Чувствуй себя как дома (СИ) - Британ Мария (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
— Мне ведь не череп проломили, — хихикает Тора. — Обработай и все.
— Не мешай, — отмахиваюсь я.
— Если бы я умирала, ты бы ни за что не успел.
Я достаю перекись, вату, марлю и зеленку. Супергерой превращается в доктора, оперирующего тяжелого больного.
Струйки пота текут по лбу.
Я удаляю грязь и мажу края раны зеленкой. Даю ей просохнуть, а после — заматываю бинтом.
И представляю, как выбегаю в коридор к родственникам, как объявляю, что операция прошла успешно. Что пациент выжил.
Меня осыпают благодарностями. Заваливают цветами. Не обзывают Кирпичом.
— Спасибо, — фыркает Тора. — Ты забавный.
Между передними верхними зубами у нее чернеет щелочка. Девочка-хлопушка. Девочка-сладкая-вата.
— Почему это забавный?
— Никогда не видела, чтобы оказывали первую помощь с учебником под мышкой.
— А я никогда не видел, как оказывают первую помощь. — Я прячу бинты в коробку. — Где твои пред… родители?
— Работают.
Кто-то стучится.
Мы спускаемся. Я крадусь к окну и приподнимаю занавески. На крыльце стоит дяденька в синей форме. Милиционер.
Мы выкладываем ему все в подробностях, утаив лишь, что нас защитила Ласточка. Тора клянется, что запирает замки, когда предки на работе, но клоуны прикинулись соседями. Мол, пришли по просьбе матушки и бати. Тора бы ни за что не повелась, но воры назвали имя ее любимой игрушки-кота. Она сшила его сама и окрестила Облаком.
Облаком. У меня по спине пробегает холодок.
— Скорее всего, они когда-то подслушали мой разговор с родителями. А я, дурочка, уши развесила.
Милиционер обыскивает Ласточку, опрашивает соседей. Я описываю ему клоунов и клянусь, что просто гулял.
Мы дозваниваемся к предкам Торы, и уже через полчаса они заваливают нас вопросами.
Что случилось? Почему? Кто этот мальчик? Он твой друг? Как вы справились с ворами? Сильно поранилась?
Я старательно притворяюсь, что меня не существует. Пялюсь в небо, слюни пускаю. Короче, играю в пристукнутого. После визита к доктору мне это почти удается.
А по мнению матушки мне это удается отлично.
Тора мотает головой и тычет пальчиком в рану. Ишь какая, тоже умеет падать на дурочку. Ее предки с подозрением косятся на меня.
— Он гулял неподалеку от нашего дома, — все же решается Тора. — И слава богу, что гулял.
Меня награждают конфетами и жареными орехами. Я извиняюсь за выбитое окно. А мне отвечают: «Неважно».
Я впервые выдаю столько слов за день. Впервые общаюсь так долго с людьми.
— Спасибо, — шепчет на прощание Тора.
Слабо тикает Ласточка.
Прости, подруга.
Наш поселок маленький, и когда я возвращаюсь домой, предки встречают меня с открытыми ртами. Я вновь повторяю легенду.
Чересчур много слов.
Я бы не отказался и правда превратиться в кирпич, в частичку дома — и слушателей не было бы. Красота!
— Молодец, сынок. — Матушка гладит меня по плечу осторожно, словно боится, что я рассыплюсь. — Но… постарайся больше не встревать в передряги, ладно?
Глава 4
Анна
ПОСЛЕ
Я опускаю чемодан и разочарованно интересуюсь:
— Что это?
Лишь крохотная часть Анны Рэу ликует: ребенок-маньяк — маньяк только наполовину. Темыч не солгал. Он правда устроил резню.
Для игрушек.
У мохнатого зайчика, едва ли не большего, чем хозяин, отрезаны уши. Макушка щедро смазана красным. Я вспоминаю об испачканных ладонях и облизываю алые пятна.
Смородина.
Ску-ко-та.
Ты не прошел экзамен, Темыч. Я передумала тебя красть. Ты плохой персонаж.
В дальнем углу валяются копыта жирафа и куски ватного мяса. У плюшевой лягушки отрезаны лапки. Кукла, умеющая моргать, лежит с вспоротым животом. Полое тельце набито красными тряпками.
На люстре висит хвост кота.
Игрушечного, естественно.
Обои в цветочек покрыты алыми брызгами.
Мы и правда в могиле. Заживо похороненные с несчастными зверями.
— Зачем? — Я поднимаю с пола бесхвостого кота и прячу пальцы в «окровавленную» шерсть.
— Играл в смерть.
