Ненужная крепость (СИ) - Альба Александр (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Да пребудут души твои свободными, Ренеф, и да смилуются Маат и Осирис-Дедун на суде твоем, — нараспев сказал Нехти, опускаясь на колени рядом с умершим, — и да будет легка твоя дорога по камышовым полям на их суд!
Он закрыл глаза Ренефсенебу, распрямил изогнутое тревожным крючком тело и сложил ему руки на груди, как это потребно у мумии. И все продолжал и продолжал смотреть в его успокоившееся и как-то покровительствено, словно Ренеф знал теперь много больше оставшихся, улыбающееся лицо. Так улыбаются статуи богов и царей в храмах, как детям, будто припоминая, в чем виноваты те перед ушедшим и прощая эти никчемные мелкие прегрешения. А Нехти все равно терзал себе память, вспоминая то, что уже никак не изменить. Колени вдруг ощутили липкое тепло — лужа крови добралась до него. Десятник, словно успокаивая свою совесть, подумал — значит, точно успели перехватить души Ренефа у Измененных. Из раны на голове течет сильно и много, но только если рана досталась живому, мертвое сердце Проклятого не гонит по мертвому телу мертвую, гнилую кровь. Десятник встал, отер колени ладонью, а потом долго искал, чем же вытереть руку. Кровь уже начала сворачиваться, и пальцы будто склеивались, а кожу на руке стянуло. И в то же время, когда он нашел, наконец, какую-то ветошь, ему было стыдно и неловко стирать с руки кровь Ренефа, словно к неисправимым промашкам добавилась еще одна.
Баи напряженно и пристально глядел в лицо Ренефсенеба, будто пытаясь понять что-то важное для себя. Затем, не обращая внимания на командиров, он поднял так и не закрытую флягу, из которой поил на прощанье Ренефа вином, и в несколько глотков опустошил ее до конца, а затем небрежно отбросил в сторону.
Глава 31
Смерть Ренефсенеба словно вытащила из них какую-то опору, главную, как центральная балка дома. Ни говорить, ни думать, ни делать что-либо не было сил. Один двужильный Богомол не сдавался, понимая, что сейчас надо встряхнуть, растормошить начальство, иначе будет и вовсе худо. Он подошел, хмуро посмотрел на них, на покойного, и пробурчал:
— Пойдем и покончим уже со всем этим. Иначе, не знаю, как душам Ренефа и Анхи, а моим душам точно не будет покоя и радости в этом мире.
И они вновь спустились в погреб. Хори и Нехти — словно это уже было частью погребальной церемонии, Баи — будто стараясь оттянуть неизбежное и Богомол — как бы приступая к неприятной, но нужной работе. Тур ждал их в середине погреба, спокойно и молча. Он уже собрал и очистил стрелы, и они были в выкрашеном в черный цвет плетеном из папируса колчане. Хори вдруг подумал — а что будет, если этими стрелами ранить человека? Ведь они же побывали в плоти Потерянных душ? На миг ему стало страшно и зябко, и он задал этот вопрос вслух. Нехти удивленно глянул на него и перевел вопрос негру. Тот ответил, долго и подробно.
— Если ей ранить человека, стрелой той, то он станет Измененным, поэтому надлежит со всем страхом и осторожностью обращаться с ними, словно с самими Потерянными душами, — перевел десятник, — и даже то, что Тур их уже обжег в углях, не дает нам сейчас полного покоя. Наконечники можно просто прокалить, но дерево или тростник древка впитывает в себя кровь и жидкости. Эти стрелы не из тростника, а из доброго дерева, сваренного в масле с воском диких пчел, чтобы закрыть их поры. Если выдержать древки стрел под ликом Ра день или два, или просто долго держать в дыму, то чары Измененных сгорят, и стрелы будут вновь безопасны. Даже если с ними ничего не делать, то через неделю они будут безопасны. Но если их укрывать от солнца тряпкой, увлажненной водой, а тем более кровью, часто их менять на свежие, произнося при этом заклинания, то отраву можно сохранять очень долго. Так что как только мы покончим с сегодняшним делом, нам нужно будет обжечь наши копья и булавы, а их старшая, которая колдунья сильная, поддержит заклятьями этот ритуал.
Все посмотрели на колчан, как на гнездо дочерей Уаджет [169], и опасливо переглянулись.
— Не так ли они и творят свое злое колдовство, чародеи те? — произнес Иштек задумчиво.
