Гвенди и её шкатулка (ЛП) - Кинг Стивен (читать книги без .txt) 📗
Убийства и исчезновения отходят на второй план, но Гвенди не против. Она слушает, затаив дыхание.
- Интересное замечание, - говорит мисс Чайлс. - Ребята, что вы думаете? Вы бы смогли разбомбить то или иное место, зная, что погибнут невинные? И если да, то какое именно?
Обсуждение идёт до конца урока. Генри Дюссо считает, что можно было разбомбить Ханой, чтобы раз и навсегда разделаться с Хо Ши Мином и закончить войну во Вьетнаме. Многие с ним соглашаются. По мнению Джинни Брукс неплохо бы стереть с лица земли Россию. Минди Эллертон предлагает уничтожить Китай: по словам её папы, китайцы хотят развязать ядерную войну, потому что их много. Фрэнки Стоун не прочь избавиться от гетто, в которых «чёрные торгуют дурью и убивают копов».
Когда после уроков Гвенди выкатывает велик со стоянки, к ней подходит мисс Чайлс.
- Хочу поблагодарить тебя за вопрос, - улыбается она. - Меня он поначалу немного обескуражил, но дискуссия получилась на редкость интересной и бурной. По-моему, поучаствовали все, кроме тебя. Странно - ведь вопрос задала именно ты. А тебе бы хотелось что-нибудь взорвать, будь у тебя такая возможность? Или… м-м-м… избавиться от кого-нибудь?
Гвенди отвечает улыбкой на улыбку.
- Не знаю. Потому и спросила.
- Хорошо, что такой кнопки не существует, - говорит мисс Чайлс.
- Почему же? У Никсона она есть. И у Брежнева. И ещё кое у кого.
Преподав мисс Чайлс урок - не истории, а текущего положения в мире, - Гвенди уезжает на велосипеде, из которого она вот-вот вырастет.
5
В июне 1975-го Гвенди перестаёт носить очки.
Миссис Питерсон увещевает её:
- Я знаю, что в твоём возрасте девочки начинают интересоваться мальчиками, но все эти разговоры, что мальчики не любят очкариков, - не говори папе, что я так сказала, - полная лажа. На самом деле, Гвенни, мальчики любят всех, кто в юбках, и ты в любом случае для этого слишком мала.
- Мам, сколько тебе было лет, когда ты в первый раз поцеловалась?
- Шестнадцать, - без колебаний отвечает миссис Питерсон. На самом деле ей было одиннадцать, когда она поцеловалась с Джорджи Маклелландом на чердаке маклелландовского амбара. Ох и оторвались они тогда! - И, Гвенди, ты очень хорошенькая, хоть в очках, хоть без.
- Спасибо, конечно, - отвечает Гвенди, - но я правда без них вижу лучше. У меня теперь от них болят глаза.
Миссис Питерсон не верит ей и везёт дочь к доктору Эмерсону, местному оптометристу. Тот тоже ей не верит… пока Гвенди не отдаёт ему очки и не прочитывает всю таблицу сверху донизу.
- Кто бы мог подумать! - говорит он. - Я слышал о таких случаях, но это большая редкость. Наверно, ты ешь много морковки, Гвенди.
- Да, наверное, дело в этом, - улыбается она и думает: «Это из-за шоколадных зверюшек. Из-за волшебных шоколадных зверюшек, которые никогда не закончатся».
6
Мысли о том, как бы кто-нибудь не нашёл или не украл шкатулку, - постоянный фон в голове Гвенди, но они не становятся главным в её жизни - никоим образом. Она полагает, что это одна из причин, почему мистер Феррис вручил пульт именно ей. Почему он сказал, что она - то, что надо.
Она хорошо учится, у неё большая роль в спектакле, который ставит восьмой класс (и она не забывает ни единой реплики), она продолжает бегать кроссы. Кросс - это самое лучшее; прилив адреналина заставляет её беспокойство уйти даже с заднего плана. Иногда она злится на мистера Ферриса за то, что тот повесил на неё такую ответственность, но чаще всего - нет. Как он и сказал ей, шкатулка дарит подарки. Малая компенсация, сказал он, но Гвенди так не кажется. Память у неё улучшилась, ей больше не хочется слопать всё, что есть в холодильнике, зрение у неё стало идеальным, она может бегать быстрее ветра, и это ещё не всё. Мама назвала её очень хорошенькой, но Олив, подруга Гвенди, готова пойти ещё дальше.