Темыч не спешит ко мне. Он застыл на пороге и, клянусь, взглядом кромсает из меня снежинки.
Я погорячилась. Мальчик может пригодиться, если удивит.
Пройди испытание и получи приз.
Никто из моих персонажей не играл в смерть. Мальчишка будет эксклюзивом. Болезнью книги, ее шизофренией. Но, как ни странно, истории за это и любят. Истории, но не людей. Людей — боятся.
Ему лучше со мной.
— Ты интересный ребенок, Темыч. — Я обнимаю покалеченного кота. — За что ты его?
— Понравился?
— Да.
— Дарю. Но хвост оставь. Я… не наигрался.
Мы молчим — скорбим об игрушках. Считаем капельки крови на обоях. Странно: пять минут назад я бы предпочла считать цветочки, но теперь — мальчишка заразил меня.
— Зачем приехала?
— За прошлым, — отзываюсь я.
— Здесь его нет. Сто пудов. По крайней мере, я не встречал. — Темыч чешет нос сквозь пакет. — Поспрашивай у них. Они в курсе. Они встречали.
— Кто — они?
— Игрушки.
Как только я отворачиваюсь, чтобы осмотреться, этот дьяволенок с пакетом на голове запирает меня.
Скрипят половицы. Шлепают шаги.
— Темыч?
Черт.
Он… пошел за ножом?
Нет.
Он закопал нас с игрушками. И поставил крест.
Я стискиваю кота до дрожи в пальцах.
— Открой.
— Угадай, где живет прошлое, — раздается из коридора.
— Без понятия.
— Там, где и мои игрушки.
Нигде.
Очень смешно.
— Темыч, открой. — Я пинаю коленом дверь. — Открой немедленно! Позови родителей!
И барабаню что есть мочи.
Интересно, как бы отреагировала Рита? Расхохоталась бы мне в лицо? Выплюнула бы что-то вроде «Ну ты и дура, сестренка. Зачем пошла за ненормальным?» Или… «А вы подружитесь. Вы почти близнецы».
Комната обнимает меня, душит. Давит на уши. А стопы Темыча шлепают все дальше и дальше.
— Куда? Куда ты?
Я подаюсь к окну. Пора, Анна. Хватит на сегодня приключений.
Игрушки пялятся на меня, ждут чего-то, но я унесу лишь кота. Он мой. Я постираю его и пришью новый хвост. Назову Облаком: у него на спине огромное белое пятно.
Мы подружимся.
Я прислоняюсь к окну.
Если разобью пару стекол, получу свободу.
Через день сцены с искалеченными игрушками посереют. Я их отретуширую, уберу кровавые брызги, замажу несчастные мордочки, сниму с головы сумасшедшего мальчика пакет, нарисую ему улыбку.
Через неделю — скомкаю эту комнату, как дурацкую фотографию, и швырну в урну. Забуду о ней навечно. И не вспомню, что стряслось десять лет назад.
Потому что я убью страх.
Я обнимаю кота и жмурюсь. Нельзя прятаться. Нельзя отгораживаться от безумия. Темыч — мое лекарство. Таблетки от амнезии. Знать бы только, какая доза смертельна.
Я представляю, как мальчик идет в кухню. Как роется в ящике со столовыми приборами. Как мечтает, чтобы я пополнила его коллекцию мертвых игрушек. Чтобы он, кот и я были не разлей вода.
Я хотела превратить его в буквы. Он хочет превратить меня в фарш.
Он хороший повар.
Что будет через неделю? Процентов сто — я все забуду. Мертвецы не злопамятны.
Рита примчится и наймет дешевого детектива. Виталина Семеновна будет глотать успокоительные вместо завтрака, обеда и ужина. К моим ученикам заявится новый преподаватель, который сойдет с ума от щелканья ручки. Вышвырнет ее в окно. Запретит детям во время занятия мечтать.
А я буду с котом и Темычем. Они расковыряют мое «было».
Подрывник близко. Он почти вылечился. Он включает мне фильм, где я…
Тик-так.
…сижу под кроватью и шарахаюсь от сапог. Пыльных, потрескавшихся. Они скоро распадутся на атомы, а хозяин до сих пор их не выкидывает. Любит.
Интересно, а что еще он любит? Рисовать? Петь? Уничтожать?
Я зажимаю уши ладонями — больно. Вчера мне их прокололи, но я терплю. Лишь бы не слышать песню. Ее включил чужак — на запредельной громкости. Нельзя так. Любой плеер предупреждает, что нельзя. Но мужчине плевать. Он не боится оглохнуть. Он боится чего-то другого, и это «что-то» прячется в нашем доме.