Псы Вавилона - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗

Человек с саквояжем засмеялся.

– Какой смысл вас провоцировать. Вы иностранец, тем более – американец, к подобным людям власти относятся крайне осторожно. Нет, дорогой мой янки из Коннектикута…

– Почему вы решили, что я из Коннектикута? – изумился Джоник.

На этот раз владелец саквояжа расхохотался так громко, что привалившаяся к его плечу бабенка проснулась и испуганно спросила:

– Что, уже приехали?

– Неужели не помните Марка Твена? – отсмеявшись, спросил попутчик.

– А-а, конечно, конечно… – проговорил Джоник. – Как же я мог забыть!

– Эй, вы там, интеллигенция, кончайте базарить! – произнес недовольный голос с третьей полки. – Спать мешаете, черти.

– Так что все-таки происходит в Соцгороде? – шепотом спросил человек с саквояжем.

– Идет строительство. Собственно, завод уже работает, но пускают новые цехи, да и сам город приобретает цивилизованный вид.

– Это понятно. А как живут люди?

– По-разному. Быт достаточно неустроен. Но все очень быстро меняется.

– Значит, возводите Вавилонскую башню?

– Почему Вавилонскую? – не понял Джоник. – Строим вполне обычный завод. Конечно, гигантский, возможно, даже крупнейший в мире. Но цель вполне реальна, к тому же она уже воплощена в жизнь. Завод дает металл…

– Я не завод имею в виду…

– А что же?

– Так…

– Наверное, вы понятием «Вавилонская башня» обозначаете социализм, – догадался Джоник.

– Что-то в этом роде.

– Думаете, не получится?

– Смею предположить.

– Почему?

– Утопия. Причем утопия, замешенная на крови. А в основе ее лежит миф о всеобщем равенстве.

– Вы считаете, что равенство – это миф?

– Всеобщего равенства можно достигнуть только насильственным путем, да и то на короткое время. Любое общество имеет тенденцию к непрерывному расслоению, что порождает движение вперед, другими словами, прогресс. А истинное равенство может иметь только одну форму: всеобщее равенство перед законом. В нашей стране до этого пока далеко.

– Законы разные бывают…

– Вот именно. Законы должны не диктоваться какой-либо группой, а приниматься всенародно избранным органом власти, допустим парламентом.

– Тут я с вами согласен, но что касается утопии, мифа…

– Считаете, заблуждаюсь?

– А разве нет?

– Я думаю, некоторое подобие социализма возможно лишь в государстве с очень высоким уровнем жизни.

– Но ведь для чего проводится индустриализация? Именно для этого. Только обладая высоким промышленным потенциалом, государство может разбогатеть.

– Так-то оно так, но, когда этот промышленный потенциал достигается за счет рабского труда, он приводит либо к милитаризации государства, либо к социальному взрыву.

– Есть еще и третий путь. Растет промышленное производство, а вместе с ним и благосостояние народа, прессинг государства постепенно смягчается. На смену силовым методам приходит справедливый закон…

– И устанавливается демократия?

– Именно.

– А правящая верхушка добровольно передает власть законно избранному правительству?

– Само собой разумеется.

Человек с саквояжем пожал плечами:

– Конечно, возможно и такое развитие действия, только оно кажется невероятным. Хотя чего на свете не бывает. Но пока что в основе происходящего заложен миф. Точно так же, как в Вавилоне. Даешь башню! – Человек с саквояжем тихо засмеялся. – Из моих слов может возникнуть впечатление, что я – противник власти. Отнюдь нет.

– Вы просто наблюдатель? – предположил Джоник.

– Это несколько ближе, но тоже не совсем точно. К любой власти я отношусь вполне лояльно, поскольку считаю: всякая власть от бога.

– Похоже, темните.

– Под богом я подразумеваю нечто неподвластное человеческому разумению и вмешательству.

Тут уж засмеялся Джоник.

– Разве смена власти не дело рук человеческих?

