Мифы Ктулху - Ламли Брайан (читаемые книги читать txt) 📗
Это были со всей очевидностью страницы длинного письма, написанные неразборчивым почерком, а уж стиль и вовсе оставлял желать лучшего. Более того, большинство фраз вообще не имели смысла в моих глазах, а листок, на который я глядел дольше прочих, изобиловал странными для меня аллюзиями. Взгляд выхватывал слова вроде: «Итакуа, Ллойгор, Хастур», — но, лишь вернув страницы деду, я осознал, что уже видел эти имена прежде, причем не так давно. Но я ничего не сказал. Объяснил лишь, что, по моим ощущениям, дед Леандр непонятно зачем все запутывал.
Дед сдавленно фыркнул.
— Я-то был готов поручиться, что тебе в голову первым делом придет то же, что и мне, но нет, ты не оправдал моих ожиданий! Невооруженным взглядом видно, что все это — код!
— Разумеется! Этим и объясняется неуклюжесть фраз.
Дед самодовольно усмехнулся.
— Код довольно простой, но эффективный — еще какой эффективный! Я с ним еще не закончил. — Он постучал по конверту указательным пальцем. — Похоже, речь идет об этом самом доме, и то и дело повторяется предостережение: следует соблюдать осторожность и не переступать порога — иначе последствия окажутся ужасны. Мальчик мой, я десятки раз переступал все до единого пороги этого дома — без всяких для себя последствий. Следовательно, где-то здесь должен существовать порог, до которого я еще не добрался.
Видя, как мой собеседник оживился, я не сдержал улыбки.
— Если дед Леандр повредился в рассудке, вас ждет погоня за химерами, — сказал я.
Сей же миг печально известное дедово раздражение выплеснулось наружу. Одной рукой он сгреб со стола бумаги Леандра, другой — указал нам обоим на дверь. Было ясно, что мы с Фролином разом перестали для него существовать.
Мы встали, извинились и вышли.
В полумгле прихожей Фролин глянул на меня. Он не произнес ни слова, лишь глядел на меня своим жарким взглядом, глаза в глаза, целую минуту, прежде чем повернулся и пошел наверх. Там мы расстались; каждый ушел к себе до утра.
II
Меня всегда занимала ночная активность подсознания: мне всегда казалось, что перед чутким человеком открываются безграничные возможности. Сколько раз случалось мне ложиться спать с какой-нибудь докучной проблемой на уме, а проснувшись, обнаружить, что проблема решена — насколько мне по силам ее решить. Об иных, более изощренных проявлениях ночного мышления мне известно куда меньше. Но я знаю, что лег в ту ночь, задаваясь вопросом, где же я видел прежде экзотические имена из дневника деда Леандра и почему они намертво запечатлелись в памяти, — и знаю, что уснул наконец, так на этот вопрос и не ответив.
Однако ж, проснувшись в темноте несколько часов спустя, я сразу понял, что видел эти слова, эти странные имена собственные в книге Г. Ф. Лавкрафта, которую читал в Мискатоникском университете. С запозданием я осознал, что в дверь стучат и приглушенный голос зовет:
— Это Фролин. Ты не спишь? Можно мне войти?
Я встал, набросил халат, зажег электрическую лампу. Между тем Фролин уже вошел: он слегка вздрагивал всем своим худощавым телом, возможно, от холода, ибо сентябрьский ночной воздух, задувавший в окно, был уже далеко не летним.
— Что такое? — осведомился я.
Он подошел ко мне и положил руку мне на плечо. В глазах его горел странный свет.
— Ты разве не слышишь? — спросил он. — Господи, может, это и впрямь у меня рассудок мутится…
— Нет, погоди! — воскликнул я.
Откуда-то снаружи донесся звук нездешне прекрасной музыки — по всей видимости, флейты.
— Дед радио слушает, — промолвил я. — И что, часто он засиживается так поздно?
При виде выражения его лица я умолк на полуслове.
— Единственное в доме радио принадлежит мне. Оно стоит в моей комнате — и сейчас выключено. В любом случае, батарейка разряжена. Кроме того, ты когда-нибудь слышал по радио такую музыку?
Я прислушался с новым интересом. Музыка звучала до странности приглушенно — и между тем была хорошо слышна. А еще я подметил, что определенного направления у нее не было; если прежде казалось, что она доносится снаружи, то теперь слышалась словно бы из-под дома — прихотливые, распевные переливы свирелей и дудочек.
