Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 2 - Коллектив авторов (читать книги без сокращений txt) 📗
Отказать слуге в его просьбе было невозможно, и я без колебаний согласился. Оружия у меня не было, и Харпер настоял на том, чтобы я взял один из его старинных револьверов.
— Послушайте, Харпер, — обратился я к нему, когда мы следовали по коридору к комнате сэра Джона, — скажите прямо, чего вы боитесь?
Он заметно вздрогнул от моего вопроса. Похоже, ему не слишком хотелось отвечать. Но уже миг спустя он, казалось, осознал, что откровенность будет более полезна, чем молчание.
— То существо в закрытой комнате, — прошептал старик. — Вы должны были его слышать, сэр. Мы заботились о нём, сэр Джон и я, все эти двадцать восемь лет, и мы всегда опасались, что оно может вырваться на свободу. Оно нас никогда особо не беспокоило, пока мы кормили его как следует. Но в последние три ночи оно повадилось царапать толстую дубовую стену между своей комнатой и спальней сэра Джона. Раньше оно такого не делало. Сэр Джон полагал, что существо чувствует скорую смерть хозяина, и жаждет добраться до его тела. Оно алчет ту еду, которую мы не могли ему дать. Вот почему этой ночью мы должны охранять покойного, мистер Чалдейн. Я молю бога, чтобы стена выдержала, но тварь царапает её без перерыва, точно демон. И мне не нравится гулкость звуков — похоже, что стена стала совсем тонкой.
Потрясённый подтверждением моих собственных чудовищных догадок, я не нашёл что возразить, поскольку любые комментарии тут были излишни. С открытым признанием Харпера ненормальность ситуации стала ещё более зловещей и опасной, а тени зла — более могущественными и угрожающими. Как хотел бы я избежать этого ночного дежурства, но увы — это было невыполнимо.
Звериное, дьявольское царапанье становилось всё громче и неистовей. Оно ворвалось в мои уши, когда мы проходили мимо запертой комнаты. Теперь я понимал причину того невыразимого страха, что побудил старого слугу попросить меня составить ему компанию. Звук был невыразимо тревожный, он жестоко действовал на нервы, с мрачной, жуткой настойчивостью указывая на дьявольский голод невидимого существа. Его неистовые колебания сделались ещё более явственными и омерзительными, когда мы вошли в комнату покойного.
В течение всего дня похорон я воздерживался от посещения этой комнаты, так как никогда не испытывал того болезненного любопытства, которое заставляет многих людей пристально рассматривать мёртвых. Таким образом, я увидел моего хозяина во второй и последний раз. Полностью одетый и приготовленный к погребальному костру, он лежал на холодной белой кровати, её узорный полог, похожий на вышитый гобелен был отдёрнут. Комнату освещали лишь несколько высоких свечей, стоявших на маленьком столе в причудливых, позеленевших от древности бронзовых канделябрах. Но этот колеблющийся мерцающий свет был настолько слаб, что не мог разогнать печальные тени смерти в этой большой и мрачной комнате.
Вопреки своей воле я посмотрел на мёртвого хозяина, но быстро отвёл взгляд. Я был готов увидеть каменную бледность и строгость лица, но оно полностью изменилось. На нём застыло отвратительное выражение нечеловеческого испуга и ужаса, разъедавшего душу этого человека на протяжении всех этих адских лет, которые он тщательно скрывал от других случайных людей с поистине сверхчеловеческим самообладанием. Это открытие оказалось для меня столь болезненным, что я больше не мог смотреть на покойного. Казалось, что сэр Джон не умер, и всё ещё мучительно прислушивается к ужасающим звукам из соседней комнаты, которые, возможно, послужили причиной столь скорого наступления последнего приступа его недуга.
В комнате было несколько стульев. Думаю, что они, как и кровать, были изготовлены в семнадцатом веке. Мы с Харпером сели у столика, между постелью и, покрытой черными дубовыми панелями стеной, за которой слышалось непрестанное царапанье. В негласном молчании, с револьверами наготове, мы начали наше жуткое ночное бдение.
Пока мы сидели и ждали, я всё пытался представить себе облик это безымянного чудовища. В моей голове непрерывной хаотической чередой проносились бесформенные или полуоформившиеся образы кладбищенских кошмаров. Жестокое, несвойственное любопытство подталкивало меня расспросить Харпера, но я старался сдерживать себя могучим усилием воли. Со своей стороны, старик не выказывал желания говорить хоть что-либо. Покачивая головой, точно парализованный, он наблюдал за стеной, и глаза его блестели от ужаса.