– Не думаю, что это так. Вернее, конечно, это результат человеческой деятельности, но до определенного момента.

– Какого, например?

– Скажем так – критического.

– Но что определяет этот момент?

– А что определяет смену времен года?

– Высота солнца относительно горизонта.

– То есть смена времен года от человеческой деятельности не зависит?

– Ну, естественно.

– Тогда почему вы считаете, что смена экономических формаций зависит от общества?

– Доказано давным-давно.

– Кем же?

– Марксом, например.

– А почему вы уверены, что данный господин не ошибался? Ведь можно привести множество теорий, которые опирались не на экономику, а, например, на божественное провидение.

– Это идеализм.

– А почему вы считаете, что только материалистические теории – истина в последней инстанции?

Джоник хмыкнул:

– Разговор зашел в тупик. Вы будете отстаивать свою точку зрения, я свою.

– Вы ошибаетесь. Я достаточно терпим к чужому мнению и не люблю спорить ради самого процесса спора. К тому же я считаю, что при многих минусах у нынешней формы правления имеется один неоспоримый плюс, который перекрывает все издержки. К власти пришли массы. Если до сих пор миром правила относительно небольшая социальная группа, то нынче, в результате невиданной доселе войны и революций, у руля государства становятся самые обычные люди. Они не аристократы, не представители крупной буржуазии. Они – порождение масс и отвечают запросам этих масс. За примерами далеко ходить не нужно: Муссолини, Гитлер… наш вождь. Естественно, коли государство не имеет демократических традиций, устанавливается диктатура.

– Вы противоречите самому себе, – возразил Джоник. – Только что вы уверяли меня – всякая власть от бога и деятельность отдельной личности практически не имеет значения. Теперь же толкуете совсем иное. Всем, оказывается, управляют массы. То есть подтверждаете то, что пять минут назад отрицали.

– Видимо, вы просто меня не так поняли. Я не отрицаю историческую роль масс или, допустим, конкретной личности. Но человек всего-навсего орудие в руках высшей силы, пути которой неисповедимы, а помыслы неведомы.

– Отсюда вытекает: на все воля божья. Как господь управит, так и будет. Тогда при чем тут массы?

– Немного не так. Высшая сила, в моем понимании, отнюдь не некое сверхъестественное существо, раз и навсегда установившее определенные общественные законы и общественную мораль. Высшая сила является порождением тех же масс, их привычек, надежд, радостей и страданий, мечтаний, снов, страхов… Перечень этот можно продолжать довольно долго.

– Значит, каждый человек сам создает себе бога?

– Не отдельная личность, а все человечество. И не только ныне живущие, но и все те, кто был задолго до нас, начиная с Адама.

– Нечто вроде платоновской «мировой души»?

– Близко, но не совсем. По Платону, «мировая душа» нечто неизменное, данное свыше, а отнюдь не порождение бытия. На мой же взгляд, именно общественное бытие формирует некую сущность, назовем ее сверхидеей, в свою очередь, управляющую бытием. В результате совокупность содержимого, наполняющего сверхидею, непрерывно меняется, а в результате меняются и общественные стереотипы, в первую очередь мораль. Изменение же морали – определяющий фактор исторического процесса.

– Над вашими словами очень интересно подумать на досуге, – заметил Джоник.

– Подумайте, подумайте…

Разговор как-то сам собой скатился на малозначительные темы, потом и вовсе затих. Джоник задремал, а очнувшись, обнаружил, что за окном вагона давно рассвело и поезд приближается к Соцгороду. Человек с саквояжем тоже дремал, откинувшись на жесткую деревянную спинку скамьи. Джоник повернулся и стал внимательно разглядывать попутчика. Тот скорее походил на крестьянина, чем на интеллигента. Широкое, курносое, украшенное седой бородой лицо. Простая одежда. Кто он? И зачем едет в Соцгород? Вряд ли слова о дружеском визите соответствуют истине. Как бы там ни было, собеседник он интересный, да и личность, судя по всему, занимательная.