Грезы Февра (сборник) - Мартин Джордж Р.Р. (книги без сокращений txt) 📗
Я стоял и дрожал. Из несчастного фонтаном била черная кровь. Тело в бледном лунном свете дергалось на кровати. Он умирал. Я и раньше видел, как умирают люди, в Париже, на войне. Но на этот раз все было по-другому: я убил его. Меня захлестнуло непонятное чувство, и тут я ощутил… желание. Я часто читал о желании в книжках, которые воровал, о вожделении и плотских потребностях, которым подвержен человек. Но они были мне недоступны. Я видел нагих женщин и мужчин, видел совокупляющиеся пары, однако эти сцены никогда не трогали меня. Я не понимал всей той чепухи, о которой читал, о не поддающихся контролю страстях, о жгучем вожделении.
Теперь я познал их. Кровь, бьющая из жирного богача, умиравшего на моих глазах, звуки, которые он издавал, конвульсивно бьющиеся в агонии ноги – все это пробудило во мне зверя. Кровь текла по моим рукам, темная и горячая; вытекая из его горла, она дымилась. Я нагнулся и попробовал ее. От вкуса крови меня затрясло, помутилось в голове. Вдруг я погрузил лицо в его шею и вцепился в нее зубами. Я рвал его плоть, захлебывался кровью, терзал, пил, глотал. Он перестал биться, а я насытился.
Дверь распахнулась. По ту сторону стояли люди с ружьями и ножами. Я в испуге вскинул голову. Должно быть, я привел их в ужас. Они не успели сдвинуться с места, а я уже выскочил в окно и исчез в ночи. Однако, убегая, схватил пояс с деньгами. Там оказалась только малая часть богатства торговца, но и ее было достаточно.
Я бежал без остановки всю ночь. Под утро на заброшенной сожженной ферме я забился в подвал.
Тогда мне было двадцать лет. Когда на другой день я проснулся, то весь был покрыт засохшей кровью и прижимал к себе пояс с деньгами. Тут я вспомнил слова отца и понял, что пришла красная жажда. Утолить ее могла только кровь, говорил он. Я был утолен. Никогда еще я не чувствовал себя таким сильным и здоровым. Все же я был напуган, меня мутило. Как ты знаешь, я вырос среди людей и думал так же, как они. Я не был зверем или монстром. Тогда я решил, что должен что-то предпринять, чтобы подобная вещь больше не случилась! Я вымылся, раздобыл сравнительно чистую одежду, затем двинулся на запад, прочь от войны и сражений. На день я останавливался на постоялых дворах, ночью, нанимая дилижанс, переезжал из города в город. Наконец с большими трудностями я прибыл в Англию. Там я взял себе новое имя и решил стать джентльменом. Деньги у меня были, а всему остальному я мог научиться.
В разъездах я провел месяц. На третью ночь в Лондоне я ни с того ни с сего почувствовал себя плохо. За всю свою жизнь я никогда не болел. На другую ночь мне стало еще хуже. На следующую ночь я наконец понял, что все это значит. Меня одолевала красная жажда. Я рвал и метал. Я заказал себе превосходной еды, полагая, что огромный, с кровью, кусок мяса способен заглушить мое желание. Я съел его и усилием воли приказал себе успокоиться. Но все бесполезно. Не прошло и часа, как я оказался на улице, нашел темный переулок и затаился. Первой появилась молодая женщина. Одна моя половина восхитилась ее красотой, она обожгла меня жарким пламенем. Вторая половина изнывала от голода. Я почти оторвал ей голову… К счастью, все кончилось быстро. Потом я рыдал.
Несколько месяцев я провел в полном отчаянии. Из книг я понял, каким я стал. Те слова я заучил наизусть. На протяжении двадцати лет я считал себя существом высшего порядка, теперь же обнаружил, что являюсь чем-то противоестественным, зверем, бездушным чудовищем. Тогда я не мог решить, кто я, вампир или оборотень. Это сильно озадачивало меня. Ни я, ни мой отец не обладали силой превращаться во что или кого бы то ни было, однако красная жажда посещала меня каждый месяц, как будто в соответствии с лунным циклом, хотя и не всегда совпадала с полнолунием.
В то время, пытаясь постичь себя, я прочел много литературы на интересующую меня тему. Как мифический оборотень, я часто разрывал горло и съедал немного плоти, преимущественно тогда, когда особенно мучила жажда. В остальное время я казался вполне достойным человеком, что также соответствовало легендам об оборотнях. С другой стороны, серебро не имело надо мной власти, как и волчья отрава. Я не умел видоизменять свой облик, и у меня не отрастала шерсть. С вампиром меня роднило то, что я мог выходить на улицу только ночью. К тому же мне казалось, что я жаждал крови, но не плоти. Спал я в кровати, а не в гробу, сотни раз пересекал текущую воду, культовые предметы не беспокоили меня.