Невозможно выразить словами то неестественное напряжение и жуткое ожидание зловещей неизвестности, в которых мы провели несколько последующих часов. Деревянная стена, должно быть, была очень толстой и прочной, способной выдержать атаку любого земного животного с когтями и зубами, но этот очевидный довод рушился на наших глазах. Скребущий звук продолжался бесконечно, он становился всё резче и ближе, с каждым мгновением усиливая мои лихорадочные фантазии. Время от времени я слышал тихое голодное поскуливание, похожее на собачье, словно хищный зверь почуял добычу за стеной и жаждет туда пролезть.
Никто из нас не высказал ни слова о том, что мы будем делать, если монстр вырвется наружу. Казалось, что между Харпером и мной образовалось молчаливое соглашение по этому вопросу. Однако в своём суеверии, которого раньше мне не доводилось за собой замечать, я рассчитывал, что существо окажется хоть в чём-то похожим на человека, а значит, будет уязвимо для обычных револьверных пуль. До какой степени в этом монстре проявлены черты его неведомого фантастического родителя? Я пытался уверить себя, что эти вопросы и размышления совершенно абсурдны, но они увлекали меня всё дальше, как соблазняет некоторых запретная бездна.
Ночь тянулась бесконечно, как тёмный медлительный поток, а высокие ритуальные свечи в позеленевших канделябрах уже догорели почти до конца. Лишь это обстоятельство давало мне представление о том, сколько прошло времени. Казалось, что я падаю в чёрную загробную яму, на дне которой ползают и копошатся ужасные слепые твари. Я уже почти привык к царапающему звуку, доносящемуся из-за деревянной панели. Он длился так долго, что увеличение его громкости и гулкости я посчитал обычной галлюцинацией. Финал нашего ночного бдения наступил резко, без всякого предупреждения.
Внезапно, когда я, застыв, неподвижно смотрел на стену, прислушиваясь к звукам, до моего слуха донёсся резкий звук ломающегося дерева. В дубовой панели появилась узкая полоса, от которой отвалилась щепка. Не успел я собраться с мыслями от ужаса, как от стены под ударом какого-то тяжеловесного тела отвалился большой полукруглый кусок, развалившийся на множество частей.
Возможно, это было божьей милостью, что дальнейшие события почти стёрлись из моей памяти, и я не могу достаточно определённо вспомнить, что за адская тварь вылезла из дыры. Шок от увиденного и крайний ужас почти затмили все подробности. Остались лишь туманные, размытые образы огромного, белесоватого, безволосого тела, стоящего на четвереньках, с собачьими клыками на получеловеческом лице. На задних и передних конечностях, похожих на руки, были длинные когти, как у гиены. Появлению этой твари предшествовало жуткое зловоние, похожее на запах падали из берлоги животного, питающегося мертвечиной. Одним кошмарным прыжком существо пересекло комнату и напало на нас.
Я услышал отрывистый треск револьвера Харпера, такой резкий и мстительный в этой закрытой комнате, и всего лишь ржавый щелчок моего оружия. Возможно, мне попался слишком старый патрон, и револьвер дал осечку. Прежде чем я снова смог нажать на курок, меня с ужасающей силой швырнуло на пол, и я ударился головой о тяжелое основание стола. Чёрная завеса с бесчисленными огнями упала на меня и скрыла комнату из виду. Затем все огни погасли и осталась только темнота.
Медленно приходя в себя, я начал различать пламя и тени. Казалось, что пламя это становится всё более ярким, живым и ослепляющим. Вскоре мои притупившиеся чувства прояснились, и я различил едкий запах горящей ткани. Возвращающееся зрение явило мне очертания комнаты, и я обнаружил себя лежащим возле перевёрнутого стола. Взгляд мой был направлен на смертное ложе. Угасающие свечи были сброшены на пол. Пламя одной из них пожирало ковер рядом со мной, а другая свеча подожгла полог кровати, и огонь быстро распространялся вверх по большому балдахину. Пока я лежал, большие ярко-красные лохмотья горящей ткани упали на кровать в нескольких местах, и тело сэра Джона Тремота окружило пламя.