- Господи, какая же ты красотка, - говорит она однажды Гвенди, и тон у неё вовсе не радостный. Они снова сидят у Олив, на сей раз обсуждая тайны старшей школы, которые им вот-вот предстоит начать разгадывать.
- Очки сняла, ни единого прыщика! Это просто несправедливо. Тебе придётся палкой отбиваться от парней.
Гвенди отшучивается, но она знает, что Олив в чём-то права. Она правда хорошо выглядит, и не исключено, что в будущем станет красоткой. Может, к тому времени, как пойдёт в колледж. Вот только что она будет делать со шкатулкой, когда поедет учиться? Ведь нельзя же просто оставить её под деревом во дворе?
Генри Дюссо приглашает её на вечер знакомства для новичков в первую пятницу школьного года, держит её за руку по дороге домой и целует, когда они доходят до дома Питерсонов. Целоваться, в общем, приятно, только вот у Генри изо рта попахивает. Она надеется, что следующий парень, который доберётся до её губ, будет регулярно пользоваться ополаскивателем для рта.
В ночь после танцев она просыпается в два часа, зажимая руками рот, чтобы удержать крик, ещё не вполне очнувшись от самого страшного кошмара в её жизни. Ей снилось, что она выглядывает из кухонного окна и видит Генри на качелях-шине (которые на самом деле её отец снял год назад). На коленях у него лежала шкатулка. Гвенди выскочила из дома, отчаянно крича, чтобы он не трогал кнопки, особенно чёрную.
«Эту, что ли?» - с ухмылкой спросил Генри и с силой надавил на Раковую кнопку.
Небо у них над головами потемнело. Земля задрожала, как живая. Гвенди знала, что сейчас по всему миру рушатся знаменитые здания и моря выходят из берегов. Через секунды - считанные секунды - планета должна была взорваться, как яблоко, в которое воткнули петарду, и между Марсом и Венерой не осталось бы ничего, кроме второго пояса астероидов.
- Это сон, - говорит Гвенди, подходя к окну спальни. - Сон, сон, просто сон.
Да. Дерево на месте, качелей нет, Генри Дюссо нигде не видно. Но если бы шкатулка была у него, и он знал бы, для чего предназначена каждая кнопка, что бы он сделал? Нажал красную и взорвал Ханой? Или сказал бы «А пошло оно всё!» и нажал светло-зелёную?
- И взорвал всю Азию, - шепчет она. Потому что, да, именно для этого предназначены кнопки. Она знала это с самого начала, как и сказал мистер Феррис. Фиолетовая уничтожает Южную Америку, оранжевая - Европу, красная выполняет любое желание, что бы ты ни задумал. А чёрная?
Чёрная уничтожает всё.
- Не может быть, - шепчет она себе, снова укладываясь в постель. - Это безумие какое-то.
Но ведь мир правда безумен. Достаточно посмотреть новости, чтобы это понять.
На следующий день, вернувшись из школы, Гвенди спускается в подвал с молотком и долотом. Стены там сложены из камня, и ей удаётся выкорчевать один камень в дальнем углу. С помощью долота она расширяет углубление, чтобы в него поместилась шкатулка. Гвенди всё время поглядывает на часы, зная, что отец вернётся с работы в пять, мама - не позже половины шестого.
Она бежит к дереву, извлекает холщовую сумку с пультом и серебряными долларами (монеты теперь намного тяжелее шкатулки, хотя и вышли из неё) и бежит обратно в дом. Шкатулка впритык помещается в углубление. И камень встаёт на место, как последний кусочек головоломки. Для верности она задвигает его старым бюро и наконец успокаивается. Теперь Генри её не найдёт. Никто её не найдёт.
- Надо было бросить чёртову штуковину в озеро Касл-Лэйк, - шепчет Гвенди, поднимаясь из подвала. - И отделаться от неё.
Но она знает, что никогда бы этого не сделала. Шкатулка - её, по крайней мере пока мистер Феррис за ней не вернётся. Иногда ей хочется, чтобы он пришёл поскорее. Иногда - чтобы никогда не приходил.
Вернувшийся домой мистер Питерсон смотрит на Гвенди с лёгким беспокойством.