Месяц за месяцем меня продолжала посещать красная жажда. Те ночи были исполнены ужасного торжества, Эбнер. Забирая чужую жизнь, я жил, как никогда. Потом наступало отрезвление, и тогда я чувствовал омерзение к тому, кем стал. Я убивал преимущественно молодых и невинных. Они как будто обладали внутренним светом, от которого жажда разгоралась так, как ее не могли разжечь старики и больные.
Я отчаянно старался изменить себя. Увы, моя воля, такая сильная в обычные дни, пропадала вовсе, когда наступала красная жажда.
Я с надеждой обратился к религии. Как-то, почувствовав приближение красной жажды, я пошел в церковь и признался во всем священнику. Он не поверил мне, но согласился посидеть со мной и помолиться. С крестом на шее я опустился перед алтарем на колени и страстно молился. Меня окружали свечи, иконы, статуи святых. В доме Господа я как будто был в безопасности. Рядом со мной находился один из его пастырей. Но не прошло и трех часов, как я бросился на него и убил, прямо там, в церкви. Город был в шоке, когда на другой день в церкви обнаружили труп.
Тогда я призадумался. Раз религия бессильна помочь, значит, то, что движет мной, не является чем-то сверхъестественным. Я убивал вместо людей животных. Я воровал человеческую кровь из медицинских учреждений. Я врывался в морги, когда знал, что туда подвезли свежий труп. Все это оказывало действие и немного утоляло жажду, однако не насыщало меня полностью. Лучшая из полумер заключалась в убийстве животного, когда я мог напиться его крови из еще теплого тела. Так что, кроме крови, как видишь, мне нужна была еще и жизнь.
Все это время мне приходилось принимать меры предосторожности. Я колесил по Англии, меняя местожительство, чтобы таинственные убийства не происходили в одной местности, и при каждой возможности хоронил тела жертв. Постепенно я начал применять в охоте свой интеллект. Мне было все равно, какой скот резать, так пусть это будет скот состоятельный. Я начал богатеть. Деньги приносили деньги. Получив начальный капитал, я начал зарабатывать деньги законным путем. К тому времени я довольно свободно говорил по-английски. Я снова сменил имя и начал одеваться как джентльмен. В Шотландии, в болотистой местности, где мое поведение могло оставаться незамеченным, я купил себе одиноко стоявший дом, нанял несколько преданных слуг. Раз в месяц я уезжал по делам и на другую ночь всегда возвращался. Ни одна из моих жертв не жила по соседству. Слуги ни о чем не подозревали.
Наконец я нашел ответ, который в ту пору показался решением моей проблемы. Одна из служанок, прелестная горничная, очень привязалась ко мне. Было похоже, что я ей нравлюсь, и не только как хозяин. Я отвечал ей взаимностью. Она была честной, жизнерадостной и вполне разумной, хотя и необразованной. Я начал думать об этой девушке как о своем друге и в ней видел избавление.
Мысль о том, чтобы приковать себя цепями или заключить в темницу, чтобы переждать красную жажду, уже не раз посещала меня. Однако до дела руки не доходили. Если оставить ключ в пределах досягаемости, я им воспользуюсь, когда жажда станет нестерпимой. Если выбросить его, тогда как потом освободиться? Нет, в этом деле мне требовалась посторонняя помощь, однако я хорошо усвоил предупреждение отца не доверять свой секрет ни одному из вас.
Но тогда я решил пойти на риск. Уволил всех слуг, отослал их прочь и никого взамен не нанял. В доме я построил специальную комнату: маленькое помещение без окон с толстыми каменными стенами и массивной железной дверью, такой, какая была в тюремной камере, куда заперли нас с отцом. Меня можно было закрыть снаружи на три прочных металлических засова. Так что выбраться я не мог. Когда все было готово, я вызвал свою прелестную маленькую горничную и проинструктировал ее. Но доверился ей не настолько, чтобы рассказать всю правду. Я боялся, Эбнер, что если она узнает, кто я на самом деле, то выдаст меня или убежит, и выход, казавшийся таким близким, растает как дым, а вместе с ним мой дом, моя собственность и моя жизнь, построенная с таким трудом. Я сказал девушке, что раз в месяц со мной случаются приступы безумия, похожие на эпилепсию. Во время приступа, сказал я ей, я войду в специальную комнату, где она должна будет запереть меня и продержать в течение трех суток. Еду и питье я собирался взять с собой, включая и живых кур, чтобы хоть немного утолить жажду.