Хотя, глядя на спокойствие Тура, все считали, что, скорее всего, больше в замурованной части подземелья Проклятых душ больше нет, осторожность казалась всем единственно возможным способом действия. Посоветовавшись, решили сделать так. Они разожгут факелы, принесенные им услужливым Тутмосом, каждый по два. Один из факелов каждый забросит в провал в стене, второй останется в руке. Тур же пойдет без факела. Его ловкость с луком впечатлила всех, и пусть уж лучше его лук будет наготове. Как и копье…
И вот в темную, словно глаз Апопа, дыру с гудящим звуком влетело три хорошо разгоревшихся факела. Побледневший молчаливый Баи осторожно заглянул внутрь и сдавлено прохрипел:
— Лежат. Четверо, вроде, или трое.
— Умертвия уже были бы тут. Скорее всего, это просто мертвецы.
Баи не ответил. Запалив еще один факел, так что у него их снова стало два, и дождавшись, пока он разгорится как следует, он тщательно и осторожно просунулся в дыру наполовину и, судя по всему, кинул факел в какую-то только ему видную цель. Замерев на минуту (и закупорив собой проход), он влез внутрь. Через несколько мгновений донесся его гулкий, мечущийся эхом по стенам невидимого пока остальным тайного логова голос:
— Влезайте! Живых тут нет, и не до конца мертвых — тоже.
Вторым в ход нырнул Нехти, затем — Тур. Иштек был третьим. Хори чуть помедлил, но затем решительно полез внутрь, выставив факел вперед.
Судя по тому, что он разглядел при свете семи факелов — четырех на полу и трех в руках — это было когда-то дополнительным помещением погреба. Оно было в высоту около трех локтей, много ниже, чем сам погреб, что вообще-то понятно, ибо ясно было, что эта нора выходила за пределы башни и уходила куда-то в темноту с уклоном вниз. Вспомнив направление, Хори понял, что этот ход должен упираться в колодец, и ему стало жутко, когда он представил сегодняшнее (нет, уже вчерашнее) утро и сигающую на них из колодца нечисть. Но нет, как раз Иштек, пройдя дальше и подняв факел, осветил дальнюю часть камеры. Со стороны колодца проход был замурован, причем явно давно, кладка выглядела не такой свежей и темной, как та, что была на пути в погреб и по цвету почти не отличалась от стены. Была оставлена только маленькая отдушина под самым потолком, не более ладони в поперечнике. Наверное, поэтому солдаты, лазившие в колодец, и не заметили никаких подозрительных проходов.
Иштек вернулся назад. Они вместе с Туром переходили с места на место, что-то разглядывали и тихо обсуждали — хм, а Иштек-то тоже понимает этого негра! Юноша попытался догадаться — что они там так рассматривают? На полу лежали два полурастащенных по всей камере и обглоданных скелета и два почти не объеденных трупа совсем уже у выхода. Или нет, приблизившись, Хори понял, что это — две Потерянных души. Еще не Измененные до такой степени, как те, что их атаковали, скорее, совсем не измененные, но явно это были окончательно мертвые Не-мертвые. Непонятно… Посветив себе факелом, юноша увидел, что головы у Потерянных душ проломлены, судя по всему, кусками хесемен, которые, облепленные кровью и слизью, валялись тут же. В центре были свалены кожаные и рогожные мешки, некоторые разодранные и все — небрежно расшвырянные, словно по ним прокатилась лихая толпа. Хотя, вспомнив шестерых Измененных, юноша решил, что так оно и было. Из прорех вываливались кристалы и друзы камня хесемен, затрудняя перемещение по камере. Мешков было не очень много, не больше десятка, да и сами мешки были скорее средних размеров кулями. Судя по их форме и россыпям на полу, в них был только хесемен. Золота не было. В кожаных мешках были отборные камни, в рогоже — похуже. Только теперь юноша понял, что старается задержать дыхание — в камере царила лютая вонь, пахло даже не мертвечиной, а именно Измененными. Этот запах они запомнили теперь навсегда… Сладкий, гнусный, неестественный — так могло бы пахнуть тряпьё, на котором спит не моющаяся годами и гадящяя прямо под себя безумная нищяя старуха. Воняло до тошноты, до рези в глазах. Но слезы они уже выплакали. Однако, поскольку было очевидно, что опасности больше нет, а сокровища — есть, можно было выбираться отсюда к более чистому воздуху. Об этом Хори и сказал десятнику. Тот кивнул, соглашаясь, и, дав команду слоняющемуся без дела Баи, повторил это на горном наречии для Тура. Ответил ему Иштек, а не негр:
