки держали меня крепко, не давая свалиться в воду.

— Неосторожным? — спросила я.

— Анита, спокойно отключайся. Когда очнешься, тогда поговорим.

— О чем? — спросила я почти сквозь сон.

— Найдем, — ответил он, и голос его ушел в подсвеченный канделябрами мрак. Не помню, чтобы Джейсон зажег свечи, которые у Жан-Клода обычно вокруг ванны наготове.

Я хотела спросить: «Что найдем?», но не смогла произнести. Меня понесло в теплую мягкую темноту, где не было ни страха, ни страдания. Так тепло, так надежно, так любимо.

Глава 15

Меня разбудили звонки телефона. Я завернулась в простыни, стараясь не слышать. Видит Бог, я слишком устала.

Кровать заерзала — кто-то другой потянулся к трубке. И только когда голос Джейсона произнес «алло», тихо, будто боялся меня разбудить, я проснулась. Откуда у меня в спальне Джейсон?

Ответ на этот вопрос я получила, как только открыла глаза. Я не была у себя в спальне — на самом деле черт его знает, где это я была. Кровать была двуспальная, но на ней только подушки — ни спинок, ни столбов, нормальная современная кровать. Свет шел только от небольшой двери прямо напротив изножья кровати. Там виднелось что-то вроде ванны или душа. Я увидела каменные стены и поняла, что я в «Цирке проклятых». В каком-то из его помещений.

— Она нездорова, — ответил кому-то Джейсон. И после секундной паузы: — Она спит. Я бы не стал ее будить.

Я попыталась вспомнить, почему я здесь оказалась, но ничего не припомнилось — голова была пуста. Я стала переворачиваться, чтобы спросить, кто звонит, и тут сообразила, что я голая. Натянув простыню до груди, я повернулась к Джейсону.