— Оркестр флейт, — промолвил я.
— Или флейты Пана, — откликнулся Фролин.
— В наши дни на них уже не играют, — рассеянно обронил я.
— Во всяком случае, не по радио.
Я резко вскинул глаза, он не отвел взгляда. Мне пришло в голову, что его неестественное спокойствие имеет некое основание, хочет он или нет облекать таковое в слова. Я схватил его за руки.
— Фролин, что это? Я же вижу, ты встревожен.
Он судорожно сглотнул.
— Тони, эта музыка доносится не из дома. Она звучит снаружи.
— Но кто там снаружи? — удивился я.
— Никого — во всяком случае, никого из людей.
Вот оно наконец и прозвучало! Едва ли не с облегчением я взглянул в лицо правде, которую боялся признать даже про себя. Никого — во всяком случае, никого из людей.
— Тогда что это за сила? — спросил я.
— Думаю, дед знает, — отозвался Фролин. — Тони, идем со мной. Лампу оставь; мы найдем дорогу в темноте.
Уже в прихожей я снова вынужден был остановиться: на плечо мне легла напрягшаяся рука.
— Ты заметил? — свистяще прошептал Фролин. — Ты это тоже заметил?
— Запах, — промолвил я. Смутный, неуловимый запах воды, рыбы, лягушек и обитателей заболоченных мест.
— А теперь — смотри! — промолвил он.
Запах воды разом исчез, словно его и не было; на смену ему тут же потянуло зябким морозом. Холод заструился в прихожую, точно живой, а вместе с ним неописуемый аромат снега и хрусткая влажность метели.
— Ты все еще удивляешься, с чего это я забеспокоился? — промолвил Фролин.
И, не дав мне времени ответить, повел меня вниз, к дверям дедова кабинета, из-под которых все еще пробивалась тонкая полоска желтого света. Спускаясь на нижний этаж, я с каждым шагом сознавал, что музыка нарастает, хотя внятнее не становится. Теперь, перед дверью, было очевидно, что мелодия доносится изнутри, равно как и странная комбинация запахов. Темнота словно дышала угрозой, напоенная неотвратимым, зловещим ужасом, что смыкался вокруг нас точно ракушка. Фролин дрожал всем телом.
Я порывисто поднял руку и постучал.
Ответа изнутри не было, но в ту же секунду музыка смолкла, а странные запахи исчезли!
— Не следовало тебе это делать! — шепнул Фролин. — Если он…
Я толкнул дверь. Она подалась под моей рукой — и я открыл ее.
Не знаю, что я рассчитывал застать там, в кабинете, но явно не то, что обнаружил. Комната ничуть не изменилась, вот разве что дед уже лег и теперь сидел на постели, зажмурив глаза и улыбаясь краем губ. Перед ним лежали его бумаги; горела лампа. Я застыл, глядя во все глаза и не смея верить глазам своим: сцена столь обыденная казалась просто неправдоподобной. Откуда же доносилась музыка? А запахи и ароматы в воздухе? Мысли мои смешались, я уже собирался уйти, потрясенный невозмутимым спокойствием деда, когда тот нарушил молчание.
— Ну же, заходите, — проговорил он, не открывая глаз. — Стало быть, вы тоже слышали музыку? Я-то уже начал задумываться, с какой стати никто больше ее не слышит. Сдается мне, эта — монгольская. Три ночи назад была явственно индейская — снова северные области, Канада и Аляска. Думается мне, еще остались места, где Итакуа почитаем и по сей день. Да-да, а неделю назад звучала мелодия, которую я в последний раз слыхал в Тибете, в запретной Лхасе, — много лет назад и даже десятилетий.
— А кто это играл? — воскликнул я. — Откуда она доносилась?
Дед открыл глаза, оглядел нас с ног до головы.
— Доносилась она отсюда, сдается мне, — промолвил он, накрывая рукой рукопись — листы, исписанные рукою моего двоюродного деда. — А играли друзья Леандра. Музыка сфер, мальчик мой, — ты ведь доверяешь своим органам чувств?
— Я ее слышал. И Фролин тоже.
— Любопытно, а что думает Хоф? — задумчиво протянул дед. И вздохнул. — Я почти все понял, сдается мне. Остается только установить, с кем из них общался Леандр.
